Саймон снова оглядел окрестности и опять не заметил ничего подозрительного, как вдруг… Ему отлично был знаком этот холодный металлический блеск. Пистолет! Его дуло выглядывало из экипажа, остановившегося на противоположной стороне дороги!

Проследив за его взглядом, Джеймс бросился к Ливерпулу, а Саймон оглянулся назад и, убедившись, что Агата в безопасности, сделал несколько быстрых шагов по направлению к вооруженному человеку в экипаже.

В это время палец затянутой в перчатку руки нажал на спусковой крючок…

Пистолет выстрелил за какую-то долю секунды до того, как Саймон, схватив убийцу за руку, изо всех сил дернул ее на себя.

Лавиния пронзительно вскрикнула, и тут же раздался еще чей-то крик, от которого у Саймона все оборвалось внутри. Это кричала Агата, но он мог сейчас лишь взглянуть в ее сторону.

На противоположной стороне улицы мгновенно собралась толпа, поэтому ему ничего не было видно, однако его успокаивало хотя бы то, что там был Джеймс. Теперь каждому из них предстояло выполнить свою работу.

Экипажем Лавинии правил огромный парень, который с поразительным для такой туши проворством набросился на обидчика своей хозяйки, словно медведь. Саймон едва успел увернуться от большого ножа, который негодяй держал в руке, но вторым ударом верзиле удалось нанести своему противнику весьма опасный удар.

Саймон отлично понимал, что голыми руками ему с этим головорезом не справиться, поэтому он быстро наклонился и, завладев пистолетом Лавинии, прижал его дуло к груди бандита.

– Извини, но у меня выдался очень утомительный день. – С этими словами Саймон изо всех сил пнул верзилу в пах, после чего стукнул по голове пистолетом и сделал шаг в сторону, позволяя поверженному гиганту рухнуть на мостовую.

Заметив подоспевших охранников, Саймон охотно предоставил им возможность арестовать заговорщиков, а сам, зажимая одной рукой рану в боку, помчался туда, где вокруг Агаты собралась огромная толпа.

Сама Агата стояла на коленях посреди окровавленной мостовой. У Саймона екнуло сердце, когда он понял, что это кровь Джеймса, которого Агата нежно прижимала к груди…

– О Господи, только не это!

Рядом с ними стоял лорд Ливерпул и дрожащей рукой с зажатым в ней носовым платком вытирал пот со лба. Увидев Саймона, он истерически затопал ногами:

– А ты, черт возьми, что здесь делаешь? Вон с глаз моих!

Саймон колебался. Он был нужен Агате, поэтому не мог уйти.

И тут Ливерпул взмахнул тростью.

– Уходи немедленно! Не хватало еще, чтобы тебя; разоблачили. Мы оказались в центре публичного скандала, – прошипел он.

Саймон неохотно сделал шаг назад, однако не ушел, а задержался на краю толпы, откуда стал внимательно наблюдать за происходящим.

Мгновение спустя к Джеймсу подбежал врач, и стал торопливо доставать инструменты из своего чемоданчика.

– Ранение в плечо, – заявил он после предварительного смотра. – Пациент потерял много крови, но жить он будет.

Потом Саймон увидел, как Джеймса осторожно унесли на носилках, после чего агенты вывели вперед Лавинию и ее сообщника, поставив их лицом к лорду Ливерпулу.

– Вы совершили тяжкое преступление, леди Уинчелл. – Ливерпул брезгливо поморщился. – Полагаю, вам известно, что покушение на жизнь премьер-министра карается казнью через повешение.

Лицо Лавинии сморщилось, она захныкала как ребенок:

– Я стреляла вовсе не в вас, милорд; моей целью был Джеймс Каннингтон. Неужели я не вправе наказать своего любовника за измену! Есть достаточно свидетелей, которые подтвердят любовную связь между нами, зато ни у кого нет доказательств обратного.

– У меня есть! – Агата решительно шагнула вперед. Лавиния окинула ее злобным взглядом.

– Не слушайте эту лгунью, милорд, она – моя соперница и сама влюблена в Каннингтона, поэтому готова сказать что угодно, лишь бы убрать меня с дороги.

Агата высокомерно взглянула на Лавинию.

