Но на это не могли согласиться его приверженцы: они убили Сабина, и среди наступивших смут величайшая святыня римского государства, храм Юпитера в Капитолии, стал жертвой пламени. Антоний Прим с иллирийскими легионами двинулся к Риму, где им еще раз пришлось вступить в битву с приверженцами Вителлия, на которую население Рима смотрело как на зрелище — как на бой гладиаторов в цирке. Вечером 20 декабря (Сатурналии как раз шли к концу) сын Веспасиана Домициан и веспасианцы овладели городом. Вителлий был убит, а на следующий день собрался сенат, чтобы на законном основании передать высшую власть в руки Флавия Веспасиана.

Калига римского легионера. Развернутый вид. Через концы ремешков пропускался один длинный шнурок.

С Веспасиана, в 70 г. вступившего на почву Италии, начался для государства счастливый период, почти столетний; в течение этого периода, после окончательного устранения дома императоров и его притязаний, представители высшей власти, хотя и получали эту власть как бы по наследственному праву, все же старались показать себя достойными ее, относясь к своим обязанностям добросовестно и серьезно. И нельзя не отдать справедливости Веспасиану — или императору Цезарю Веспасиану Августу, как он теперь назывался, — что он подал пример всем императорам вступившей с ним второй династии и даже придал особый характер новому периоду развития высшей власти. Он был уже немолод; родился еще при Августе, в 9 г. н. э., в небольшом местечке сабинской земли. Незнатного происхождения, он, один из способных и надежных людей, один из тех, которые и при деспотическом правлении бывают необходимы, подвигался вперед трудовой, служебной дорогой. Во время путешествия в Ахайю, куда он сопровождал Нерона, однажды случилось, что Веспасиан уснул при исполнении музыкального произведения императора; а между тем, будучи императором, он принадлежал к числу самых трудолюбивых людей в Риме, и приемы у него начинались еще до солнечного восхода. И сам свой императорский сан он принял, как важную, ответственную должность, в силу формального, заодно с сенатом обнародованного закона о государственном управлении (lex de imperio). При этом он был опытен в делах, находчив, обладал некоторым юмором и был не односторонне, не в исключительно солдатском духе, воспитан.

Две войны, имеющие всемирное значение, были при нем закончены: война Иудейская и Батавская — война по поводу восстания в Батавии, обозначившая собой новый период в развитии германского мира.

Солдаты римской армии начала империи. Современная реконструкция.

Спешенный всадник (слева), в характерном кавалерийском шлеме с овальным щитом, в кольчуге и с двумя копьями; легионер (в центре); солдат вспомогательных когорт (справа) в зимней одежде, воины этих подразделений были вооружены обычно оружием тех племен, из которых они набирались.

Окончание Иудейской войны он предоставил своему сыну Титу, и тому удалось взять Иерусалим (сентябрь 70 г.) после такой твердой и упорной обороны, к какой способен только фанатизм, доведенный до высшей степени напряжения. Долгое время защитники Иерусалима с пренебрежением относились и к голоду, и к мечам противников, подкрепляемые уверенностью, что храм Иеговы не может пасть, что еще и в последнюю минуту гибели может совершиться чудо спасения. Победитель обошелся с побежденными соответственно их упорству. Множество пленных было казнено; часть их сами себя лишили жизни; насчитывают несколько сотен тысяч таких, которые погибли во время войны и долгой осады, и, сверх того, масса пленных была продана в рабство или осуждена служить забавой публике в главных городах, в звериных травлях или гладиаторских играх, которые постоянно требовали новых и новых жертв. Город и храм, насколько это было возможно, был сравнен с землей. Но несокрушимая вера этого народа, которому вверено было неоценимое благо почитания Единого Невидимого Бога, — эта вера пережила все. Даже в последние минуты гибели, когда уже было несомненно, что святилище Иеговы не устоит против напора врагов, один из непреклоннейших вождей-фанатиков недаром сказал, что у Бога и кроме этого храма есть еще иной храм — весь мир! И город пал, и храм пал, а между тем выходцы из Иудеи, провозвестники зародившейся здесь мировой религии, уже успели среди языческих городов и царств осуществить пророческое слово своего Великого Учителя, который сказал, что «кроткие наследуют землю».

В то самое время, когда на Востоке шла борьба на смерть с иудеями, в западных странах в народе ходили предсказания, возвещавшие, что отныне владычество над всем миром должно перейти к трансальпийским народам; именно в этом смысле в кружках галльских друидов истолковывался пожар Капитолийского храма, сгоревшего во время смут бурного 69 г. Что эти смуты волновали умы в Галлии и Германии — само собой разумеется. Знатный батав, Юлий Цивилис, состоявший в римской службе, очень ловко сумел воспользоваться этим натянутым и запутанным положением: прикидываясь, что ревностно принимает сторону Веспасиана, он под этим видом скрыл свои приготовления к общему восстанию свободных германских племен против римского владычества. Это восстание батавов началось с поражения, нанесенного слабому римскому войску, какое оставалось в прирейнских странах. К этому восстанию, с одной стороны, примкнули северо-западные племена свободной Германии, а с другой стороны, оно нашло себе отголосок и в Галлии, где разные знатные кельты, воспитанные на римский лад, мечтали о возможности основать в Галлии самостоятельное государство. Однако в Галлии мнения на этот счет расходились. Партия мира совершенно справедливо утверждала, что Галлия обязана римскому господству по крайней мере одним: миром и порядком в стране, которую перед этим терзали непрерывные войны. Другие утверждали, что стоит только устранить римское господство, и по всей земле начнется общая война между всеми народами. Вообще говоря, уже с самого начала восстания между галлами и германцами, да и в собственной среде обоих народов, не было надлежащего единства, а между тем та усобица, которая происходила на римской стороне, окончилась гораздо скорее, чем восставшие могли ожидать. Едва только Веспасиан вступил во власть, как уже отправил на север отличного полководца Петилия Цериалиса, который нашел там значительную перемену в общем настроении. Важный римский город Колония (Кельн) перешел на сторону восставших, которые приписывали этот переход воле богов и особенно бога войны. Однако римская партия, опиравшаяся на весьма веские интересы, была все же сильна, и вскоре там произошел переворот, вследствие которого город вновь отпал от германцев. Война длилась еще некоторое время, и в ней играла роль Веледа, прорицательница в стране бруктеров. Наконец батавам и самим надоела война: они пришли к убеждению, что одной нации не под силу сломить иго рабства, охватывающее весь мир; наконец дело дошло до переговоров между Цивилисом и Цериалисом, и упорная война была закончена почетным миром. Миру все были рады, и один из батавских вельмож выразился о нем, что хотя он и не доставляет батавам полной свободы, но все же — уж если она недостижима — дает им такое положение, которое немногим хуже свободы.

Лучник из римских вспомогательных когорт. Современная реконструкция.

Традиционно лучники набирались в восточных провинциях Римской империи. Они сохраняли национальный тип вооружения. На данной реконструкции представлен воин из Сирии.