Властитель отшвырнул стакан и резко дернул головой в сторону съежившегося человека.

— Но я уступаю твоей просьбе. А сейчас — вон, скудоумный пустослов!

Рыжий быстро поклонился и, подобострастно улыбаясь, вышел. Оммодурад пробормотал что-то себе под нос, прошелся по комнате туда-сюда, постоял, вглядываясь в ночь, потом обратил внимание на раскрытую балконную дверь и, ругаясь, захлопнул ее. Я затаил дыхание, но он не стал проверять другие двери.

Потом великан сбросил одежды, лег на широкую кушетку, дотронулся до какого-то выключателя, и комната погрузилась в темноту. Через пять минут я услышал тяжелое сонное дыхание.

И все-таки я кое-что узнал: завтра был для Фостера последний день. Так или иначе Оммодурад и рыжий, договорившись между собой, уничтожат его. Времени оставалось совсем мало. Но поскольку весь мой замысел срывался, это уже не имело значения.

Передо мной встал выбор: пройти на цыпочках через комнату к отдушине и постараться прошмыгнуть в нее, не разбудив бронтозавра в постели… попытаться проскользнуть через балконную дверь в футе от того места, где он спал…, остаться на месте и переждать. Последний вариант имел то преимущество, что не вынуждал прямо сейчас на какие-то рискованные шаги. Я мог свернуться калачиком на полу или, что еще лучше, на мягкой кушетке.

И тут в моей голове начала вырисовываться одна идея. Я порылся в кармане, вытащил оттуда два цилиндрика — памяти двух человек, проживших не одну сотню лет. Один, с черными и золотыми полосками, принадлежал Фостеру, другой же был памятью незнакомца, который умер в космосе три тысячи лет назад…

Этот цилиндр, едва достигавший трех дюймов в длину, заключал в себе все воспоминания человека, который являлся доверенным лицом Фостера, когда тот еще был Кулкланом, и который знал, что случилось на борту корабля и какую цель преследовала экспедиция, и какова была обстановка на Валлоне, когда они улетали.

Мне нужны были эти сведения. Мне нужны были любые сведения, которые я мог бы где-нибудь получить, чтобы хоть как-то укрепить свое положение к тому моменту, когда придет пора раскрыть карты. Цилиндрик мог рассказать мне о многом, включая, возможно, причину такой заинтересованности Оммодурада в Фостере.

Подключить его было нетрудно. Достаточно сунуть цилиндрик в приемное отверстие сбоку аппарата, занять свое место и надеть шлем на голову… Примерно через час я очнусь с записанными в моем мозгу воспоминаниями другого человека, которые я смогу использовать так, как мне заблагорассудится.

Терять такую возможность было бы преступлением. Аппарат, который я здесь обнаружил, являлся, возможно, последним на всем Валлоне. Я случайно набрел на ту единственную комнату во дворце, которая могла бы помочь мне в осуществлении моего плана. Мне очень повезло, и я не мог упускать своей удачи,

Я подошел к мягкому стулу, нашел сбоку его углубление и сунул туда немаркированный цилиндр, который зафиксировался со щелчком.

Я лег на кушетку, подтянул к себе шлем и отрегулировал его положение по отношению к моей голове…

Меня пронзила мгновенная боль, как при фронтальной лоботомии, выполняемой без анестезии.

Затем наступила тьма.

Я стоял рядом с королевским ложем, на котором лежал Кулклан, король Ртр, и видел, что наступает час, которого я ждал столь долго, — с ним происходил Переход…

Шел третий час ночи вахты. На борту все спали, кроме меня. Нужно поторопиться, чтобы утром их поставить перед свершившимся фактом.

Я встряхнул спящего, который когда-то был королем Ртром, а сейчас, по закону Перехода, этого уже не знал. Он медленно очнулся, повел вокруг себя глазами чистыми, как у новорожденного.

— Встань! — скомандовал я.

Король подчинился.

— Следуй за мной.

Он собрался что-то спросить у меня, как это обычно делают все, очнувшиеся после Перехода. Я жестом приказал ему сохранять молчание. С покорностью ягненка он следовал за мной по затененным коридорам к клетке с Охотниками. При моем приближении они оживились в голодном нетерпении, так, как я их надрессировал.