– Не строй из себя большую дуру, чем ты есть, Лавиния. Джеймс мне не любовник, а брат. – Она повернулась к лорду Ливерпулу. – Вчера Лавиния похитила меня у входа в госпиталь. Думаю, этим она хотела отвлечь… – Агата окинула взглядом толпу, отыскивая Саймона, но он не мог выйти вперед, – моего брата и помешать ему предотвратить покушение.

– Вы и ваш брат заслуживаете благодарности, – сказал Лорд Ливерпул. – Не каждый день простые граждане Англии содействуют защите правительства.

– И все же, – настаивала Лавиния, – правда состоит в том, что эта незамужняя женщина жила с мужчиной, которого наняла и соответствующим образом одела, чтобы он играл роль ее мужа. Теперь вы сами можете видеть, что она лгунья. Почему бы ей и обо мне тоже не солгать?

– Сомневаюсь, что мы вообще должны прислушиваться к слову предательницы, – презрительно произнес Далтон Монморенси.

– Ах так? – прошипела Лавиния. – Тогда попросите ее показать свидетельство о браке. Какой священник венчал ее?

Лавиния расхохоталась.

– Никакого бракосочетания не было, не так ли, Агата? Но дело обстоит еще того хуже – ее любовником является чумазый трубочист.

– Это правда, мисс? – холодно спросил Ливерпул.

Агата невольно поежилась. У нее язык не поворачивался солгать, тем более о своей любви, и она громко сказала те единственные слова, которые разлучат их навсегда, – она сказал правду:

– Я действительно люблю трубочиста, но это никак не отменяет того, что леди Уинчелл – презренная предательница!

Даже Саймон был не готов к тому, что за этим последовало. Какими только словами не обзывали Лавинию в толпе, которая тесным кольцом окружила обеих женщин, так что ему уже не было видно Агату.

Понимая, что настроение людей в такие моменты бывает непредсказуемым, Саймон принялся проталкиваться вперед, не выпуская из виду Далтона, который, возвышаясь над остальными, пытался вывести Агату в безопасное место.

Неожиданно кто-то схватил Саймона за плечо, но он вырвался и продолжил проталкиваться к Агате, Однако Ливерпул все же заставил его остановиться.

– Успокойся немедленно, Саймон!

– Но ее же могут покалечить…

– Нет. Этеридж позаботился о ней: видишь, они уже вошли в здание. А теперь приди в себя!

Саймон резко обернулся.

– Вы тоже хороши: вместо того, чтобы помочь, стояли к смотрели, как толпа издевалась над ней!

– Вовсе нет, – спокойно сказал Ливерпул. – Я позаботился о том, чтобы это произошло.

Саймона охватила ярость.

– Так вы умышленно выставили ее на посмешище? Но зачем?

– Затем, что ты слишком привязался к ней. В твоем положении такая слабость непозволительна. – Ливерпул улыбнулся холодной улыбкой, и Саймону на мгновение показалось, то он видит перед собой каменное изваяние. Для того, чтобы защитить Англию, Ливерпул не пощадит никого и ничего. В нем угадывалась та беспощадность, которую Саймон всегда стремился выработать в себе. Пока не появилась Агата.

– Она спасла вам жизнь, и я не позволю сделать из нее жертвенную овечку.

– У тебя нет выхода. И запомни, друг мой, ты принадлежишь Англии, а не этой женщине. Ты незаменим, а ее можно заменить! – Бросив на Саймона суровый взгляд, Ливерпул круто повернулся и уже через мгновение затерялся в толпе.

Ощущая крайнюю усталость, Агата закрыла дверь в комнату Джеймса и спустилась вниз. Вот и закончился, пожалуй, самый длинный день в ее жизни. За последние три дня она спала всего несколько часов и не знала, надолго ли еще у нее хватит сил.

К счастью, Далтон спас ее от разъяренной толпы, позаботился о том, чтобы Джейми привезли домой, и вызвал к нему врача, а теперь ей надо было отдохнуть, пока у нее не случился серьезный нервный срыв.

Когда Агата вошла в гостиную, врач уже ушел, и Далтон ждал ее один. Он сидел, задумчиво глядя в огонь, и повернулся, когда она вошла.

– Я все уладил с доктором, мисс Каннингтон.

– Спасибо. Благодарю вас.

– Думаю, вам лучше присесть: вы едва держитесь на ногах.

Далтон усадил ее на диван, а сам сел в кресло.