| | | | | НЕВЕРОЯТНЫЕ ЛЮБОВНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ БАРОНА МЮНХАУЗЕНА,
РАССКАЗАННЫЕ ИМ САМИМ ВО ВРЕМЯ ПИРУШКИ В ОТЕЛЕ ПРИНЦ САВОЙСКИЙ
Моя страсть к противоположному полу проявилась необычно рано, что вам, мои дорогие слушатели, может показаться удивительным. В годовалом возрасте, когда ребенок едва удерживает равновесие на непослушных ножках, я совершил, и не безуспешно, нечто такое, что получается не у каждого взрослого, со служанкой, взятой родителями из деревни для присмотра за мной.
Гретхен, так звали служанку, была, как и все деревенские в наших краях, с известной долей придури, зато пышнотела и пышногруда – обстоятельство, в глазах её ухажёра Франца, с лихвой окупающее все прочие недостатки. Этот бравый малый в скрипучих сапогах и с такими густыми усами, что в их дебрях могли без труда укрыться несколько влюбленных парочек, служил у нас в имении то ли трубочистом, то ли конюхом, – за давностью лет не припомню, а врать не в моих правилах, – и Гретхен использовала любую возможность, под предлогом прогулки со мной, улизнуть из дома, ибо настоящей её целью была укромная рощица, где в полной боевой готовности ее дожидался усатый хахаль.
Пока они занимались любовью, я мирно посапывал в своей колыбельке и понадобилось немало времени, прежде чем из бесстрастного наблюдателя превратился в заинтересованного зрителя с нетерпением дожидающегося очередной прогулки. А возникающие к тому препятствия сметал неистовым ревом. Так я оказался в негласном сговоре с Гретхен, совместными усилиями отстаивая общие интересы: она – в надежде оказаться в сладострастных объятиях, я - насладиться греховным зрелищем.
Последствия сего не замедлили сказаться. Однажды вечером, когда ничего не подозревающая служанка собирала меня ко сну, я обхватил её могучую талию своими детскими, но отнюдь не слабыми ручонками, втащил в кроватку и повторил все, что проделывал с нею в моем присутствии неутомимый Франц. Дуреха долго не могла понять, что произошло, но у неё хватило сообразительности не кричать, дабы самой не оказаться виноватой. С тех пор она охотно делила себя между мной и усачом, пока однажды не была поймана подозрительной матушкой за горячие ноги прямехонько в постели отца.
С изгнанием Гретхен я остался один на один с проблемой пола, решить которую мне предстояло в меру сил, способностей и возможностей. Как я управился с этой нелегкой задачей можно судить по тому, что мои любовные похождения наделали много шума, и те, кто не поленится перелистать подшивки европейских газет времен моей молодости, легко смогут в том удостовериться, подчерпнув в прочитанном немало для себя любопытного и поучительного.
Надо ли удивляться, что любовные истории, в которых я был замешан, плавно перетекали одна в другую, так что порой я не мог сообразить, началась ли новая или всё еще продолжается старая. Особенно забавный случай произошел, когда я служил в русской армии. Наш гусарский полк был размещен на зимние квартиры в степном забытом Богом, но не женщинами, городке, в десяти сутках конного перехода от Петербурга, столицы ихнего государства. Для тамошних дам и барышень наше появление сделалось событием воистину из ряда вон выходящим. Уже при вступлении в городок мы были завалены цветами больше, чем снегом – удовольствие для северян весьма и весьма дорогостоящее. Едва гусар появлялся на улице, как его тут же окружал рой поклонниц, и несчастный становился жертвой безудержных страстей, до времени усмиренных, но дождавшихся, наконец, повода вырваться наружу.
Женщины гроздьями висели на наших плечах и стащить их оттуда могли лишь поклонницы понастырнее. А ведь репутация гусар далеко не столь безупречна, как у какого-нибудь цивильного превосходительства. Да и здравый смысл, если бы к нему пожелали прислушаться, легко подсказывал, что гусары народ неверный: сегодня они здесь, завтра – далече, сегодня трезвые, завтра – пропьют или проиграют саблю и лошадь, сегодня ещё живые, завтра – полковой священник справит по нему панихиду. С таким же успехом можно внушать кошке, что мыши вредят её пищеварению.
