В рядах моих родственников поднялся ропот, на фоне которого отчётливо выделялся пронзительный голосок тёти Лулу:

– В огонь его, в огонь! Сжечь завещание!

Дядюшка Морис, если судить по его лицу, пребывал в предынфарктном состоянии.

– Это клевета! Я в суд подам!

Стряпчий поднял руку.

– Должен вас предупредить, леди и джентльмены, что вопрос о моём отношении к этому документу совершенно неуместен. Юридически он совершенно законен. Всякому, кто попытается оспорить завещание, придётся выложить кругленькую сумму, причём без какой-либо надежды на успех. На этот счёт я не испытываю ни малейших сомнений. Я сам составил завещание и льщу себя надеждой, что я один из опытнейших юристов в этой части страны. Я сделаю всё, чтобы выполнить последнюю волю Мерлина Грантэма.

– Вы хотите сказать, что это ещё не самое худшее? – на этот раз охламон Фредди говорил вполне разумно.

Адвокат перелистнул страницу.

– Либо больше никто не станет прерывать меня, либо я зачитаю завещание в официальной обстановке в присутствии судьи Абернати. Итак…

В. Луизе Эмилии Флеттс, которая навсегда обесчестила добро имя нашей семьи, жульничая во время партии в вист в церкви святой Марии-у-мельницы, я оставляю колоду не краплёных карт.

Г. Моему дальнему родственнику (и, к сожалению, недалёкому) Фредерику Джорджу Флеттсу, который почитает нищету мистическим опытом, я оставляю пустой бумажник.

Д. Моей родственнице Ванессе Фитцджеральд, которая находит забавным появление голышом на новогоднем сборище Клуба отставных священников, я оставляю то, что, смею надеяться, покажется ей менее забавным, – комбинезон.

Е. Моей родственнице Астрид Розе Фитцджеральд, которая постоянным брюзжанием, экстравагантными сексуальными запросами ускорила смерть своего мужа, я оставляю годовой запас сахарина.

Уставившись перед собой застывшим взглядом обезумевшего призрака, тётя Астрид исторгла вопль, от которого дядюшка Мерлин наверняка перевернулся в гробу, рванулась к стряпчему и погрузилась в глубокий обморок.

– Мама! Надо веся себя соответственно возрасту.

Ванесса с презрением оглядела распростёртую на полу родительницу, но не предприняла попытки оживить её. Грациозным движением она достала из сумочки сигареты, закурила и глубоко затянулась. Тётушку Лулу и дядюшку Мориса обморок тётушки Астрид, казалось, ничуть не взволновал. Садовник стоял, упёршись взглядом в свои башмаки. Остальная публика сгрудилась вокруг недвижного тела, адвокат продолжал что-то бубнить, а тётушка Сибил извлекла из кармана основательную бутыль с нюхательной солью и щедро всыпала её содержимое в нос страдалицы. Тётя Астрид на мгновение вернулась к жизни, издала истошный крик «Убить его! Убить свинью!» и вновь погрузилась в беспамятство. Мистер Брегг побледнел, видимо, размышляя, уж не его ли она имела в виду. С согласия присутствующих тётушку Астрид переместили на диван, прикрыли шерстяным пледом и оставили в покое.

– Надеюсь, я могу продолжать, – мистер Брегг извлёк из кармана массивные часы, глубокомысленно взглянул на циферблат и откашлялся.

Ж. Моей кузине Сибил Агате Грантэм, благодаря стряпне которой я, возможно, дожил до сегодняшнего дня, а также памятуя о её беззаветной преданности, я завещаю домик на Утёсе и десять тысяч фунтов.

Все дружно уставились на тётушку Сибил. Казалось, она силится сглотнуть, но, приглядевшись, я поняла, что она напевает похоронный гимн. Что ж, проведя в доме покойного свыше пятидесяти лет, она приспособилась к его причудам. Вероятно, тётушка Сибил всегда распевала песенки в тех случаях, когда другие затыкают уши. Мистер Брегг перелистнул страницу и поднял руку, призывая к порядку. Следующей была моя очередь. Что же приготовил мне дорогой дядюшка? Бланк заявки на приобретение нового тела? Огонь в камине окончательно потух, и я, будучи в общем-то теплокровным созданием, почувствовала, как меня пробирает холод. Ещё раз незаметно глянув на часы, мистер Брегг продолжал:

З. Жизель Саймонс и Бентли Хаскеллу я оставляю в равных долях всё остальное своё состояние.

