– Неужели! – рука Доркас дрогнула, и чай выплеснулся на стол.

Она принялась поспешно вытирать лужу. Лицо её слегка покраснело. Неловкость у преподавателя физкультуры должна считаться непростительным недостатком.

– Дай-ка мне взглянуть, Бен, – я нетерпеливо отобрала у него картину. – Она определённо не красива, даже не миловидна – лицо плоское и вытянутое, а нос слишком тонкий и заострённый. Причёска в стиле «воронье гнездо»…

– Ты слишком придирчива, – голос Бена звучал раздражённо.

– Вовсе нет. Я просто ищу источник её очарования, поскольку согласна с тобой: в ней и в самом деле что-то есть. Её глаза… Она относится к той породе людей, которую сейчас уже не встретишь, – мне с трудом удавалось подобрать слова; незнакомка терпеливо смотрела на меня с портрета. – Честная и добрая старомодная английская дама, – пустилась я в путаные объяснения, – которая для всей деревни сготовит суп и никогда не прогонит нищего, но при этом в ней нет ограниченности. Она обладает чувством юмора, ранима, и в то же время в ней чувствуется сила. Такая не испугалась бы встреченных на дороге цыган, не побоялась бы испачкать руки в печной саже и выпить чашечку чая со служанкой не сочла бы зазорным…

Судя по всему, на Бена моя речь произвела впечатление, но заговорил он довольно сухо:

– Тебе не кажется, что ты торопишься, описывая характер человека по весьма посредственному портрету? Мы, по-моему, пришли к согласию, что художнику следовало бы устроиться в бухгалтерскую фирму родителя или стать…

– Шовинист! – беззлобно вздохнула я. – Почему это ты решил, что автор непременно мужчина? Поскольку речь идёт о художнике-любителе, женщина – гораздо более вероятный кандидат. В те времена девушек учили вышивать, вязать, рисовать акварелью и маслом. От них требовалось прилежание, а не талант. А где послушной дочери найти модель? Дома, разумеется! Например, его хозяйка…

– И всё-таки я считаю, что это рука мужчины, – возразил Бен.

Доркас поморщился и едва заметным кивком головы дала понять, что её дело – сторона. Неужели Бен прав, и она чувствует себя посторонней? Я встала и впустила Тобиаса, который уже с минуту скрёбся за дверью. Старинные часы пробили половину десятого. Как выясняется на практике, критика произведений искусства отнимает кучу времени.

Бен скорчил гримасу, но вернулся к обсуждению.

– У этого портрета есть несколько особенностей, которые я считаю достойными упоминания. Дамы, вы готовы?

– Я вся внимание, – проворковала я, возвращаясь на своё место. – Тобиас, не лезь к злому дядюшке Бену. Он всё равно тебя скоро сгонит.

Бен пропустил колкость мимо ушей.

– Дама, изображённая на картине, жила в этом доме. Вы, конечно же, спросите, каким сверхъестественным образом я установил этот факт…

Доркас незамедлительно вскинула руку. Я порадовалась, что она тоже решила принять участие в нашей викторине.

– Камин на заднем плане, без сомнения, тот же самый, что и в этой комнате. Правда, пропорции немного искажены, но его можно узнать по резным херувимам. Я такого нигде больше не встречала.

– Превосходно! – Бен зааплодировал.

– Этот человек признаёт, что вы почти столь же умны, как и он, – добродушно обронила я.

– Дамы, не отвлекайтесь! – Бен отнял у меня картину и принялся демонстрировать нам портрет под разными углами. – Интерес вызывает не исполнение, мы все сошлись на том, что оно никудышное, а то, что портрет не озаглавлен и не подписан. Конечно, у нашего художника могли быть основания не раскрывать своего имени. Допускаю, но не думаю, что объяснение состоит в этом. Приглядитесь внимательней.

– Портрет не окончен, – медленно сказала я. – Мы всё время смотрели на женщину и упускали из виду задний план. Явные просчёты я отнесла на счёт неумелости художника, но, если приглядишься, заметно: полностью выписана лишь женщина, да и у неё не хватает ног.

– Не хочу подвергать критике ход ваших рассуждений, – подала голос Доркас, – но должна спросить, какое имеет значение, окончена картина или нет? Если портрет действительно принадлежит кисти школьницы, то недостаточная прописанность деталей вполне объяснима. Солнышко светит, хочется в теннис поиграть – и краски с кистями летят прочь.