Как это повсеместно принято в России, по случаю прибытия гусар в доме городского головы в честь командира полка и офицеров был дан бал, женскому роскошеству которого могли бы позавидовать лучшие европейские столицы. Некоторые дамы были до такой степени обнажены, что могло показаться, будто наряды им заменяет блеск свечей. Надо ли удивляться тому, что мужчины из гражданского сословия страшно ревнивы к предпочтению, какое дамы оказывают военным, и нет таких каверз и пакостей, коих ни учинили бы чиновничьи сюртуки своим заклятым друзьям .
Не обошлось без их коварства и на сей раз. Не имея возможности отвратить своих легкомысленных подруг от пагубного воздействия гусарских чар, наши соперники сговорились напоить гусар допьяна, для вящей убедительности подмешав в шампанское снотворное. Обыкновенно гусары напиваются до полного бесчувствия… своих собутыльников, однако на сей раз, пяти-шести бокалов хватило, чтобы славные рубаки полегли вповалку посреди бальной залы, весьма напоминающей поле битвы после поражении одной из сражающихся армий. Только я каким-то чудом сумел устоять и даже не утратить присущего мне задора, поскольку для моего организма несколько лишних бокалов хотя бы и с ядом, столь же безопасны, как леденец для младенца.
Но самое удивительное зрелище являл вид торжествующих заговорщиков и отчаявшихся женщин. Прелестницы обливались горючими слезами, ибо рухнули их надежды и намерения, связанные с гусарами. На кавалеров, пытавшихся их образумить, они обрушили град ругательств, столь необычных в нежных устах, что зловредные отравители совершенно опешили, позволив вытолкать себя взашей, после чего взоры прекрасных сирен обратились на меня как единственного их спасителя.
Эта безыскусная немая мольба была столь красноречива, что не оставила бы равнодушным и евнуха, коим я не был и не мог быть при любом раскладе. Посему первым моим намерением было смягчить их горе, взяв на вооружение девиз какого-то русского военноначальника: сам погибай, но товарищей выручай. Вторым – броситься в гущу событий, как это уже сделал однажды при взятии турецкой фортеции Измаил. Но тогда рядом со мной были друзья и соратники, тогда как сейчас оставался брошенным ими на произвол судьбы.
Но мог ли я оказаться полезен всем? Согласно военной доктрине, которой не перестаю придерживаться и в мирное время, и один в поле воин. Но ведь мне противостояло не менее батальона женщин, притом, что каждая способна была дать фору сразу нескольким моим немецким соотечественницам, тоже не замеченным в особых добродетелях. О француженках и англичанках нет и речи, ибо то немногое, на что их хватает, несравнимо с доблестями обитательниц затерянных в снегах русских селений.
Так что на первых порах возможность удовлетворить всех казалась неосуществимой. В поисках выхода я велел нетерпеливому женскому воинству рассредоточиться в одну шеренгу, а когда худо-бедно требование было исполнено, объявил, что самым молодым и самым старым придется отправиться по домам, поскольку, хотя и по разным причинам, предпочитаю с ними не связываться. И что бы вы думали: ни одна не пожелала признать себя не слишком молодой, ни слишком старой. Видя, что спорить бесполезно, я объявил, что берусь удовлетворить каждую десятую. Раздирающие душу вопли были мне ответом. Конфликт грозил вылиться в неповиновение властям, чего я, не будучи подданным Российской империи, не мог допустить из соображений Высокой политики, а посему не видел иного выхода, как отдать свою, отнюдь не безгрешную, но все еще представляющую для меня определенную ценность, плоть на заклание. В конце концов, гусарскому сердцу одинаково доступны и жалость, и такое, в ту пору не совсем еще отжившее понятие, как офицерская честь.
