Посадочная рама коснулась песка, лопасти постепенно остановились, пыль, поднятая воздушным вихрем, осела. Рорк открыл дверцу и спрыгнул вниз. Жара, исходившая от раскаленной поверхности пустыни, словно из открытой печки, сразу же охватила его. Он посмотрел на часы: два пополудни. Скоро солнце должно опуститься за горную цепь и постепенно станет прохладнее, подумал Рорк.

Стоя на горячем песке, Рорк наконец снял измятый, весь в пятнах пиджак, но облегчение не приходило. Подойдя к задней дверце кабины, он стал возиться с ремнями, которыми было пристегнуто к креслу тело императора. Кожа лица и рук была настолько морщинистой, что напоминала измятый пергамент. Ничто в этом маленьким существе не указывало на императорское величие. Рорк щелкнул замком ремня безопасности, и тело старика поползло в сторону, на его вытянутую левую руку. Правой он схватил императора за грудь и спустил его на песок. Положив труп лицом вниз, Рорк набросил на него плащ и придавил камнями края, чтобы не снесло ветром.

Потом отступил на несколько шагов назад и огляделся. Кругом были разбросанные по пустыне заросли колючего кустарника, немного подальше, в нескольких сотнях ярдов, – редкие пальмы, и совсем далеко на западе в туманной дымке поднимались вверх качающиеся в раскаленном воздухе похожие на привидения очертания гор.

В какой-то момент Рорк подумал завалить камнями все тело, но отказался от этого, так как прошло уже около пяти минут, как он покинул вертолет, и каждая секунда означала потерю драгоценного топлива и еще большую опасность. Какой смысл в том, чтобы сооружать каменный склеп? Это бы означало, что временная улика, свидетельствовавшая о его пребывании здесь, – временная потому, что через пару дней грифы сделают свое дело, и от тела императора ничего не останется, – превратилась бы в нечто постоянное и в конце концов могла привлечь к себе внимание.

Рорк быстро забрался в кабину и нажал кнопку стартера. Горючего оставалось примерно на десять минут полета, а это значит – самое большое двадцать – двадцать пять миль полета. На мгновение он задумался: правильно ли он решил? Возможно, ему следовало несмотря ни на что лететь на запад, в сторону гор, найти там дорогу и транспорт.

Нет, люди в этом случае были равносильны опасности. Ему пришлось бы преодолеть не одну сотню миль по враждебной территории. Лучше положиться на собственные инстинкты выживания в пустыне и добраться до границы, которая находится к нему ближе всего.

Целое облако песчаной пыли взметнулось в воздух от работающих лопастей, заметая маленькое тельце императора и вырвав в нескольких местах полы плаща из-под камней; получив свободу, он то надувался, то с бешенством хлопал по песку. Вертолет медленно поднимался, оставляя исчезнувшую в туче песка землю. Когда он выбрался из этого песчаного вихря, высота составляла около пятидесяти футов. Рорк наклонился, чтобы выглянуть в боковое окошко – оставленное им на земле тело императора представлялось совсем маленьким пятном.

Полет продолжался на небольшой высоте. Вертолет проносился над серой безликой поверхностью из песчаной пыли, камней и чахлых кустарников. Ничего, что помогло бы отличить одно место от другого, на чем можно было бы остановить свой выбор. Рорк вспомнил некоторые из предостерегающих указаний на операционной карте для штурманов: «крайне ограниченная информация о растительности»... «недостаточные данные по рельефу поверхности». Они словно предназначались для этих мест.

Какие-либо города? Он не мог припомнить ни одного. Постойте, там, на карте, была и такая фраза: «многочисленные лагеря-стоянки и загоны для овец». Это уже давало какую-то надежду. Если есть люди, будет вода, пища и, возможно, какие-то средства передвижения: лошади, ослы, верблюды, что-то еще.

Что-то и где-то – возможно, но не здесь, в этой чертовой дыре. Если он не приземлится в самое ближайшее время, дело может кончиться катастрофой, кучей искореженного металла. Рорк потянул ручку управления вверх, чтобы перевести вертолет в режим зависания. Внизу перед собой, шагах в восьмидесяти он увидел дорогу, скорее тропу, свободную от камней и кустарников и наверняка используемую для прохода скота.

Этого было достаточно. Другого такого случая могло и не представиться.