– Согласен, – Бен милостиво кивнул. – Но мы изначально предположили, что портрет имеет определённое значение, следовательно, нам надо искать в нём каких-то указаний. Хотя как подсказка это творение не вызывает у меня энтузиазма.

– А ты не пытался поскрести холст? Может, там спрятана записка. В книгах часто пишут о чём-то подобном. Помнится, в поддельной «Моне Лизе» у портрета оказалась двойная задняя стенка, – сонным голосом предположила я.

Я вдруг обнаружила, что не в силах сдержать зевоту. Мне ещё предстояло показать Доркас её комнату, точнее, сначала поискать, где меньше всего пыли. Да и кровать застелить не мешает. Доркас собирала чашки и блюдца, а Бен всё вертел портрет.

– Если надеешься обнаружить под верхним слоем краски неизвестный шедевр, то думаю, ты обречён на разочарование. Сомневаюсь, что предыдущие работы художника хоть сколько-нибудь превосходят данную. Прости, но не могу представить, что юная школьница малюет поверх Ренуара или Ван Гога.

– Я ни в чём не уверен. Когда дело касается твоего дядюшки Мерлина, можно ожидать чего угодно. Вот сочтём картину ненужным хламом, забросим на чердак, а через шесть месяцев обнаружим, что это и есть клад.

– Кстати о чердаке, – я снова зевнула. – Его я тоже хочу осмотреть. Но пока, мне кажется, нам нужно немножко бай-бай. Бен, занеси багаж Доркас, я подыщу ей комнату.

– Не могу допустить, чтобы вы мне прислуживали. – Доркас попыталась вырвать из моих рук поднос. – Я здесь, чтобы работать, а не бездельничать.

– Чепуха! – Бен учтиво открыл дверь, пропуская её. – Мы с Элли считаем вас членом нашей семьи. Скорее компаньонкой, чем прислугой.

Лицо Доркас пошло жгучими красными пятнами. Заметив её реакция на этот ненавязчивый комплимент, я покачала головой.

– Нет, Доркас не годится на эту роль. Компаньонка – это затюканная, невзрачная дамочка, которая забивается в дальний угол комнаты и которую терпят лишь потому, что она дальняя родственница, – я произнесла это почти автоматически, но внезапно меня осенило.

Функции Доркас в этом доме можно описать одним очень ёмким словом: «дуэнья». Теперь мы с Беном больше не будем одни проводить ночи в доме. Пожалуй, именно это, а вовсе не забота о моих нежных ручках, сподвигло его поместить объявление в газете?

Пока Доркас мыла посуду, я поднялась наверх и застелила кровать. Я выделила ей комнату рядом с моей, спартанская обстановка состояла из односпальной кровати и простого дубового комода. Когда вошёл Бен с чемоданами, я уже стелила поверх простыней пуховое одеяло. Он согласился, что вид у комнаты не самый привлекательный, но здесь хотя бы не спадают лоскутами отсыревшие обои, и шторы при прикосновении не рассыпаются в прах. Появившаяся через несколько мгновений Доркас казалась вполне довольной.

– Определённо не хуже моей каморки в школе. Только не следовало стелить постель, с сама способна позаботиться о себе.

– Доркас, – я мягко коснулась её руки и заглянула в её карие глаза. – Пожалуйста, не надо держать дистанцию. До сих пор я никогда не выступала в роли работодателя, за исключением одного случая, – я украдкой бросила взгляд на Бена, – и то это было давно и неправда. Мне кажется, мы договорились, что отныне все мы – единое целое.

Доркас часто заморгала, слегка всхлипнула и энергично сжала мою ладонь.

– Никогда не думала, что со мной такое случится. Вместе мы обязательно победим в этой игре «холодно-горячо»!

– И пусть нам сопутствует удача! – Бен прислонился к косяку. – И вот что, дамы, ложитесь-ка поскорее. Зачем портить веселье призракам, страдающим, как известно, крайней застенчивостью. Они не выползут из своих щелей, пока последний из нас не заберётся в постель.

– Единственный, кто здесь ползает, так это тётушка Сибил, – возразила я. – Я застукала её в первую ночь, а потом ещё пару раз. Многие старики страдают бессонницей.