Женщины бережно усадили меня в кресло в стиле ампир, и пока одни, задрав кринолины, взбирались ко мне на колени, другие, дожидаясь очереди, не без приятности проводили время в наблюдениях. Все шло превосходно, но примерно на пятом десятке я почувствовал утомление, переходящее в апатию. И хотя милые дамы не забывали подкармливать меня загодя припасенными деликатесами собственного производства, о том, чтобы дать мне роздых, не желали слышать. Нас много,– беспокоились они,– и неизвестно, когда подойдет очередь последней .
Ко всему прочему, я заподозрил неладное и, приглядевшись, сообразил, что некоторые, особенно ловкие из моих клиенток, используют меня по нескольку раз, как впоследствии выяснилось, покупая места в очереди за немалые суммы. И хотя уличать их в обмане не доставляло мне удовольствия, был принужден к тому в интересах справедливости, общественного порядка и собственного здоровья, чем вызвал панику среди провинившихся и гнев пострадавших.
Между тем, моя мысль настойчиво изыскивала радикальные средства выхода из критической ситуации, и трудно сказать, до чего бы я додумался, не явись мне на подмогу само Провидение. Поскольку с момента усыпления гусар прошла целая ночь, они стали понемногу выходить из состояния летаргии, и тут же устремлялись мне на выручку. Удостоверившись, что женщины находятся в надежных руках однополчан и более в моих услугах не нуждаются, никем не замеченный я отправился на квартиру, отведенную мне для постоя, и, едва войдя, рухнул обессиленный на руки денщика, коим и был уложен в постель. Очнувшись спустя сутки, я обнаружил рядом собой очаровательную головку, глядящую на меня с такой мольбой, как если бы решался вопрос жизни и смерти, а не обычного в гусарской практике гуманитарного акта. Красота и грация незнакомки мгновенно вернули мне силы, казалось бы основательно подорванные.
– Вы кто? – спросил я.
– Та, чья очередь так и не наступила,– последовал ответ.
А потому, когда принесший обед денщик неосторожно нарушил наше уединение, я запустил в него панталонами моей визави, едва не нанеся сгоряча тяжелой производственной травмы. За что и был вознагражден прелестницей поцелуем и прочими радостями, распространяться о коих поостерегусь, опасаясь, что очаровательница ещё жива и, с присущей женщинам непоследовательностью, востребует материального возмещения за моральный урон.
Я не утверждаю, что все легкомысленные дамочки с возрастом превращаются в ханжей, но все, без исключения, ханжи в молодости были весьма и весьма легкомысленны. Но об этом и многом другом, потолкуем, если тому представится случай, на будущей пирушке.
Записал Борис Иоселевич
Это моё, совместно с бароном Мюнхаузеном, творческое усилие было совершено несколько лет тому назад и снова выплывает на свет божий потому, что я и барон неожиданно продолжили, приятное для обеих сторон, содружество, в результате чего возникло продолжение, кстати сказать, совершенно непохожее на начало. Если начало, как вы, надеюсь, сумели заметить, сплошная эротика, о чём оба сожалеем, то продолжение должно доказать, что мы умеем мыслить не только членораздельно, но и остросовременно, особенно когда речь заходит о вещах сугубо профессиональных. Так что те, у кого хватит терпения перечитать начало, возможно, обратят внимание и на продолжение, которое вскоре воспоследует. Чему авторы будут очень рады.
,
| | Поделиться: ]]> :4]]> ]]> :]]> ]]> :5]]> ]]> :4]]> ]]> :5]]> ]]> :5]]> :0 ]]> :5]]> |
|
| | Как много Вас в хорошей упаковке,
вот только фантики не ценятся, увы,
бесплатный сыр бывает в мышеловке,
и чувства к Вам любовные мертвы.
Как много блеска, пафоса и прыти,
а за душой — туман, пустоты, темнота,
Вы не пытаетесь, не бъётесь, не хотите,
не ищете. А есть хотя бы цель, мечта?
А может есть хотя бы смысл игр Ваших,
что просыпаясь поутрам не хочется дышать?
Вы устаёте от нагрузки или фальши,
что так привыкли тщательно скрывать?
Как много Вас в хорошей упаковке,
как мало Вас с таинственной душой.
