И еще более ободряет другое положение: «Чем больше духовной работы индивид совершает, тем позднее старится его мозг».

«Не годы следует прибавлять к жизни, а жизнь – к годам», – гласит девиз науки о старении организма, геронтологии. Сейчас, когда средний человеческий возраст увеличился почти на десятилетие, когда растет число людей, которые «переквалифицируются» в духовно свежих, полных сил пенсионеров, располагающих к тому же временем, этой новой «жизнью», возможно, станет для многих именно изучение иностранных языков.

Выбор очень велик!

Если верить библейским сказаниям, то обстоятельства, породившие профессию лингвиста, связаны со строительством Вавилонской башни, а точнее – со спором между богом и человеком, разрушением башни и «смешением языков»…

На вопрос, сколько языков существует сейчас в мире, точно ответить невозможно. Если раскрасить языковую карту мира символически, скажем, в семь цветов, то, как и в спектре, между основными цветами возникнет множество переходных оттенков. От итальянского к французскому путь пролегает через лигурийский и провансальский языки; можно условиться считать их четырьмя разными языками, а можно и по-другому – провансальский рассматривать как диалект французского, а лигурийский – как диалект итальянского.

В спектре языков ярче всего выделяются так называемые «мировые языки». «Радиусом действия» они как бы стремятся перекрыть прочие, более «скромные» языки. Сделать это полностью им никогда не удавалось. Даже латыни – в империи, простиравшейся от Пиреней до Дакии. Свидетельство тому – поучительная история Овидия.

На избалованного славой «владыку всех поэтов» рассердился его верховный покровитель, император Август. Воспользовавшись первой же придворной сплетней, он выслал Овидия из Рима, и поэт был вынужден поменять блистательную метрополию на окраину, Томы, где жили «варвары», то есть люди, не говорящие на языке римлян. Овидий страдал в ссылке более всего не от стыда изгнания, а оттого, что он, некоронованный король латыни, не зная языка местного населения, был обречен на полное одиночество. «Hic ego barbarus sum, quia non intelligor nulli» («Варвар здесь я, потому что никто не понимает моей речи»), – вздыхал поэт, совершенно справедливо определяя себя в новом положении.

Перевести-то его воздыхания можно, но вот понять их в наше время, по-моему, нельзя или по крайней мере трудно. Ныне, когда туризм составляет значительную часть национального дохода многих стран, местные власти наверняка окружили бы иностранца заботой и попытались бы на родном языке путника предложить ему ночлег.

Думаю, что, наверное, самый надежный и самый безболезненный путь, «совершеннейший способ» овладения, скажем, английским языком – это родиться англичанином…

Ну, можно сказать, этого уже не наверстаешь! Кто десять, кто двадцать, кто тридцать, а все мы вместе много лет назад, так сказать, упустили эту возможность.

Впрочем, возможно, что некий человек с самого юного возраста и максимально долго будет жить на территории Англии.

Это уже более доступный, но тоже нелегко осуществимый путь.

Можно, прилежно и регулярно занимаясь языком два, три и более раз в неделю, через 4-5 лет достигнуть уровня, удовлетворяющего нашим требованиям.

Этот самый обычный, классический способ изучения языка я стремлюсь своей книгой лишь дополнить. Свои соображения я ни за что на свете не назвала бы ни советами, ни рецептами. Мне бы хотелось только рассказать, как практически за 25 лет я достигла в 10 языках уровня, на котором я могу говорить, а в 6 языках – переводить специальную литературу и наслаждаться художественной литературой.

Если бы шла речь только о первой возможности овладения языком, мне бы понадобилось рождаться 10 раз. Среди первых десяти названных мною языков фигурируют и такие «сложные», как китайский и японский. (Слово «сложный» я поставила в кавычки не потому, что эти два языка якобы просты, а потому, что «легких» языков нет. В лучшем случае на некоторых языках человек легко научится плохо говорить.)

Волшебного «Сезам, отворись!» для иностранных языков и знания вообще я не нашла. Не нашла, потому что его не существует. И если я все-таки хочу рассказать о своем опыте, то делаю это исключительно потому, что более чем за четверть века учеба никогда не была для меня грузом, а скорее неиссякаемым источником радости. Никогда не взялась бы я за эту книгу, если бы знала, что мое отношение к изучению языков носит только и сугубо индивидуальный характер. Пишу эти строки потому, что глубоко убеждена: по моему пути может пойти всякий, кто стремится к знанию, для кого приключения на поле логики мышления не наказание, а радость.

Есть учащиеся, цели которых позволяют, а распределение времени требует продвигаться вперед темпом более медленным. Моя книга обращена не к ним. Обучение их, я знаю, в руках профессиональных педагогов – в хороших руках. Делясь своим опытом, я хотела бы только сделать процесс изучения языков более радостным и рассеять разочарования тех, кого обычный темп не удовлетворяет.

Книга моя обращена к несуществующему на самом деле типу человека – к Среднему Учащемуся.

«Усредненность» – это самая отвлеченная вещь в мире. Всякий раз, читая статистические сводки, я пытаюсь представить себе моего несчастного современника, Среднего Человека, у которого имеется, скажем, 0,66 ребенка, 0,032 автомашины и 0,046 телевизора.

Вот и сейчас перед моими глазами парит такой Средний Учащийся. Именно ввиду его неопределенности хотелось бы рассмотреть его поближе.

Его возраст – между 16 и 96 годами. Род занятий самый разнообразный – студент, садовник, зубной врач, портной, пенсионерка, главный бухгалтер. Два обстоятельства характеризуют его – у него не может быть слишком много или слишком мало свободного времени.

Если кто-то может посвятить изучению языка неограниченное количество часов, то плотность материала и темп могут быть сколь угодно большими, а, следовательно, их обсуждение в задачу моей книги не входит. Если же кто-то не в состоянии пожертвовать для этого и час-полтора в день, то предлагаемым способом (впрочем, и никаким иным способом) желаемого результата он не достигнет. Так что эти крайние случаи в характеристику Среднего Учащегося не входят.

Желательно иметь некоторую заинтересованность по отношению к общим вопросам, выходящим за пределы практических проблем изучения языка, и небольшое здоровое недовольство тем темпом, который диктуется старыми, солидными и правильными методами.

Хочу заметить, что более высоких темпов требует, по-моему, и сама эпоха, в которую мы живем. Ведь метод обучения должен отвечать требованиям соответствующей эпохи.

Я не хочу вдаваться в сложные философские и социологические рассуждения. К теме моей книги они относятся только косвенно. Позвольте мне перевести вышеприведенный тезис на язык педагогики в такой вот редакции: во всякую эпоху на передний план выходили такие методы изучения, которые соответствовали социальным потребностям данной эпохи.

В кратком обзоре истории изучения языка я начинаю с первого века до нашей эры, и делаю так не потому, что, как писал немецкий писатель-юморист Курт Тухольски, нельзя считать серьезным такое исследование, которое не начинается словами «Еще древние римляне…». Нет, не поэтому. О римлянах пойдет сейчас речь потому, что именно в эпоху Древнего Рима наша профессия лингвиста покрыла себя вечной славой.

Римляне, опьяненные успехом первых завоевательских походов, бросили свои военные силы на Грецию, стоявшую на более высоком культурном уровне и говорившую на более развитом языке: