– Когда я отправлял сообщение, мне ничего не было известно о каких-либо возражениях.

– И очень кстати.

– Пожалуй, да. После своего назначения Ливерпул взял под жесткий контроль все операции, которые прежде контролировала «Королевская четверка».

– А я-то думал, ваша преданность Короне не имеет границ.

– Моя преданность нашей стране действительно безгранична. – Далтон расправил плечи. – Но преданность Ливерпулу сохраняется лишь до тех пор, пока его интересы не вступят в противоречие с интересами Англии.

– Мудрая позиция. Одержимость погубила многих великих людей, и Ливерпул тоже вот-вот переступит грань.

– Возможно. Но вернемся ближе к делу. Принц-регент пригласил Джеймса Каннингтона на королевскую аудиенцию и намерен, официально наградить его за спасение жизни Ливерпула.

Саймон медленно поднял взгляд.

– Вы это серьезно?

– Конечно. В таком деле шутки неуместны.

– Но тогда Ливерпул уже не сможет помешать Джеймсу вернуться…

Далтон усмехнулся:

– Я это знаю.

Женитьба. Дом. Возможность всю жизнь видеть по утрам Агату…

С большим трудом Саймон все же сумел отвлечься от своих фантазий. Все равно, пока он не оставит навсегда профессию шпиона, ее жизнь не будет в безопасности.

Да, он незаменим.

Но так ли это на самом деле? И не пора ли сделать выбор: сохранить ли ему за собой «Клуб лжецов» и уступить Агату Далтону, или…

Если он передаст работу Далтону, то до конца дней своих будет безработным иждивенцем, каждую ночь засыпающим в объятиях Агаты…

Он откинулся на спинку кресла и взглянул на Далтона с беспечной улыбкой. В конце концов, почему бы ему не заключить маленькую сделку в лучших традициях Ковент-Гардена?..

– Итак, вы скучаете по практической работе, я ведь угадал?

– Я не допущу, чтобы ты это пропустила! – Произнося эти слова, Джеймс постарался придать себе как можно более грозный вид, однако Агата лишь улыбнулась.

Впрочем, Джеймс и впрямь выглядел великолепно: небесно-голубой атласный сюртук, щедро отделанный золотой вышивкой, дополняли жилет и бриджи до колен, изготовленные из кремового атласа. Такая же атласная перевязь поддерживала раненую руку Джеймса.

– Это будет твой звездный час. – Агата неожиданно вздохнула. – Ты это заслужил, а если там появлюсь я, то все сразу вспомнят про «шлюху трубочиста». Поверь, мне не очень-то хочется шокировать принца-регента.

Джеймс фыркнул.

– Вряд ли тебе это удастся. Думаю, Принни на своем веку видел такое… Впрочем, не в этом дело. Куда важнее то, что принц-регент хорошо знает Саймона и очень его любит. Сомневаюсь, что он осудит тебя за привязанность именно к этому «трубочисту»…

Агата не могла сдержать удивления:

– Неужели Саймон близко знаком с его королевским высочеством? – Ее сердце преисполнилось гордостью. – В таком случае я рада за него.

– Тем более ты должна туда пойти. Я приказываю тебе сделать это.

– Приказываешь?

– Ну, настаиваю.

– В самом деле?

Джеймс усмехнулся:

– Ну ладно, покорнейше прошу.

– Это уже лучше. Хорошо, я пойду, но мне не удастся выглядеть так же великолепно, как выглядишь ты, потому что у меня нет подходящей одежды.

Баттон, до этого спокойно слушавший перепалку брата с сестрой, чуть не подпрыгнул.

– Ошибаетесь, мисс, у вас все есть.

Повернувшись, Баттон проворно достал из гардероба элегантное синее атласное платье, отделанное золотой вышивкой, оттенок которого был несколько темнее, чем цвет сюртука Джеймса.

Джеймс довольно улыбнулся, а Агата даже взвизгнула от радости. Схватив платье, она опрометью помчалась в свою комнату, по дороге громко призывая к себе Нелли.