Я не ищу Вас на замыленной тусовке —
пусть Вас отыщет кто-нибудь другой! | | | Поделиться: ]]> :2]]> ]]> :]]> ]]> :0]]> ]]> :1]]> ]]> :1]]> ]]> :2]]> :0 ]]> :2]]> |
|
| | Волчица выла над загубленным потомством, Летел к луне тоскливый волчий вой, Ей непонятное чужое вероломство Будило злобу на весь род людской. К восходу солнца, отупев от этой боли, Охотника взяла волчица след, И не страшась ни смерти, ни неволи, Неслась в кроваво - разливавшийся рассвет. И след привёл к окраине деревни, Попался пёс и вмиг растерзан был! Месть за детей – инстинкт звериный древний, Иные чувства ныне погасил. Тревожились и лаяли собаки, Она ж молчала, злобу затая, Сейчас она страшна была бы в драке…, Но не за этим притаилась у жилья. И дождалась: из дома, напевая, Неспешно женщина прошла с корзиной в сад, Как в колыбели малыша качая, В тени дерев присела наугад. Волчица напряглась, до судороги в лапах, Белел оскал отточенных клыков, Ей чудился волчат убитых запах, Душила злоба за погубленных щенков. Сейчас прыжок… и зубы с наслажденьем Вонзить в чужую плоть и в клочья рвать... Но в эту самую секунду промедленья Из дома голос стал кого-то звать. Прикрыв ребёнка тонкой кисеёй, Беды не чуя, мать ушла на зов... Волчица коршуном метнулась над землёю, Не слушая ни звуков, ни шагов... Слетела кисея прозрачно –тонка, Корзина опрокинута рывком... Слюна закапала из пасти на ребёнка… Но вдруг...дохнуло на волчицу молоком. Щенком дохнуло... так, что стало больно..., В смятенье чувств застыла не дыша... И...неожиданно, непроизвольно, Лизнула тёплую мордашку малыша. Ребёнок сморщил носик и чихнул, Ну так похоже на весёлого волчонка... И словно нож по сердцу полоснул! И вой раздался – жалобный и тонкий... Охотник на пороге! И с ружьём! Застыл от ужаса, а вой сменился рыком... Глаза в глаза, горящие огнём -Враги застыли в поединке диком. И опустилась помертвевшая рука, Ружьё повисло дулом вниз бессильно, Ни выстрелить, ни добежать наверняка, Когда клыки под самым горлом сына. Зверь в ярости бесстрашен и силён., Мать, потерявшая детей, на всё готова... И в час расплаты жизнь поставила на кон. И умереть 100 раз готова снова! Но в этот миг, когда решалось всё. За шерсть схватилась детская ручонка, Волчица инстинктивно, как своё, Тихонько лапой отодвинула ребёнка. И улеглась загривка вздыбленная шерсть, Погасла ярость, и обмякли лапы, И повернувшись, потрусила в лес Волчица…неуклюже..., косолапо... Не обернувшись на щелчок курка, Не прибавляя ходу, удалялась... И дрогнула охотника рука, И сердце дрогнуло, и болью отозвалось. О землю глухо стукнуло ружьё... Ненужное у ног лежать осталось И человек подумал со стыдом : Волчица благородней оказалась. И пощадила малое дитя, Своих оплакав, в логове далёком, Волчица словно доказала, уходя, Что мир не должен быть таким жестоким... ........На беззащитного руки не подними, -Тебе разумным довелось родиться... И взяв ружьё, ты сердце не замкни... Взведя курок, ты вспомни о волчице..... | | | Поделиться: ]]> :6]]> ]]> :]]> ]]> :6]]> ]]> :5]]> ]]> :6]]> ]]> :7]]> :0 ]]> :7]]> |
|
| | Один ребёнок лет десяти вошёл в кафе и сел за
столик. Официантка подошла к нему. - Сколько стоит шоколадное мороженое с
орешками? – спросил мальчик. — Пятьдесят
центов, — ответила женщина. Мальчик вытащил руку из кармана и
пересчитал монетки. - Сколько стоит простое мороженое, без
ничего? – спросил ребёнок. Некоторые посетители ожидали за столиками,
официантка начала выражать недовольство: - Двадцать пять центов, — бросила коротко в
ответ. Мальчик опять пересчитал монетки. - Хочу простое мороженое, — решил он. Официантка принесла мороженое, бросила на
стол счёт и удалилась. Ребёнок закончил есть
мороженое, оплатил в кассе счёт и ушёл. Когда
официантка вернулась убирать стол, у неё стал
комок в горле, когда она увидела, что рядом с
пустой вазочкой лежали аккуратно сложенные монетки, двадцать пять центов – её чаевые. Никогда не делай выводов о человеке, пока не
увидишь его поступков. | | - Скрыть ответы 1 | | Поделиться: ]]> :8]]> ]]> :]]> ]]> :8]]> ]]> :5]]> ]]> :8]]> ]]> :7]]> :0 ]]> :6]]> |
|
| | Один продавец, стоявший за прилавком своего магазина, рассеянно смотрел на улицу. Маленькая девочка подошла к его магазину и буквально прилипла носом к витринному стеклу. Еe глаза заблестели от восторга, когда она увидела то, что искала. Она вошла внутрь и попросила, чтобы ей показали бусы из бирюзы.
