В тот же день царский корабельщик снарядил небольшое судно для воинов царской стражи, с ними был послан старый жрец, из тех, кто решал сложные судебные дела при дворце. Шамашгамиль славился своим умом и находчивостью. Имликум относился к нему с большим доверием.

– Выполнив задуманное, – сказал ему Имликум, – ты возрадуешь сердце Рим-Сина и заслужишь награду.

Воины царской стражи были рады путешествию. Кто-то вспомнил, что первая женщина была создана из ребра бога Энки. Богиня, которая появилась для того, чтобы исцелить боль в ребре Энки, носила имя Нин-ти, что означает «госпожа ребра».

В их разговор вмешался Шамашгамиль. Он предложил молодым воинам послушать священную табличку со старинным сказанием «Энки и Нинхурсаг». Они с радостью согласились.

– Послушайте священные строки, – сказал жрец, – вы поймете, Дильмун – блаженная страна. Урсин это знал и туда поспешил, но он позабыл о том, что боги не прощают злодейства.

Шамашгамиль рассказал много любопытного о сказочной стране Дильмун. Он много раз бывал в ней по поручению Рим-Сина, сопровождая торговых агентов. Здесь покупали редкостные благовония для дворца и храмов Ура. Здесь заказывали царские одежды, каких не умели шить в Уре. Купцы Дильмуна торговали бронзовым с позолотой оружием, какого не имел ни один воин Ура. Оружейники Ларсы еще не научились изготовлять такие красивые, очень острые и украшенные золотом мечи.

Когда корабельщик увидел дальний берег Дильмуна, он предупредил жреца. Шамашгамиль зарезал ягненка, вынул печень и устроил гадание. Он знал, как должна выглядеть печень ягненка при благоприятном ответе божества. Всякие отступления непременно сулили неудачу.

К радости жреца, печень предсказала исполнение всего задуманного. Он спокойно и уверенно покинул кораблик, когда они причалили точно в тот вечерний час, как было обещано корабельщиком.

Еще одно гадание, по полету птиц, должно было убедить Шамашгамиля в успехе задуманного. Он долго смотрел в небо, следя за полетом чаек. Когда стая птиц устремилась вправо и скрылась в туманной дали, жрец с облегчением вздохнул и повел свой отряд царских воинов на ночлег. В складских помещениях гавани всегда находилось место для купцов и ремесленников, которые прибывали по своим делам в поздний час.

Утром жрец предложил воинам пройтись по узеньким улочкам вблизи торговых рядов, внимательно всматриваться в людей пожилого возраста, учитывая, что Урсин сменил одежду жреца на одеяние простолюдина. Сам он отправился на поиски лекарей: он подумал, что появление соперника, знающего сотни целебных трав, могло быть замечено местными гадальщиками и лекарями. Не мог же Урсин отказаться от своего занятия, которое могло принести ему полное обеспечение? Он мог получить за свои услуги вдоволь еды и одежду.

Перед тем как сесть на корабль, Шамашгамиль повидал Набилишу и спросил, много ли вещей имел с собой Урсин. Он узнал, что у царского лекаря не было с собой даже полотнища, чтобы укрыться от ночной прохлады.

«Ничего у него не было, кроме полосатой юбки, – сказал Набилишу. – Я помню, что удивился. Урсин не имел сандалий и пришел в гавань босиком. Я думаю, что мои серебряные слитки помогли ему купить все необходимое. Вряд ли можно будет встретить полуголого и босого Урсина».

– Смотрите внимательно на людей, прикрытых полотнищем, – наставлял жрец молодых воинов.

Сам он заводил знакомства с лекарями, узнал у них множество любопытных историй об искусных гадальщиках Дильмуна, но то, что больше всего занимало Шамашгамиля, оставалось тайной. Однако поймать беглеца он обязан, иначе гнев повелителя обрушится на его голову. Кто знает, что задумает рассерженный Рим-Син. Царедворцы боялись великого правителя Ларсы, когда видели его в гневе.

Прошло много дней в напрасных поисках. Люди, присланные Рим-Сином, исходили все улицы и закоулки. Они уже познакомились с большим количеством жителей Дильмуна. Они полюбовались на зеленые сады, но не увидели той прекрасной жизни, о которой им читал на память старый жрец.

У стен города толпились бездомные люди жалкой судьбы. Нищие просили подаяние у каждого, кто был в хорошем одеянии, считая его богатым человеком. Тут были и старухи, и малые дети совсем голые и голодные. Здесь бродили слепые, они обращались с мольбой к заклинателям, которые, как они думали, могли бы вернуть им зрение. Весь этот люд с криком и плачем нападал на незнакомых людей, ожидая чуда.

– Шамашгамиль говорил совсем о другой жизни, – заметил молодой воин из стражи Рим-Сина. – Может быть, это была счастливая страна в давние времена, а теперь я вижу несчастных.

– Послушай, – сказал с усмешкой другой воин, – ворон каркает на стене ограды. Посмотри, он сидит, не двигается с места, красуется перед нами. А в том сказании, я помню, говорится, что в Дильмуне ворон не каркает.

Настал день, когда Шамашгамиль решил покинуть Дильмун и вместе с воинами царской стражи искать Урсина на медных рудниках. Владельцы рудников то и дело привозили руду на маленьких суденышках. С ними можно было добраться до рудников и посмотреть, нет ли там лекаря, который искусно исцеляет от многих болезней. Если есть такой лекарь, то не Урсин ли? Ведь корабельщик Набилишу писал о том, что долго искал Урсина в Дильмуне, и Шамашгамиль подумал, что он прячется на медных рудниках.

Множество рабов были заняты добычей руды. Но были там и свободные люди среди надсмотрщиков, среди писцов, которые подсчитывали добычу и записывали на глиняных табличках, сколько руды было послано в разные города. Там ее превращали в слитки, затем в бронзу, которая шла на изготовление оружия. Шамашгамиль очень скоро узнал, где искать лекаря, о котором говорили, что он искусней всех лекарей Дильмуна. Этим очень гордился владелец большого рудника. Он, как рассказал жрецу из Ура местный писец, хорошо оплачивал труд лекаря серебром да еще давал пропитание.

– Мы видели несчастных, покалеченных, которые благодарили богов за исцеление, – рассказывал местный писец.

Он и привел Шамашгамиля к дому лекаря. Воины Рим-Сина связали руки Урсина, надели ошейник и повели к гавани, чтобы увезти в Ур. Царский лекарь не просил снисхождения, не предлагал своих сокровищ для выкупа. Он понимал, что дни его сочтены.

– Ты оставил в муках жрицу храма Луны, не побоялся бога Нанна, – укорял Шамашгамиль. – А ведь мог спасти царскую дочь. Тебе ведомы тайны сотен целебных трав, а ты не стал исцелять больную, бежал…

– Не было ей спасения, – отвечал хмуро Урсин. – Я точно знал, что нет таких трав, которые могли бы вернуть ей жизненную силу. Я знал, что буду живым закопан вблизи усыпальницы. Я хотел жить. Тяжкая у меня судьба. Но лучше пусть казнят меня у священной ограды Ура, чем закопают живым.

Шамашгамиль увидел слезы на иссохшем, старческом лице Урсина и пожалел его. «А что делать, когда судьба так несправедлива, – подумал Шамашгамиль, – как избежать того, что предначертано богами?»

Когда царский лекарь был доставлен в Ур, за ним пошла толпа.