– Какой ты умный.
– В тюрьме научили, – озорно улыбнулся Сеня.
– В тюрьме? – оторопело посмотрела на него красавица.
– Ну не совсем тюрьма. Изолятор временного содержания. Пять суток держали, сегодня вышел.
– За что держали?
– Да за то же самое. Женщину сбил. Вот точно так же, как ты меня. Она дорогу на светофор переходила, я ее сбил. Сейчас она в больнице, с переломами… И мне в травмпункт надо, может, перелом у меня…
– Да ладно тебе, шутник, – в сомнении, неуверенно отмахнулась от него девушка.
– Ну, я не знаю, может, и нет перелома. Может, всего лишь ушиб. Но все равно больно…
– Я не про это, я про женщину… Что, правда кого-то сбил?
– Сбил.
Он врал, но лишь для того, чтобы избавить девушку от ненужных подробностей. Не интересно ей будет слушать про какого-то Волынка, про сговор с ним. Сеня говорил неправду, а для этого требовалось особое вдохновение, и оно снизошло на него, выдернуло кость из языка.
– И что?
– Верховный суд вселенской инспекции безопасности дорожного движения постановил – три года расстрела, и никаких гвоздей… – Голос его звучал бойко, слова бодро выстраивались в текстовый ряд. – Это было жестоко и несправедливо, мне страшно об этом вспоминать… Да, меня уже и расстреляли. Тело в земле, душа на воле. Но ты не волнуйся, через три года тело воскреснет, соединится с душой…
– Ты точно придурок, – осадила его девушка.
Видимо, уши у нее были скользкими, лапша не висла на них…
– Может быть, но голым по ночам на джипе не езжу.
– Это мое дело, в каком виде по ночам ездить.
– Знаешь, если бы я был женщиной и у меня была бы такая грудь, я бы тоже голышом ходил. Но только по ночам, как ты… А куда мы едем?
– В больницу. Будем делать из тебя женщину. Не бойся, тебе не больно отрежут…
– И силикончика в грудь закачают? Адресок своего пластика не подскажешь?
– Имбецил… На моего пластика у тебя денег не хватит.
– А ты что, богатая?
– Не жалуюсь.
– А как насчет моральной компенсации?
Девушка остановила машину так резко, что Балабакин едва не выбил головой лобовое стекло.
– Сколько?
– Ну… Двести тысяч… В рублевых…
– А ты фрукт! – презрительно усмехнулась она.
– Да нет, тут такое дело… Деньги край нужны… – промямлил Сеня.
Деньги ему действительно были нужны – он не врал. Может, потому язык потяжелел, вдохновение сложило крылья… К тому же не хотелось выглядеть сквалыжным животным в глазах этой красотки.
– Ладно, в больницу отвезешь, там посмотрим. Если перелом, то тысяч десять отстегнешь, в рублевых. Если нет, прощаю…
– Жлоб!
Девушка снова повела машину.
– Зачем тебе деньги? – все так же отчужденно, но уже чуть мягче спросила она.
– Говорю же, женщину сбил, а она компенсацию требует, – солгал Сеня.
– Врешь.
– Нет.
– Я вранье за три версты чую. Муж у меня такой, с ним нюх востро держать надо…
– Муж?!
Он демонстративно посмотрел на пальцы ее правой руки.
– Что, кольца нет?.. – усмехнулась она. – Кто ж стриптиз с обручальным кольцом танцует…
– Ты стриптизерша?
– Поневоле… – мысленно погружаясь в омут своих проблем, сказала она. – Муж загулял, я ему отомстить решила, на шест полезла. Он за мной, я от него… Злится, значит, ревнует…
– Если ревнует, значит, любит.
– Любит. Но все на сторону норовит. В этот раз с певичкой закрутил… Видел бы ты ее. Смех. А поет, слышал бы ты. Сэр гей Зверев и то лучше поет. Ни голоса, ни слуха, и песня отстой… Кто-то поднимает ноги, чтобы за сцену забраться, а кто-то раздвигает. Эта раздвигает… Думает, Сафрон дальше толкать ее будет…
– Сафрон? Кто такой Сафрон?.. Слушай, а куда мы едем? Больницу же проехали…
– В Москву едем, там больницу найдем. Сафрон ищет меня, может узнать, что я человека сбила, с собой взяла. Куда он первым делом поедет?
– В больницу, в нашу, битовскую…
– Извини, что имбецилом назвала. Ты нормальный, умный, но жлоб.