Рорк подал вертолет немного в сторону от дороги и посадил его в неглубокую впадину, являвшуюся, вероятно, руслом потока, появляющегося здесь после сильного дождя. Когда заглохли двигатели, прекратился свист лопастей и они остановились, Рорк еще какое-то время оставался в кресле и наслаждался тишиной. Вертолет оказался намного ниже уровня дороги, и для того, чтобы его увидеть, надо было бы подойти к самому краю впадины. Теперь Рорк мог позволить себе собраться с мыслями, хотя бы на несколько минут.

Фляжка из-под воды мерно покачивалась на панели управления. Он уже осушил ее, а пить все равно хотелось. Рорк знал по опыту, что в таком пекле нужно было выпивать около восьми пинт[25] в день, чтобы быть способным двигаться. Но он не мог поручиться, что в ближайшие несколько часов у него это получится.

Рорк выбрался из вертолета, вытащил карабин, несколько магазинов с патронами, наконец, свой пиджак. Устроившись в тени, он первым делом проверил оружие. Во время подготовки, когда его обучали стрелять из любого оружия, которое могло попасть в руки солдата САС, ему уже приходилось обращаться с карабином системы Вильямса.

Он знал эту историю. Вильямс был осужден за контрабанду и отбывал срок в одной из американских тюрем. Было это в начале 40-х годов. Чтобы скоротать время, он придумал новый принцип действия автоматического оружия. Это была оригинальная конструкция, позволявшая обеспечить короткий, быстрый и надежный обратный ход затвора для перезарядки. Позднее он занялся изготовлением этой штуковины в тюремной мастерской. Начальство, конечно, дало ему за это под зад коленом, но кто-то узнал о его концепции и приобрел патент на изобретение. Кольт запустил этот карабин в производство, и вскоре американская армия имела четыре миллиона таких винтовок. Они оставались на вооружении до начала 70-х годов и были заменены на «A3 16». Тогда-то карабины Вильямса появились на открытом рынке; часть из них оказалась в странах «третьего мира».

Рорк зарядил карабин, затем, сложив пиджак таким образом, чтобы из него получилось что-то вроде подушки, прилег и стал думать о том, что делать дальше.

Прежде всего он произвел инвентаризацию своего имущества. Деловой костюм для сотрудника банка – один. Кожаные туфли ручной работы – одна пара. Галстук – один. Особенно полезная вещь, с иронией отметил Рорк: настоящий парень всегда должен иметь при себе изящный шелковый галстук в полоску, особенно когда он оказывается пленником пустыни. Вода – отсутствует. Пища – отсутствует. Однако он не прочь помечтать о ней. Боже милостивый, ведь только сегодня утром он так славно позавтракал в отеле «Хилтон»! Разум говорил ему, что это было несколько столетий назад, причем в другой Вселенной. Желудок подсказывал ему другое. За это следовало быть ему благодарным. Горючее – отсутствует. Перспективы – ужасные. Чувство юмора – очень, очень мало.

Были, однако, и плюсы. Оружие – одна единица. Боеприпасы – столько, сколько он может унести.

Возникли и другие проблемы. Кто-то когда-то все-таки появится в небе, осуществляя его поиск. Если они направят самолет и тот окажется хотя бы в двух милях от места его посадки, вертолет сразу же будет обнаружен, подобно похотливому мужчине в женском монастыре. Что же тогда делать? Замаскировать его или просто уничтожить? Замаскировать? С таким-то количеством растительности? Об этом надо забыть. А если сжечь? Но это же будет хорошим сигналом, чтобы сразу послать сюда отряд кавалерии. И потом, с помощью чего сжечь?

Нет, тоже не вариант. Надо попросту отсюда побыстрее сматываться. Если оставаться здесь, через пару дней организм будет полностью обезвожен, и ты подохнешь.

Был полдень, и солнце нещадно палило. Надо быть полным идиотом, чтобы отправиться в дорогу днем. Он знал правила игры. В тени, должно быть, не меньше ста двадцати градусов[26]. Наверное, в нем самом содержится не менее одного литра воды. Если он будет двигаться только ночью, а днем отлеживаться где-нибудь в тени, то сможет продержаться весь завтрашний день и преодолеть за это время около двадцати пяти миль. Так что, если он не хочет покончить жизнь самоубийством или не услышать поблизости звук самолета, до наступления темноты ему следует оставаться здесь.