Внутри меня кто-то изумлённо выдохнул: неужели на нас с Беном свалилось богатство?!

При соблюдении следующих условий:

Упомянутые Жизель Саймонс и Бентли Хаскелл должны переселиться в мой дом на шесть месяцев, считая с даты моей смерти.

Упомянутая Жизель Саймонс в течение указанного срока должна избавиться не менее чем от четырёх с половиной стоунов веса, что должно быть подкреплено свидетельством врача.

Упомянутый Бентли Хаскелл в течение указанных шести месяцев должен написать книгу приемлемого объёма и представить её на рассмотрение какому-либо солидному издателю, причём данная рукопись не должна содержать ни единого похабного слова. Мой уважаемый поверенный мистер Уилберфорс Брегг согласился прочесть указанный шедевр и присутствовать при его передаче в ведение почтовой службы.

Упомянутая Жизель Саймонс и Бентли Хаскелл, вместе или порознь, должны в течение указанных шести месяцев отыскать клад, имеющий прямое отношение к моему дому. Ответ на эту загадку содержится в запечатанном письме, хранящемся у моего поверенного мистера Уилберфорса Брегга, и будет предан огласке через шесть месяцев после моей смерти. В том случае, если Жизель или Бентли окажутся не в силах выполнить какое-либо из четырёх условий в указанный промежуток времени, они лишаются своих частей, которые будут разделены в равных долях между Морисом Флеттсом, Луизой Эмили Флеттс, Фредериком Джорджем Флеттсом, Ванессой Фитцджеральд и Астрид Розой Фитцджеральд, либо теми, кто останется в живых к указанному сроку.

Комната погрузилась в изумлённое молчание. Фредди издал хриплый вздох, поднял бокал и помахал им над головой.

– Тост! – воскликнул он. – За великого покойника, дядюшку Мерлина, любителя состязаний. Игра начинается!

– Да, – согласилась Ванесса, скривив губы в неприятной улыбке, – игра по правилам или без правил!

Мы с Беном решили не возвращаться в Лондон тем же вечером. Нам нужно было о многом поговорить. Тётя Сибил безучастным голосом промямлила, что согласна задержаться в Мерлин-корте на несколько дней, пока для неё не подготовят домик на Утёсе. Но как только захлопнулась дверь за последним из родственников, которые дружно отклонили предложение переночевать, тётушка удалилась в свою комнату. К тому времени, когда за окном начало смеркаться, с нами оставался один лишь стряпчий, да и ему явно не терпелось улизнуть домой. Он то и дело поглядывал на часы.

– Я пришлю каждому копию завещания, – пообещал мистер Брегг. – А вот распоряжение относительно похорон, которое ваш дядя передал мне на хранение. Я сделал всё, как там написано. Сами видите, условия, как и в завещании, он выставил довольно своеобразные.

Я передала документ Бену, и он прочёл вслух:

– Я, Мерлин Грантэм, прошу, чтобы меня похоронили в точности так, как и мою мать, Абигайль Грантэм.

Бен присвистнул.

– А старикашка был, оказывается, сентиментален.

– Я видел мистера Грантэма всего лишь раз, когда составлял завещание, и он тогда плохо себя чувствовал, постоянно кашлял в платок, – мистер Брегг огляделся в поисках пальто и перчаток. – Естественно, я сделал всё, что в моих силах, но некоторые условия представлялись почти невыполнимыми, – он недовольно поджал губы. – Мисс Сибил Грантэм присутствовала при похоронах своей тётки, но ей в ту пору было всего пять-шесть лет. Она припомнила, что тогда был катафалк, запряжённый лошадьми, а вот остальные подробности стёрлись из её памяти.