Я взял руку Кулклана и сунул ее в клетку. Охотники облепили ее, запоминая свою жертву. Он следил за ними, широко раскрыв наивные глаза.

— Эй, пустоголовый, то, что ты сейчас чувствуешь — это боль, — произнес я. — Это то, что ты часто будешь испытывать в будущем.

Охотники сделали свое дело, и я установил автоматический замок клетки, чтобы он открылся в нужное время.

В своей комнате я переодел этого агнца в простую пурпурную тунику и повел его к подвесному устройству, в котором был закреплен его спасательный модуль.

Но меня настигло проклятье Богов: кто-то побывал здесь до меня. Я не стал медлить, налетел на него как коршун и ударил рукояткой кинжала в спину. Потом оттащил тело и спрятал за широким основанием колонны. Едва я успел убрать его, как из темноты появились другие люди его свиты, вызванные каким-то неведомым мне устройством. Они спросили про Ртра, почему он расхаживал ночью, облаченный в цвета Аммэрлна из Брос-Ильонда. Меня охватило глубокое отчаяние, я понял, что мой блестящий замысел провалился из-за их радения.

Тем не менее я весьма зло ответил, что я, Аммэрлн, визирь и соратник Ртра, все делаю с согласия моего господина, за исключением, может, того, что двигаюсь и говорю.

Но они упорствовали, и больше всех — Голад. И тут кто-то увидел спрятанное тело, и я в мгновение ока был окружен.

Тогда я обнажил длинный кинжал и поднес его к горлу Кулклана.

— Отойдите от меня, или ваш король умрет, — молвил я. Они испугались и отпрянули.

— Вы полагаете, что я, Аммэрлн, мудрейший из мудрых, взошел на борт этого корабля из любви к дальним странствиям? — бушевал я. — Давно я ждал этого задуманного мною часа. Я выманил короля в путешествие на его королевской яхте вместе со своим верным визирем для того, чтобы Переход застал его вдали от двора. И тогда древняя несправедливость будет исправлена. Существуют люди, которые рождены, чтобы править миром, как дерево рождается для солнечного света. И я один из них. Долгое время вот этот сейчас лишенный памяти человек не позволял мне получить то, что было предназначено мне судьбой. И вот я разом восстанавливаю справедливость. Под нами находится зеленый мир, населенный дикарями. Многие прибегали к кровной мести в отношении людей, только что претерпевших Переход. Но я не таков. Вместо этого я отпущу его на свободу, и пусть он живет в том мире, пусть он там снова вознесется до королевского величия… если такова будет воля судьбы…

Но среди них не нашлось ни одного мудрого человека, и они обнажили оружие. Я крикнул им, что разделю все по справедливости, и каждому достанется его доля.

Они оставили мои слова без внимания и бросились на меня. Тогда я повернулся к Кулклану и нацелился длинным кинжалом ему в горло. Голад бросился вперед; прикрывая его собой, и упал замертво на месте. Они теснили меня, и я поразил тех, которые оказались ближе всего. И хотя я нанес им много ран, они продолжали безрассудно нападать и спереди, и сзади. Я кружился волчком и наносил удары по этим танцующим теням, которые исчезали в темноте.

В конце концов я настиг их всех в тех углах, куда они забились. И предал каждого мечу. Наконец я огляделся и обнаружил, что Ртр исчез, а с ним несколько его телохранителей. Я пришел в ярость оттого, что какие-то мужланы обвели меня, как молокососа, вокруг пальца.

Они, наверное, находятся в комнате для регистрации памяти и пытаются вернуть ему воспоминания о прошедшей славе, которую я так долго замышлял отнять у него. Я чуть не заплакал, поняв, что мой хитрый замысел провалился. Пылая, от гнева, я действительно застал их там. Их было всего двое, и хотя они загородили мне вход, став плечом к плечу, их жалкие ножи не могли сравниться с моим длинным кинжалом. Я нанес каждому из них по смертельному удару и подошел к кушетке, чтобы забрать цилиндр, помеченный ненавистными мне черно-золотистыми цветами Кулклана, уничтожить эту память, а с ней и ее владельца… навсегда.