Откровения техника мало изменили основу мировоззрения Твиспа.
«Это все связано с политикой. А вся политика связана с собственностью.»
В последнее время все сводилось к плате за лицензию, формулярам и поддержке правильной политической группировки. Если у тебя был свой человечек внутри, чтобы посодействовать – все шло прекрасно, и твоя собственность обходилась тебе не слишком дорого. Если же нет – и думать забудь. Враждебность, зависть, ревность – вот что на самом деле управляло Пандорой. И еще страх. Твисп навидался этого страха на лицах морян при виде особенно сильно измененных островитян. Людей, которых даже сам Твисп иногда мысленно называл мутью. Страх на грани паники, отвращения, омерзения. Это были чувства, под которыми, как ему хорошо было известно, тоже крылась политика. «Корабль всемогущий», – говорило неприкрытое выражение лиц морян, – «не приведи меня или кого-либо из моих близких заполучить такое тело».
Сигнал прервал мрачные размышления Твиспа. Сонар сообщал, что глубина здесь немногим менее сотни метров. Твисп оглядел морской простор. В серебристое течение с обеих сторон вливались другие. Он чувствовал, как течение бурлит под днищем. Воду вокруг него усеяла плавучая органика – по большей части обрывки келпа, коротенькие кусочки костей. Наверняка это кости крикс, иначе они бы потонули.
«Сотня метров», подумал он. Довольно мелко. Вашон в центре имеет такую глубину. Моряне предпочитают строить там, где большую часть времени мелоководно, вспомнилось ему. Может быть, это морянская область? Твисп огляделся в поисках признаков этого: плавучих флажков, следа субмарины, рассекающего поверхность или поднимающегося из глубины ила. Вокруг было только море и течение, мерно увлекающее лодку. И множество обрывков келпа вдоль течения. Может, это одно из тех мест, где моряне заново высаживают эту штуковину. Келп обнаружил, что в многочисленных спорах насчет келпа придерживается морянской стороны. Больше келпа – больше укрытий и корма для рыб. Места для разведения мальков. А больше рыбы – это больше пищи и для островитян, и для морян. И в более предсказуемых местах.
Глубомер показал постоянную глубину дна девяносто метров. Моряне предпочитали мелководье не без причин. Легче вести торговлю наверху, когда у островов хороший обзор. Опять же истории о том, как моряне стараются возвести над поверхностью моря новую сушу. Может, здесь морянский наблюдательный пост или торговая зона, и они смогут сказать ему хоть словечко – а вдруг они сумели спасти малыша. Кроме того, немногое, что он знал о морянах, пробуждало его любопытство, и возможность встречи с ними волновала его сама по себе.
Твисп начал сочинять историю – этакий вымысел, в котором моряне спасли Бретта. Он зачерпнул горсть келпа и сообразил, что грезит наяву о том, как Бретт был спасен прекрасной девицею и они влюбились друг в друга где-то там, под водой.
«К черту! Это надо прекратить!», подумал Твисп. Греза рассеялась. Однако кусочки ее упорно возвращались, и Квитсу пришлось резко их отбросить.
Одно дело – надежда, подумал он. И совсем другое дело – грезы. Другое… и опасное.
Возможно, это и наилучший век для веры, но это определенно не век веры.
Фланнери О’Коннор, выдержки из писем, из Корабельных архивов.
Наблюдавшие за Ваатой в тот день могли бы сказать, что ее волосы ожили, вцепились в ее голову и плечи. По мере того, как возбуждение Вааты возрастало, ее вздрагивания перешли в прогрессирующие судороги. Толстые пряди волос змеились вокруг нее, осторожно оплетая ее тело зародышевой оболочкой.
Судороги смягчились, а затем и прекратились через две минуты двенадцать секунд. Спустя еще четыре минуты и двадцать четыре секунды ее волосяные щупальца вновь сделались волосами. Они распростерлись позади Вааты толстым широким веером. В этой позе Ваату, напряженную, ригидную, лицезрели три смены наблюдателей подряд.
КП не была первой, кто нашел связь между волнением в ванне и погружением Гуэмеса, не была она и последней. Зато она оказалась единственной, кто не был этим удивлен.
«Только не теперь!» подумала она – словно бы она могла найти удобное время для смерти тысяч людей. Вот почему ей нужен был Гэллоу. Это было тем, что она могла пережить, раз уж это сделано, но не тем, что она могла сделать сама. И ничто не умаляло ужасов, которые она вынужденно навоображала себе, когда Ваала лежала, корчась, в своей ванне.