— Это для моей сестры. Вы можете красиво завернуть их? — спросила девчушка.
Хозяин с недоверием посмотрел на малышку и спросил:
— А сколько у тебя денег?
Без тени сомнения она вытащила из кармана платочек, высыпала из него на прилавок всю содержащуюся там мелочь и спросила, счастливо улыбаясь:
— Этого хватит?
Там было всего несколько мелких монет. Но девочка с гордостью продолжала:
— Знаете, я хочу подарить это своей старшей сестре. С тех пор как умерла наша мама, сестра заботится о нас, а на себя у нее не остается времени. Сегодня день ее рождения и я уверена, что она будет счастлива получить такие бусы, они очень подойдут под цвет еe глаз.
Мужчина взял бусы, пошел в глубь магазина, принес футляр, положил туда бирюзу, обернул синей лентой, завязав бантик.
— Держи! — сказал он девочке. — И неси осторожно!
Девчушка выбежала счастливая и вприпрыжку понеслась к дому. Рабочий день подходил к концу, когда порог того же магазина переступила молодая девушка. Она положила на прилавок знакомый продавцу футляр и отдельно оберточную бумагу и развязанный бант.
— Эти бусы были куплены здесь? Сколько они стоили?
— А! — сказал хозяин магазина, — стоимость любого изделия в моем магазине — это всегда конфиденциальный договор между мной и клиентом.
Девушка заявила:
— Но у моей сестры было только несколько монет. Бусы из настоящей бирюзы, так ведь? Они должны стоить очень дорого. Это нам не по карману!
Мужчина взял футляр, с большой нежностью и теплотой восстановил упаковку, вручил девушке и сказал:
— Она заплатила самую высокую цену… Больше, чем мог заплатить любой взрослый: она отдала всё, что имела.
Тишина заполнила маленький магазинчик, и две слезы скатились по лицу девушки, сжимающей в дрожащей руке небольшой сверток… | | - Скрыть ответы 1 | | Поделиться: ]]> :7]]> ]]> :]]> ]]> :8]]> ]]> :5]]> ]]> :7]]> ]]> :7]]> :0 ]]> :6]]> |
|
| RIP | 6 апреля 2014, 10:17 | | | | #6743 |
| | |
| | ЛЕЙКЕХМАХЕР И ПОЛКОВНИК /юмор в солдатской шинели/
ДЕЛАЙ, КАК Я
– Рядовой Лейкехмахер, ты, я вижу, на передовой новичок?
– Так точно, господин полковник!
– Тогда делай, как я.
– Так вы же ничего не делаете.
– Потому и тебе советую, делай, как я.
ОТСТРЕЛЯТЬСЯ
– Как вы думаете, господин полковник, долго ещё эта чёртова война будет продолжаться?
– Пока патроны не кончатся.
– Так ведь новые подвезут.
– Тогда пока не кончаться и эти.
– А если подвезут снова?
– Не подвезут: или разворуют, или закроют на переучёт склад.
– Эх, скорее бы отстреляться.
