Такая окружность будет репрезентировать одну из модальностей состояния существа, рассмотренную сообразно направлению вертикальной оси, которая сама проецируется горизонтально в одну точку — центр окружности. С другой стороны, если рассмотреть последнюю согласно направлению какой-либо из обеих ее горизонтальных осей, она спроецируется на один симметричный по отношению к вертикальной оси отрезок горизонтальной прямой, образующей с этой осью двухмерный крест; эта горизонтальная прямая является отображением плоскости, в которой расположена рассматриваемая окружность, на вертикальной плоскости проекции.

Что касается значения окружности с центральной точкой — отображением вертикальной оси на горизонтальной плоскости, — то отметим, что, согласно повсеместно принятой символике, центр и окружность репрезентируют исходную точку и завершение какого-либо способа проявления;[218] они соответствуют, следовательно, тому, чем являются во Вселенной «сущность» и «субстанция» (Пуруша и Пракрити индуистской традиции), или Бытие в себе и его возможность; для всякого способа проявления они дают более или менее обособленное выражение обоих этих взаимодополняющих принципов — активного и пассивного. Этим подтверждается сказанное нами ранее об отношении между различными аспектами символики креста, ибо отсюда мы можем заключить, что в нашем геометрическом изображении горизонтальная плоскость (которая — как плоскость координат — полагается неподвижной и может занимать любое положение, будучи определена лишь в направлении) играет пассивную роль по отношению к вертикальной плоскости. Это вновь подтверждает, что соответствующее состояние существа реализуется в его целостном развитии под активным влиянием принципа, изображенного осью;[219] этот момент можно будет лучше понять впоследствии, но важно указать на него уже теперь.

Возвращаясь к изображению нашей фигуры, мы должны рассмотреть особо еще две вещи: с одной стороны, вертикальную ось, а с другой стороны, горизонтальную плоскость координат. Мы знаем, что горизонтальная плоскость выражает собой состояние существа, каждая модальность которого соответствует плоскому витку спирали, принятому нами за окружность; с другой стороны, концы этого витка в действительности находятся не в плоскости кривой, но в двух непосредственно соседствующих плоскостях, — ведь сама эта кривая, рассмотренная в вертикальной цилиндрической системе, есть виток, функция спирали, шаг которой бесконечно мал. Вот почему — учитывая, что мы живем, действуем и рассуждаем в настоящий момент в условиях случайности, — мы можем и даже должны рассматривать схему индивидуальной эволюции[220] как поверхность (плоскость). И действительно, она обладает всеми ее атрибутами и свойствами, отличаясь от поверхности лишь с точки зрения Абсолюта.[221] Таким образом, на нашем уровне (или ступени существования) «жизненный круг» есть непосредственная истина и окружность вполне подходит для изображения «индивидуального человеческого цикла».[222]

Согласно вышеизложенным соображениям, Инь-Ян, изображающий в традиционной символике Дальнего Востока «круг индивидуальной судьбы», и в самом деле есть круг. «Этот круг, выражающий индивидуальную или видовую эволюцию,[223] лишь двумя измерениями причастен вселенскому циклическому цилиндру. Не имея плотности, он представляется прозрачным и светопроницаемым; иначе говоря, схемы эволюции, предшествующих ему и следующих за ним,[224] просматриваются и доступны взгляду, проницающему его насквозь».[225]

Но, разумеется, «никогда не следует упускать из виду, что если Инь-Ян, взятый отдельно, может рассматриваться как круг, то в последовательности индивидуальных модификаций[226] он есть элемент спирали: всякая индивидуальная модификация есть по сути дела трехмерный вихрь;[227] лишь единожды он проходит через человеческое состояние и никогда не повторяет вновь уже пройденный путь».[228]

Оба конца витка винтообразной спирали с бесконечно малым шагом (расстоянием между ними) представляют собой, как мы сказали, две непосредственно соседствующие точки на образующей цилиндра, параллельной вертикальной оси (расположенной в одной из плоскостей координат). Эти две точки реально не принадлежат индивидуальности, или, в более общем плане, состоянию существа, репрезентируемому горизонтальной плоскостью. «Вхождение в Инь-Ян и выход из Инь-Ян не зависят от индивида — ведь эти две точки принадлежат не только Инь-Ян, но и витку спирали, нанесенному на боковую (вертикальную) поверхность цилиндра, и подчиняются притяжению «Воли Неба». И в самом деле, человек не свободен ни в рождении, ни в смерти. Что касается рождения, он не волен ни в согласии на него, ни в отказе, ни в выборе момента. Что касается смерти, он не свободен уклониться от нее; не волен он и в выборе момента смерти… Во всяком случае, он не свободен ни в одном из условий двух этих актов: рождение неодолимо ввергает его в круг существования, которое он не выбирал и которого не просил; смерть забирает его из этого круга и неодолимо бросает в другой, предписанный и предусмотренный «Волей Неба», и он ничего не может здесь изменить.[229] Таким образом, земной человек есть раб от рождения до смерти, т. е. по отношению к двум главным актам своей индивидуальной жизни — единственным, которые подводят итог его особой эволюции по отношению к Бесконечному».[230]

Следует уяснить, что «феномены смерти и рождения, рассмотренные сами по себе и вне циклов, совершенно равны»;[231] можно даже сказать, что это в действительности один и тот же феномен, рассмотренный с двух противоположных сторон, с позиций обоих последовательных циклов, в которые он вступает. Это видно непосредственно в нашем геометрическом изображении, поскольку конец какого-либо цикла обязательно совпадает с началом другого; и мы употребляем слова «рождение» и «смерть», беря их в самом общем смысле, для обозначения переходов между циклами, какова бы ни была протяженность последних и идет ли речь о мирах или индивидах. Эти два феномена «сопровождают и дополняют друг друга; рождение человека — это непосредственный результат смерти (в другом состоянии); смерть человека — это непосредственная причина рождения (также в другом состоянии). Одно из этих обстоятельств никогда не возникает без другого. Поскольку здесь не существует времени, мы можем утверждать, что между значениями, присущими феноменам рождения и смерти, имеется метафизическое тождество. Что касается их относительного значения, то — если учесть их непосредственные последствия — смерть в конце какого-либо цикла превосходит рождение в начале того же цикла на величину притяжения «Воли Неба» по отношению к этому циклу, т. е., в математическом выражении, — на шаг эволюционной спирали».[232]