Внедрение и использование прорывных технологий — это само по себе технология. Будем говорить начистоту: в ряде случаев необходимо применение административного ресурса. Слишком многие не заинтересованы, например, в снижении удельного расхода топлива, хотя это — спасение для Белоруссии (равно как и для других республик). Слишком многим начальникам не нужны инновации. И если возникнет, скажем, Белорусский центр энергосбережения, что представит эффективные технологии снижения расхода горючего, то понадобится сила государства, чтобы добиваться от директоров электростанций обязательного использования этих технологий — и обязательного плана снижения удельного расхода топлива. Ибо, как показывает опыт постсоветского пространства, от рекомендательного порядка внедрения инноваций — мало толку.

В РФ есть люди, владеющие отличными наработками по созданию центров бурного инновационного развития (технологические центры) на базе имеющихся заводов. Они могут разрабатывать и искать новые перспективные технологии, успешно доводить их до коммерческой стадии и обеспечивать подготовку специалистов на своей базе, вступая в альянсы с вузами и НИИ. Можно и этот механизм задействовать в Беларуси! Появление нескольких таких ТЦ может на всю мощь задействовать потенциал инноваторов и БР, и РФ, и Украины, сделать Беларусь центром притяжения для "мозгов" и прорывных технологий. Предварительные беседы с такими людьми мы уже вели. Важный момент: помимо нормальной оплаты их труда, необходимо оградить такие людей и их технологические центры от "дуболомного" вмешательства бюрократов. Они, как в свое время атомный и ракетный проекты, должны непосредственно подчиняться главе государства, отчитываться о результатах работы перед ним — и решать с Первым лицом принципиальные вопросы. Так же, как это делали Королев и Курчатов, имевшие прямой доступ к руководителю страны. Без этого нельзя: нет, увы, лучшего способа погубить инновационные проекты, чем отдать их на откуп серой бюрократии.

Она враждебна инновациям по своей природе, она их откровенно ненавидит. Она — олицетворение колоссальной инерции. Да и вообще, инновации всегда встречались "признанными специалистами" в штыки. Вспомним, как объявлялись бредом и ересью ракетная техника и использование атомной энергии, применение в энергетике не постоянного, а переменного тока. Вспомните, каким нападкам подвергались изобретатели телефона и радио, как воевали против первых автомобилей, как травили Рудольфа Дизеля, как высмеивали Луи Пастера с его технологиями прививок… Но история раз за разом подтверждала и подтверждает правоту "еретиков" и "бредоносцев". И то, что сначала объявляется "невозможным бредом", затем становится привычной реальностью.

Сегодня в инновационной гонке победит тот, кто сможет верно поставить на прорывные технологии, поднявшись над предрассудками. Эта игра стоит свеч. По сути дела, Беларусь может не только добиться качественного скачка в развитии и укреплении своей экономики, но и стать инновационным лидером восточнославянского мира. Представьте себе программу "Белорусский прорыв" — причем такую, что успешно выполняется, мобилизуя и вдохновляя народ. Грех не воспользоваться таким историческим шансом.

Вот вкратце то, что мы вам предлагаем, Александр Григорьевич. Слово — за вами…

Оргкомитет "Союза-XXI" — объединение организаций и граждан-сторонников интеграции РФ и Республики Беларусь на инновационной основе. Создается по инициативе МОО "Энергоинформ".