Зал Королевских Аудиенций заслуживал того, чтобы каждое слово его названия писалось с прописной буквы. Агате еще никогда в жизни не приходилось видеть столь изысканного вкуса и такой элегантности, которыми отличались его архитектура и отделка. Ее и Джеймса провели по длинной ковровой дорожке, и они остановились впереди толпы, которая собралась здесь в ожидании аудиенции.

Когда Агата появилась в зале, среди присутствующих пробежал шепоток, но она не опустила головы. Возможно, этому способствовали ее элегантное платье и теплые пальцы Джеймса, сжимавшие ее ладонь. Наконец появился принц-регент, и Агата заволновалась. Ей так давно хотелось увидеть его…

Увы, первым ее чувством было разочарование: едва ли человек, обладающий объемистым животиком, мог показаться привлекательным кому бы то ни было.

Правда, его одеяние отличалось роскошью: один лишь расшитый золотом жилет стоил, наверное, целое состояние, однако…

В этот момент принц-регент повернулся, видимо, намереваясь водрузить свой объемистый зад на трон, и Агата впервые отчетливо разглядела его. Круглое бледное лицо, внимательные умные глаза…

Агате его взгляд сразу же понравился.

– Не понимаю, почему Лавиния называла его безмозглым… – прошептала она на ухо Джеймсу.

– Потому что она просто самовлюбленная дура. На самом деле Принни весьма умен, несмотря на все его причуды.

Агата продолжала наблюдать за принцем-регентом в течение почти целого часа, пока он рассматривал различные прошения и раздавал награды. Временами он раздражался, временами выглядел оживленным и заинтересованным, но его никогда не покидало чувство юмора.

В итоге будущий Георг IV показался Агате просто обворожительным.

Теперь она понимала, почему ему мог понравиться такой человек, как Саймон, и почему Саймон любил принца-регента.

Потом герольд громко назвал знакомую фамилию, и Джеймс, медленно подойдя к возвышению, почтительно замер перед Принни. Агата чуть не заплакала от гордости, когда принц-регент что-то проговорил над опущенной головой ее брата, а потом надел на шею Джеймса орденскую ленту. Она почти ничего не слышала, но радостное выражение на лице Джеймса, когда он повернулся и поклонился присутствующим, сказало ей больше, чем слова.

Наконец Джеймс вернулся к Агате, он был крайне возбужден.

– Ты слышала, слышала? Принни сказал, чтобы я продолжал служить. Невероятно! Я буду восстановлен в должности!

Агата тепло улыбнулась брату.

– Конечно, будешь, куда они без тебя!

Герольд снова выступил вперед, и от произнесенных им слов сердце Агаты замерло.

– Теперь его королевское высочество заслушает прошение Саймона Рейна.

Пройдя по ковровой дорожке, Саймон почтительно остановился перед принцем и низко поклонился.

Георг IV на мгновение остановил на нем равнодушный взгляд, но потом вдруг улыбнулся и весело спросил:

– Что это с тобой, друг мой?

Саймон с облегчением вздохнул; он понял, что своенравный принц-регент, кажется, вспомнил, их прежнюю, дружбу.

– Ваше высочество, я прошу освободить меня от службы.

Принни прищурил глаза.

– И почему же?

– Потому что я хочу жениться.

Наступило довольно долгое молчание, потом принц-регент коротко спросил:

– На ком?

– На мисс Агате Каннингтон.

– Каннингтон? Один Каннингтон только что был здесь. Это его сестра?

– Да, ваше величество.

Принц насмешливо приподнял брови.

– Так ты и есть тот самый нечестивый трубочист?

– Да, я.

Некоторое время Саймону пришлось ждать, пока у принца пройдет приступ бурного веселья.

– Забавная история! Остроумная шутка! Из одной лишь благодарности за столь неожиданное развлечение я мог бы удовлетворить твою просьбу. – Внезапно лицо Принни вернулось в обычное состояние. – Приведите ко мне эту женщину.

Герольд тут же объявил, что его королевское высочество желает видеть мисс Агату Каннингтон.

По толпе собравшихся пробежал удивленный шепот. То тут, то там произносились слова «шлюха трубочиста», что приводило Саймона в ярость.

Однако Агату это явно издевательское прозвище, кажется, совсем не задевало; она грациозно вышла вперед и, остановившись рядом с Саймоном, сделала реверанс.