Теперь пора задать вопрос: чем отличается инициация от обычной религиозной догмы? Объясним на примере фундаментальной физики. Религия имеет дело с неким духовным аналогом ньютоновского мира. Здесь все утверждения удивительно похожи на истину, бесконечно близки к ней, но все же чуть-чуть, самую малость, отличаются. Зазор количественно невелик, но качественно абсолютен (смотри книгу Генона "Принципы исчисления бесконечно-малых"). Этот зазор равен наличию материи, искажающей пропорции. Религия пренебрегает им, и тем самым остается всегда в безысходном лабиринте приближения. Инициация идет радикально иным путем. Зазор здесь имеет главное значение. Стремление к Абсолютному заставляет отказаться от компромиссов. Следует спуск в ад, погружение в хаос. Это аналогично углублению во Вселенную де Ситера. Здесь посвящаемый схватывает суть материи, смысл искажающего приближения, корень зла, которое открывается во всем его объеме. Лишь через этот травматический опыт возможен выход по ту сторону материи, причем радикальный и безвозвратный. Это великий идеал Освобождения. Путь крайне опасен, но неизбежен.

Благодаря Вселенной де Ситера механический мир Ньютона живет. Жизнь — хаотический процесс. С одной стороны, он глупее и демоничнее строгих законов геометрической науки. Но, с другой стороны, он вскрывает ту бездну лжи, на которой основывается реальность. Правильно Пригожин (как и другой интересный автор Фритьоф Капра) видят в этих мирах источник жизни. Так оно и есть. Но бестолковая и пульсирующая жизнь хороша не сама по себе, а лишь как вызов, как путь к ее преодолению, как парадоксальная дорога в Сверхжизнь. Вселенная де Ситера для сатанистов цель, для гностиков — средство. Мокша, великое освобождение — наша главная задача. Познание зла не является, по большому счету злом. Если бы не своевременное падение, не было бы спасения. Felix Culpa. Ева поступила правильно. Ева — жизнь. Женский хаос, беременный Абсолютом, несущий ужас, безумие и кое-что еще, ценней чего не знали старые боги Закона.

Креационизм, рацио безысходны. Их правота отвратительна…

Фрактальные аттракторы, резонансы, бифуркационные поля….

Универсальный растворитель Вселенной де Ситера интересуется нами.

Cтатья написана в 1996 г., впервые опубликована в газете «Лимонка» 1996.

Стоит задаться вопросом, который, несмотря на всю его актуальность, по какой-то (весьма странной) причине вообще не ставится. Почему все боятся «фашизма» (как в России, так и в мире)? Почему именно это слово является самым общеупотребительным термином в политической, культурной и бытовой лексике, при том, что полноценного и осознанного политического или идеологического фашизма либо вообще не существует после 1945 года, либо он представляет собой крайне маргинальное явление, достойное не большего внимания со стороны публики, чем общества коллекционеров бабочек или собирателей марок?

Это не может быть случайностью. Следует разобраться в смысловой нагрузке этого выражения в его нынешнем употреблении. Под «фашизмом» мы явно имеем в виду не конкретное политическое явление, а наш глубинный тайный секретный страх, который сближает и националиста, и либерала, и коммуниста, и демократа. Этот страх имеет не политическую и не идеологическую природу, в нем выражено какое-то более общее, более глубокое чувство, равно присущее всем людям независимо от их политической ориентации. Причем, этот "магический фашизм", преследующий наше бессознательное, настолько явно отличен от «фашизма» политического и конкретного, что, если нам представится случай побеседовать с каким-то конкретным неонацистом из маргинальных политических молодежных группировок, то у нас не останется никакого иного чувства, кроме чувства разочарования — "и это все?", "нет, это никакой не фашист!"

В таком случае, чего мы боимся в действительности? Кто такой настоящий «фашист», и что такое настоящий «фашизм» не в исторической, но в психологической, даже психиатрической перспективе?

Фашизм, безусловно, совпадает в обыденном сознании с Абсолютным Злом, и единство в понимании этого, независимо от политической ориентации, показывает, что такое отождествление — факт всеобщий и универсальный. Но что может сегодня объединить (пусть по негативному критерию) людей, столь различных между собой по культуре, социальным интересам, вероисповеданию и идеологии?

Только одно — ощущение общей причастности к "человеческому виду", смутный и экзистенциально фоновый гуманизм, который присущ и правым, и левым, и экстремистам, и центристам. Именно гуманизм остается последним якорем для сохранения относительного баланса в цивилизации, раздираемой внутренними и внешними политическими и идеологическими конфликтами, перед лицом глобального культурного, экологического и социального кризиса. Если убрать этот бессознательный гуманистический элемент нынешнего сугубо светского, сугубо человеческого человечества, то оно немедленно падет в бездну помешательства, фанатизма, истерики, надрыва, самоубийства. Современный человек, при всем его цинизме, практичности, прагматизме, индивидуализме и агностицизме, все еще свято верит в последний фетиш — "в человеческий фактор", в "человеческий факт", который, будучи не плохим и не хорошим сам по себе, является общей платформой существования человечества.

Естественно, такое "человеческое человечество" подозревает о возможности катастрофы, т. е. о том, что эта последняя опора, этот «бессознательный» гуманизм могут быть выбиты из-под ног. Причем двумя способами — внешним и внутренним. Ощущение внешней опасности, синдром одержимости «концом» проявился в двух мощных течениях — «экологизме» и «пацифизме». Эта позиция предчувствует, что главная угроза "человеческому человечеству" придет извне: либо окружающая среда, будучи сущностно «внегуманной», "нечеловеческой", разобьет иллюзию человеческой самодостаточности и взорвет человеческую безопасность, либо "злые ястребы" развяжут военный конфликт, который уничтожит человечество. (На этом последнем психологическом факторе была основана в доперестроечные десятилетия «стрессовая» политика западного антикоммунизма).

Но для нас важнее исследовать внутренний путь уничтожения "человеческого человечества". Так как именно такой внутренний взрыв и понимается под «фашизмом» на бессознательном уровне. Некоторые клинические «антифашисты» предложили даже особый термин «психофашизм», а этот термин, несмотря на внешнюю нелепость, весьма красноречиво показывает, что страх перед «фашизмом» имеет сугубо психическую, психиатрическую природу. Итак, «фашизм» есть внутренняя угроза для гуманизированного подсознания современного человечества, предчувствие возможного краха этого подсознания в той форме, в которой оно существует сегодня.