— Тогда, если не возражаете, мы сегодня же и начнем. Вы могли бы быть дома около восемнадцати часов, или вы хотите, чтобы я захватил вас откуда-то из другого места?

— Я хотела бы из «Собаки»… Сколько вы будете мне платить, в баксах?

— В чем?

— Ну, в долларах…

— Тысячу, хватит?

— Должна ли я буду с вами спать?

— Лиза, у меня есть с кем спать. Речь идет о РАБОТЕ. Поверьте, я не стал бы искать обходных маневров, если бы хотел вас…

— Идет… — остановила его Лиза. — Ну что, танцевать в «Бродячую собаку»?

Жарких вопросительно взглянул в лицо боссу.

— Валяйте, но без меня. В шесть я вас оттуда заберу, Лиза, — решил Шестопалов. Надо было ублажить девушку.

«Прикольные ребята», — решила Лиза Вернер.

На приеме во Дворце Нации Российского Союза, в огромном свежепостроенном здании, Шестопалов появился в 19.00. В смокинге он выглядел еще моложе, на двадцать с небольшим, хотя его фактический возраст стоял на отметке тридцать четыре. Завсегдатаи, то есть министры, послы, деловые люди, отметили висящую на руке секретаря Президента красивую узкую подружку. Те из них, кто постарше, безусловно, отметили сходство Лизы Вернер с погибшей дочерью Президента. Некоторые с неудовольствием. Игорь Смирнов, глава администрации, отвел Шестопалова в сторону.

— Ты соображаешь, что ты делаешь? — прошипел он. — Старику будет больно глядеть на ЭТО. Она напомнит ему о НЕЙ…

— Думаю, случится обратное, — парировал Шестопалов. Между ним и главой администрации шла постоянная борьба за влияние над «Стариком», как они называли Президента. — Думаю, у него возникнут теплые воспоминания и чувства.

— Ну, Бог с тобой. Но ты можешь сломать себе голову из-за этой… — Смирнов кивнул на Лизу Вернер, стоящую с бокалом шампанского в черном платье с блестящими звездочками. — Старик будет шокирован.

— Не представляй Владимира Георгиевича как Калигулу какого-нибудь, Игорь. Мне кажется, он будет благодарен мне…

Смирнов подумал, что Шестопалов решил подсунуть девушку Президенту не то в качестве обретенной дочери, не то в качестве… Смирнов задумался… в качестве подарка в постель? Однако он пустился в рискованную авантюру. Не Калигула, конечно, но Старик мог безжалостно разрушить кого угодно, следуя своей прихоти. Если, конечно, «достать» Старика. А вот когда его и чем можно «достать» — такими знаниями не обладал и Смирнов.

Президент в сопровождении генерала армии Василенко появился в зале в 19.30. Ему предшествовало появление одетого во фрак служителя, зычно объявившего: «Президент Российского Союза!» Церемонию эту позаимствовали, как и множество других церемоний, у американцев. Помпезность — таким словом можно было охарактеризовать стиль правления Кузнецова. «Слащавая помпезность», — подумал Шестопалов. Сам он раз и навсегда выбрал для себя стиль Дженкинса — сухой, аскетичный, стопроцентно деловой и неброский.

— Нравится вам здесь? — спросил он девушку.

— Прикольно, — сказала она невозмутимо.

Шестопалов подумал, что с ней очень хорошо молчать. Лиза отлично умеет это делать. И что, несмотря на урезанный до минимума словарь и полное безразличие к миру духовных абстрактных ценностей, в девушке есть глубокий животный секрет, как в каком-нибудь узком, прожорливом, молчаливом и красивом соболе, или выдре, или горностае.

— Оставьте бокал, я хочу представить вас Президенту.

Шестопалов уже сомневался. Возможно, Смирнов прав, и вдовцу будет больно увидеть девушку, похожую на покойную дочь перед собой? Однако он намерен был осуществить свой план. И потому стал продвигаться по направлению к высящейся над всеми седой голове Кузнецова. Дискретно, но надежно Президента прикрывали от общей массы приглашенных люди Василенко. Им самим и Президентом лично отобранные. Они знали всех приближенных в лицо и потому не сдвинулись с места. Лиза Вернер подверглась ощупыванию взглядами, но так как на ней было обтягивающее короткое платье и в руках совсем крошечная сумочка, то подозрений она не вызвала. Василенко, Президент и известный в дипломатических кругах как злостный пьяница посол Японии пили водку и чему-то громко смеялись. Очевидно, комическому произношению посла, которое он, дабы понравиться Президенту, еще и утрировал. Шестопалов поморщился. Подобно Дженкинсу, он не пил совсем.