– Уже лучше.
– Извини, что говорю, то и думаю…
– Значит, Сафрон – твой муж.
– Если дальше так пойдет, то скоро я назову тебя гением.
– Прикалываешься? Ну-ну… А он вообще кто, твой Сафрон?
– Тоже решил приколоться? – не отрывая взгляда от дороги, усмехнулась она.
– Нет.
– В Битове живешь и не знаешь, кто такой Сафрон…
– Да как-то не вдавался… Я в Москве больше, чем здесь, после школы в Чайковке учился.
– В консерватории?
– Ага. Учился, да недоучился.
– Чего так?
– Таланта не хватило… Зато я музыку могу сочинять.
– Поздравляю.
– Нет, я серьезно. Зарабатываю на этом. Мои песни, чтоб ты знала, на радио звучат, в лучших номинациях… То есть звучали… А твой муж что, певицу раскручивать собирается? – в раздумье спросил он.
– А ты что, помочь ему хочешь? – язвительно усмехнулась она.
– Не знаю, – пожал он плечами. – Вообще-то мне говорили про Сафрона…
– Кто?
– Да не важно. Сказали, что Сафрону может быть нужно…
– Что нужно?
– Я же говорю, музыку сочиняю. Композиция у меня есть, настоящий шедевр.
– Это ты так думаешь, что шедевр? – заинтересованно спросила она.
– Не думаю, знаю. Совершенно в том уверен…
– А продюсер у тебя есть?
– Нет, мне продюсер не нужен. То есть нужен, но не я, а они от меня зависят. Я им песни свои продаю, ну, если им понравится…
– А может, и не понравится.
– Эта понравится.
– И кому ты ее продашь?
– Думаю, думаю…
– Значит, есть кто-то на примете?
– О! Там такие акулы, что самому страшно!
– Мне акула не нужна, мне бы просто щуку. Так, в реке немного поплавать…
– Да, но в реке тоже парус нужен. Без хита далеко не уплывешь… А ты что, певицей решила стать?
– Ну вот, ты уже почти гений… Муж мой певичек любит. Вот и я запою… Только в руки ему не дамся, пусть не рассчитывает…
– А мне на что рассчитывать?
– И с тобой не лягу, – невозмутимо, как о чем-то приземленном и обыденном, сказала она. – Даже не надейся.
– Да я не о том… Песня тебе нужна?
– Твоя? Нужна. Если это хит.
– Она денег стоит.
– Сколько? Двести тысяч?
– Если в рублях, то нет…
– Ну не двести же тысяч долларов.
– Пятьдесят тысяч. Евро.
– Ух ты какой! А оно того стоит?
– Слушать надо. Инструментальный набросок у меня дома. Поехали?
– А как же нога?
– Потом. Все потом.
Нога болела, но Сеня уже не мог думать о ней. Он вдруг ощутил уверенность, что незнакомке понравится его композиция и в цене они сойдутся…
Глава 5
Джип резко затормозил у подъезда крупнопанельной многоэтажки. Сгорбленная старушка с крючковатым носом возмущенно махнула рукой.
– Вот дура, – хмыкнул Боб. – До нее пять метров, а она машет…
– Все равно страшно, – рассудительно сказал Сева. – А вдруг бы не затормозил…
– Старушкой больше, старушкой меньше…
– Васек тоже так думал, а сейчас под следствием.
– Нехорошо как-то получилось, – обращаясь к Севе, поморщился Матвей.
Водитель был для него слишком мелкой сошкой, чтобы якшаться с ним.
– Менты наехали, а мы пацана подставили…
– Ничего, отмажется, – небрежно мазнул рукой Сева. – Он гаишникам с ходу забашлял, те даже закрывать его не стали… Правда, он дурку включил, на терпилу наехал. Машину у него забрал, на счетчик, говорят, поставил…
– На то он и терпила.
– А если ментам стукнет?
– Да класть на них я хотел, – как от кислятины скривился Матвей.
Ему было стыдно за тот страх, который нагнал на него Степан Круча. И горько было осознавать, что пришлось пойти у него на поводке – отдать на растерзание своего пацана. Не по понятиям это… Обидно, стыдно, досадно. Но и воевать с битовскими ментами себе дороже.
– Ну что, пойдем?
Сева первым вышел из машины, Матвей за ним.
Старушка с клюкой уже сидела на скамейке перед подъездом.