Адрес для связи: [email protected]

Стоит ли мне писать о Вадиме Кожинове? Хоть мы и были с ним долгие годы на ты, но близких и доверительных отношений у меня с Вадимом Валерьяновичем никогда не было. Бывали размолвки, бывали сближения, но всё в рамках нашей живой литературной жизни, в силу близости многих позиций. Мы оба были введены Станиславом Куняевым, после его прихода в "Наш современник", в состав редколлегии, но, конечно же, Вадим Валерьянович оказывал куда большее влияние на концепцию самого известного русского литературного журнала. Временами он был как бы его главным куратором, серым кардиналом, идеологом. Многие неожиданные авторы появились в журнале только благодаря давлению Кожинова. Тот же Михаил Агурский или Лев Гумилев…

В целом это кожиновское влияние на журнал было крайне полезно. Не меняя фундаментальную почвенническую позицию журнала, его главную опору на провинцию и на русскую деревню, Вадим Валерьянович придал "Нашему современнику" необходимую интеллектуальную глубину, определённый налёт эстетизма и философичности. Его стали читать не только патриоты и народники, но и отечественные мыслители самых разных направлений. Впрочем, это определение можно отнести и к книгам самого Кожинова, и к нему самому. Он никогда, до самых последних лет, не чурался простонародных компаний, я его встречал и в крутых, так называемых черносотенных кругах, но был он явно своим и в элитарных слоях литературной и научной интеллигенции. Его и признавали там — за своего, отделяя от нас, грешных.

Я познакомился с ним в Петрозаводске, году в 1978-м, сразу после выхода в детском издательстве блестящей антологии современной поэзии. Они вдвоём с Михаилом Лобановым приезжали, как некие послы нарождающегося и формирующегося русского движения. Помню небольшой зальчик, набитый до отказа, споры о русскости, о народности, о традиционализме. Многое из того, что я услышал тогда от Кожинова, было для провинции внове, непривычно, ломало всю систему взглядов. Я, естественно, бросился с ним в спор, защищая свободу и независимость писателя. Его право на вольность и эксперимент. Сейчас признаю всю правоту тогдашних его утверждений. Это и была ползучая фундаменталистская революция в России. Поразившись невиданному консерватизму и оспорив его в Кожинове, многие молодые писатели позже сами стали занимать ещё более радикальные русские позиции. Почвеннические десанты оказались не напрасными. Это надо знать и сегодняшним русским лидерам, не бояться ни споров, ни спорщиков, уметь заронить в душах молодых зерно фундаментальной русской истины…

Никогда не был Вадим Валерьянович литературным начальником, чиновным функционером. Он был кем угодно: подвижником, пассионарием, пропагандистом, просветителем, воспитателем, влиятельнейшим литературным критиком, душой общества, весёлым бражником, знатоком поэзии, вольнодумцем, полемистом, исполнителем романсов, — но только не чиновником. И вот этого состояния "кем угодно" хватало ему, чтобы сделать десятки молодых поэтов, литературоведов, критиков, позже певцов всенародно известными. Но уж если кто в силу каких-то обстоятельств или особенностей характера не попадал в кожиновское гнездо, тот должен был с удесятерёнными усилиями пробиваться сам. Того Кожинов не хотел замечать, тем не менее, ревниво относясь к успехам. На беду свою или наоборот, но Валентин Устинов в кожиновском гнезде не числился никогда. Винить в этом Вадима Валерьяновича смешно. Он же не был чиновником, который обязан отмечать все молодые таланты, он волен был собирать именно свою команду. Он её и собирал: Николай Рубцов, Анатолий Передреев, Владимир Соколов, Станислав Куняев, Василий Казанцев, Борис Сиротин, Олег Чухонцев, Эдуард Балашов…

Позже выделил из всех Юрия Кузнецова. Честь ему и хвала. Один поэт другого лучше. Кожиновская плеяда уже будет жить в нашей литературе всегда. Но остаются талантливые поэты и вне этого круга. Они были обречены в нашей патриотической среде на путь одиночества. Позже стал собирать вокруг себя Вадим Валерьянович плеяду молодых критиков и литературоведов. Дмитрий Галковский, Андрей Писарев, Дмитрий Ильин, Павел Горелов, Александр Казинцев… Со всей своей неуёмностью возился с ними. Ревниво следил за успехами. Пробивал статьи и монографии. Кстати, замечу, что с плеядой критиков ему повезло меньше, никто из них критиком не стал по самым разным причинам…