— Наконец с девушкой! — приветствовал Шестопалова Василенко. И осекся.

— Иди сюда, иди, Слава! — Президент отличался небольшой близорукостью, потому ему была нужна более короткая дистанция, дабы понять, как похожа девушка Шестопалова на его покойную дочь.

Шестопалов взял Лизу за плечи и выдвинул ее вперед.

— Лиза Вернер, молодой талантливый дизайнер. Рекомендую, Владимир Георгиевич, если вам надоело внутреннее убранство вашего офиса, Лиза придумает для вас интересный интерьер. Лиза, это Президент нашей страны Владимир Георгиевич Кузнецов.

— Можно подумать, что я скрываюсь от людей и девушка меня не знает. — Президент, улыбаясь, протянул руку. — Добрый вечер, Лиза! — И в этот именно момент рассмотрел девушку.

— Добрый вечер, Владимир Георгиевич… — Лиза Вернер все-таки вышла из равновесия. Шестопалову это было видно. Ресницы ее часто-часто заморгали, будто она собиралась заплакать. Возможно, она растрогалась, представив себя, Лизу Вернер, со стороны, здоровающуюся за руку с Президентом России. Жаль, что ее не видят родители и подруги, очевидно, подумала Лиза Вернер.

Владимир Георгиевич Кузнецов, Президент Российского Союза, не знал, что ему делать. Дать юному бюрократу Шестопалову кулаком по физиономии или смотреть и смотреть на девушку, похожую на Наташку и Лидию. Так как он не знал, что делать, то предложил генералу армии и японскому послу:

— Выпьем, ребята?

— А можно мне с вами? — кротко спросила Лиза Вернер.

Шестопалов поморщился. Президент и генерал Василенко переглянулись.

Угрюмой вереницей шли на работу «youth workers». Колонны их поглощались пастями сабвея. Угрюмые под оцинкованными тучами стояли на перекрестках траки «Family planning». В запыленных витринах, порыжелые от времени и стихий, выставлены были образцы презервативов и противозачаточных таблеток в баночках и облатках. Юноши и девушки в зеленых комбинезонах парами блокировали авеню и вручали идущим на работу тонкие зеленые брошюрки. «Будьте сознательны!» — начинался текст. Тем, кто не сознателен или не имеет сил быть сознательным, предлагалась кастрация или стерилизация.

— Они должны бы объявить отстрел детей, как при иудейском царе Ироде, — мрачно пошутил Лукьянов.

В форме, такой же, как и у лейтенанта Тэйлора, он сидел рядом с лейтенантом. Джип следовал в нижний Манхэттен.

— Уже почти объявили… Смотри, Лук, вот новая продукция нашей фирмы «Департмент Демографии» — видишь щит? Огромный, уродливого вида бэби на щите зачеркнут крест-накрест. И надпись: «Дети — это зараза!» Увидел?

— На этом было написано: «А ты зачеркнул своего?»

— Очевидно, выпустили несколько вариантов. — Лейтенант сбавил скорость. Впереди был виден шлагбаум, проверочный пост и множество военных с тяжелым громоздким оружием. Лукьянов сполз по сиденью вниз.

— Не дергайся, Лук. У нас самая высокая идентификация: серия «ДД» у машины и в моих документах.

— Но у меня-то нет документов.

— Ты, может, и написал тучу романов, но не знаешь простых вещей. Документы спрашивают у старшего. Солдат считают на штуки. «Эти со мной», — и поехал.

Лукьянов не разделял оптимизма лейтенанта, появившегося у него после визита в родную казарму. Потому он на всякий случай натянул берет поглубже на глаза. Впереди их было еще несколько машин. Военные внимательно читали документы и осматривали машины. Лейтенант открыл дверцу и по-хозяйски спрыгнул на землю. Пошел к военным. Солдаты отреагировали своеобразно.

— Stop! Назад в машину! — закричал их старший и направил на лейтенанта странного вида пулемет на ремне.