«И чтобы все обнаружилось из-за ее волос!» От одной этой мысли каждый тонюсенький стебелек на плечах и шее КП вставал дыбом.
При первых же внезапных движениях Вааты Дьюк застыл, дернулся, после чего быстро и глубоко впал в шоковое состояние. Единственным его внятным возгласом был визг-скороговорка: «Ма!»
Наблюдатели-медтехники, как моряне, так и островитяне, склонились над краем ванны.
– Да что с ним стряслось? – спросила молоденькая секретарша. Отсутствие у нее подбородка возмещалось крючковатым носом – и все же ее нельзя было назвать некрасивой. КП обратила внимание на ее широкие зеленые глаза и белые ресницы, которые подрагивали, когда она говорила.
Роксэк указала на датчики водруженного над ванной монитора.
– Ускоренное сердцебиение, возбуждение, поверхностное дыхание, постоянно падающее кровяное давление – шок. К нему ничто не прикасалось, а данные исключают удар или внутреннее кровотечение. – КП откашлялась. – Психогенный шок, – заключила она. – Что-то напугало его до полусмерти.
Насильственное отвержение прошлого – это способ труса отказаться от неприятного знания.
Из Анналов
Кратковременные дожди вокруг Твиспа сменились теплым ветром, разогнавшим облака прямо над головой. Малое Солнце вершило свой путь к горизонту. Твисп проверил, сколько дождевой воды набралось – почти четыре литра. Он снял покрытие с кокпита, свернул его и запихал туда, откуда его будет легко быстро извлечь, если погода вновь переменится.
Лишь самое недолгое время Квитс думал о той грезе, в которой Бретт представился ему вместе с красавицей-морянкой. Что за чушь! Морянам нужны нормальные дети. Бретт внизу найдет одно лишь разочарование. При первом же взгляде на его большие глаза родители станут рулить своих дочурок куда подальше от него. Пусть рождения среди островитян и стабилизируются, пусть все больше рождается детей вроде Жераровых близняшек, все больше почти нормальных, таких, как Бретт, рождается с каждым годом – отношение от этого не меняется. Моряне остаются морянами, а островитяне – островитянами. Хотя островитяне и выправляются: все меньше летальных девиантов, все больше продолжительность жизни.
Прозвучал предупреждающий сигнал глубомера, раз и еще раз. Твисп взглянул на него и установил новый нижний предел. Море постепенно мелело. Всего семьдесят пять метров. При глубине пятьдесят метров он сможет различить дно. Одним из полученных в доке подарков был дрейфогляд – органический, изысканно красивый. Роговица на одном его конце могла фокусироваться в соответствии с требованиями. На другой стороне ротообразная апертура сама приспосабливалась к глазам смотрящего. Дрейфогляд мог существовать лишь погруженным большую часть времени в питательный раствор, и он непрерывно рос, становясь со временем слишком большим для маленькой лодки. Обычай предписывал передавать переросток на лодку побольше. Твисп рассеянно погладил гладкую органическую трубку дрейфогляда, ощутив ее рефлекторный ответ, и вздохнул. Что он может надеяться найти на дне, даже если оно и станет достаточно мелководным? Он убрал руку с маленького дрейфогляда и перенес внимание на то, что его окружало.
Воздух был теплым, почти приятным, и довольно влажным после дождя. Море поуспокоилось. Только бурлящее течение тянулось на километр в обе стороны от него. Странно. Твисп никогда не видал таких течений… но ведь Пандора вечно подбрасывает что-то новенькое. Постоянной здесь оставалась лишь погода: она постоянно менялась, и менялась быстро. Твисп взглянул на облака, скопившиеся на западе, отметив, как низко склонилось к горизонту Малое Солнце. Вскоре взойдет Большое Солнце – света больше, видимость меньше. Он оглянулся на голубую полоску вдоль горизонта. Да, там просвет. Темное скопление облаков на западе уходило быстрее, чем мотор даже с помощью течение мог за ним угнаться. Солнечный свет скользил по щекам Твиспа, по его рукам. Твисп устроился поудобнее у штурвала, ощущая это тепло как привет от старого друга. Словно хмурая Пандора улыбнулась его предприятию. Он знал, что находится очень близко к тому месту, где водяная стена накатила на Вашон, а теперь видимость была открытой. Он повел взглядом вдоль горизонта, выискивая темное пятнышко, которое не было бы морем.
