Май обернулся так резко, что стул оставил царапину на блестящем паркете. Жена продолжала дразнить злосчастную пчелу. Она обернулась к нему, словно хотела спросить, о чем-то. Они смотрели друг на друга долго, очень долго, не говоря ни слова. И вдруг в ушах у Мая снова прозвучал голос, заглушаемый мягким треском аппарата: "Бедный! Он похож на больного. Под глазами черные круги, лицо осунулось… Боже мой, этот человек погубит себя! Но как…"

Май вскочил, зашагал по комнате, ища что-то глазами. И тут он понял, что голос исчез, что он больше не слышит его. Он внимательно вслушался, словно стараясь уловить что-то, лежащее за пределами человеческого слуха. Ничего! Только тогда он понял: в сущности, "голос" совсем не был похож на голос. Май не мог вспомнить ничего о его тембре и силе, о теплоте этого голоса. Если бы не потрескивание аппарата, он подумал бы, что это его собственные мысли, а не чужой голос… Его мысли?.. Но он в этот момент ни о ком не думал! Он не думал вообще ни о чем, он только наблюдал…

Неожиданно Май почувствовал, как кто-то схватил ему голову клещами и беспощадно сжимает их. В последнее время он никак не мог отделаться от этих сводящих с ума головных болей. Сейчас он едва не застонал, но вовремя опомнился: Кристина не должна знать об этом. И он только провел рукой по пылающему лбу и опустился на диван, почти теряя сознание от нестерпимой боли.

— Май, что с тобой? — Голос жены заставил его быстро очнуться, — Тебе плохо? Ты очень побледнел…

Он видел, что она сильно встревожена.

— Ничего, Кристи. Уверяю тебя. Я немного устал.

— Знаю я твое "немного устал"! Ну, довольно работы на сегодня! Одевайся, пойдем погулять!

— Что такое? Да, да, пойдем. Только попробуем еще раз, хорошо? Давай, Кристи!

— Ты неисправим, Май, — примирилась она в конце концов. — Хорошо, но сейчас же после этого пойдем, слышишь?

Он большими шагами направился к аппарату. У Мая было такое впечатление, что по мере того, как он подходит, сигнальная лампочка разгорается.

И вдруг в уши ему ударило знакомое заглушенное потрескивание. Но оно — оно словно не в ушах у него. Оно словно раздается где-то внутри черепа, в самом мозгу. А в следующее мгновение что-то завладело его сознанием, парализовало волю, и в голове начали складываться мысли… чужие мысли… "Нет! Если отложить, когда еще придется! Сегодня пойдем. На этот раз я не отступлю!"

Май обернулся и изумленно поглядел на жену. Нет, не похоже, что она только что обращалась к нему. Она только глядела на него пристально, не на шутку испуганная безумным огнем его глаз.

— Что с тобой случилось, Май? Возьми себя в руки!

Он едва смог произнести дрожащим голосом:

— Кристи, подумай о чем-нибудь! Произнеси мысленно хоть одну фразу!

Его волнение мгновенно передалось ей. Она долго стояла, как загипнотизированная, неспособная даже думать. Постепенно взгляд у нее прояснился, и она устало опустила руки. А в голове у Мая послышался заглушенный стук, и тот же таинственный внутренний голос произнес: "Ты неисправимый осел, дорогой мой. Напугал меня, просто ужас!"

Лицо у Мая просияло. Он выпрямился, торжественно поднял руку, отчетливо проговорил:

— Ты неисправимый осел, дорогой мой. Напугал меня, просто ужас!

Кристина окаменела. На лице у нее отразился невообразимый страх — первобытный человеческий ужас перед необъяснимым. Но Май подошел и обнял ее.

— Не бойся! Ничего плохого не случилось. Я объясню тебе, слышишь, я сейчас тебе все объясню. Случилось нечто невероятное, Кристи! Я могу слышать чужие мысли. Вернее, я могу "думать" их. Я никогда и не мечтал ни о чем подобном, настолько фантастично это звучит. Только сейчас я сам начал понимать в чем дело.

Она стояла перед ним, растерянная и безмолвная. Смотрела на него так, словно видела в первый раз. Прямые светлые волосы; совеем растрепались. Небритый, с темными кругами под глазами. Может быть, его продолговатому бледному лицу не хватало только очков, чтобы он стал совсем похожим на захваченного своей работой ученого. Но сейчас он выглядел бодро и сосредоточенно. В глазах светилось столько счастья, что она невольно начала заражаться этим восторгом, хотя и не понимала его.

— Слушай, Кристи, моей целью было построить такой чувствительный аппарат, который записывал бы биотоки даже от самых мелких насекомых. Ведь эта проблема одинаково интересует и биологов и физиков. Такой аппарат может показать нам, как сообщаются между собой насекомые, которых мы считали глухонемыми. Я не сочту неправдоподобным, если мне скажут, что пчелы общаются между собой на основе электромагнитных волн. Чем еще можно объяснить их коллективный труд? Или, скажем, муравьи…

— Ничего не понимаю, — вовсе растерялась молодая женщина. — Пока твой приемник не настолько чувствителен, чтобы регистрировать даже биотоки пчелы. Как же ты можешь с его помощью ловить мои мысли? Не кажется ли тебе, что во всем виноваты нервы и усталость?

— Никоим образом. Объяснение здесь совсем другое. Приемник все-таки очень чувствителен, несмотря на видимый неуспех. Но я невольно напал на что-то совсем другое. Послушай, усилитель у меня очень мощный, настолько мощный, что увеличил незначительное напряжение электромагнитного поля твоего мозга, а я уловил его излучение. И начал думать твоими мыслями, словно синхронно с тобой. Все остальное — это технические подробности. Чудо только в настройке, ее очень трудно добиться. Но если ты сядешь на мое место и настроишь аппарат соответственно твоей мысленной волне, то тогда ты будешь ловить мои мысли, а не я твои. Вот и все.

— Жаль, — вздохнула Кристина. — Столько трудов, и все ни к чему. Это напоминает мне сказку о рыбаке, который собирал на берегу только черные камешки. А другие, блестящие, как осколки стекла, он пропускал, потому что они не были черными.

— Кристи, неужели ты действительно не понимаешь, что я собирал на морском берегу только жемчуг? То, что произошло, настолько прекрасно и невероятно, что это даже нельзя понять сразу. Это открытие полностью изменит людей на нашей несчастной планете! Представь себе: люди вдруг перестанут лгать. Все без исключения. Ведь все они смогут читать мысли друг друга. Кассир не будет ошибаться в счете. Радиотехник не будет лгать, что сменил в телевизоре три лампы, а не одну. Бакалейщик перестанет добавлять глюкозу в пчелиный мед. Женщины перестанут так часто ходить к врачам и к приятельницам. Мужья перестанут ходить на охоту, с которой никогда ничего не приносят… Ты понимаешь, Кристи?

Она только погладила ему руку и кивнула. Не могла говорить. А Май продолжал говорить тем же возбужденным голосом, словно видя все собственными глазами:

— Человеческий прогресс достигнет небывалых вершин. На международных конгрессах ученые перестанут осторожно докладывать о результатах своих исследований, тщательно скрывая методику и материалы. Понятие о тайне исчезнет. Осуществится, наконец, мечта о единых научных институтах, в которых будут обмениваться опытом крупнейшие ученые. Это двинет науку вперед гигантскими шагами. Все мечты человечества облекутся плотью и кровью. Космос будет побежден…

— Довольно! — прервала его Кристина. — Скорее спустись с неба, и идем со мной. — Она повела его к выходу, как маленького ребенка. — Чтоб через несколько минут ты был готов выйти, понял? Обо всем остальном можешь рассказывать и в парке.

— Слушаюсь, — отозвался Май.

Кристина ласково смотрела на него. Она едва сдерживала волнение, и ее маленький носик казался сейчас особенно смешным на напряженном лице. Она поспешно ушла в другую комнату, так как боялась, что вот-вот заплачет.

Месяца через два после описанных событий ясным утром Май попрощался с женой и вышел из дому. Он казался спокойным и задумчивым, но сердце у него трепетало от волнения. Только сейчас, когда приблизилось время назначенного визита, на него снова нахлынули старые сомнения. Удастся ли ему? Он хорошо продумал весь план, но все-таки…

Дополнительные опыты полностью разъяснили действие аппарата. Техническая подготовка не отняла много времени. Сейчас чудесный аппарат находился в красивой коробочке, чуть побольше папиросной.