КАЖЕТСЯ — КРЕСТИСЬ
– Рядовой Лейкехмахер!
– Рядовой Лейкехмахер прибыл по вашему приказанию!
– Зачем я тебя звал, рядовой Лейкехмахер?
– Не могу знать, господин полковник!
– Ах да, вспомнил. Тебе не кажется, рядовой Лейкехмахер, что ты до неприличия похож на еврея?
– Теперь уже нет, господин полковник, а раньше и вправду казалось. Но я перекрестился — и как рукой сняло.
БЕЗ ПРОМАХА
– Стой, стрелять буду!
– Отставить, рядовой Лейкехмахер! Это я, твой полковник.
– Нет у меня ничего своего, только ружьё, а потому приближаться не советую, застрелю.
– А попадёшь ли, ещё вопрос.
Выстрел
– А-а-а-а-а…
– Вопросы есть?
– Кто тебя, гада, учил стрелять?
– Вы, господин полковник.
ОБМАНУТЫЕ НАДЕЖДЫ
– Рядовой Лейкехмахер, почему ты подал рапорт об отставке? Служить надоело?
– Есть маленько, господин полковник. Я ведь, когда в армию шёл, думал, что баб и жратвы навалом, а оказалось, что командирам не хватает.
НОЧНАЯ ТРЕВОГА
– Рядовой Лейкехмахер, почему спишь? Разве не слышишь, ночная тревога?
– Тревожиться следует засветло, господин полковник, а в потёмках — самое умное — покориться судьбе.
САМ ТАКОЙ
– Рядовой Лейкехмахер, тебя когда-нибудь обзывали дураком?
– Так точно, господин полковник!
– И что ты на это отвечал?
– Ничего.
– Почему?
– Не люблю с дураками связываться.
ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ УСЛОВИЕ
– Предположим, после продолжительного штурма город взят. Твои дальнейшие действия, рядовой Лейкехмахер?
– Сначала возьмите, господин полковник, а за меня можете не беспокоиться.
ВОПРОС — ОТВЕТ
– Рядовой Лейкехмахер, ты баб в казарму водил?
– Когда, господин полковник?
– Здесь спрашиваю я, а ты отвечай!
– Тогда спрашивайте так, чтобы я мог ответить.
ВЫСТУПЛЕНИЕ В СЧЁТ НАКАЗАНИЯ
– Мудак вы, господин полковник.
– Благодарю, рядовой Лейкехмахер, за откровенность. По правде говоря, за такой комплимент и расстрелять не жалко.
НАШЕ ПРАВО
– Господин полковник, тут представитель по правам человека пожаловал. Прикажите…
– Я никому ничего не приказываю, а рекомендую.
– Тогда согласно вашей рекомендации…
– Молодец! Ценю за догадливость. Только целься, не как в меня, а точнее, чтобы снова не затеял болтовню о несоблюдении.
ОКОПАЛИСЬ
– Когда, наконец, подкрепление придёт, господин полковник?
– Удивляешь, рядовой Лейкехмахер, тебе-то зачем?
– Затем, что пора наступать.
– Во, даёшь! Видать тебе жизнь надоела, раз хочешь менять дислокацию.
ДАМЫ И ГУСАРЫ
– У меня, рядовой Лейкехмахер, жена красивая, как мадонна.
– Если, как Мадонна, господин полковник, то ей нужны не вы, а такие, как вы.
РАЗМЕЧТАЛСЯ
– Опять не подвезли жратву, господин полковник!
– А ты, как я вижу, молоток жрать.
– Рад стараться, господин полковник, при первом же удобном случае оправдаю ваше доверие.
СТРАННО
– Странно всё же получается, господин полковник.
– Что произошло, рядовой Лейкехмахер?
– Пока ничего, но выглядит очень странно.
– Не вижу ничего странного.
– Вот это и странно, господин полковник.
НЕТ ПРИЧИН ДЛЯ БЕСПОКОЙСТВА
– О чём задумался, рядовой Лейкехмахер?
– О том, господин полковник, что если мы даже победим всех наших врагов, они могут снова собраться и так жажахнуть по нам, что нам уже будет не до них.
– Правильно рассуждаешь, рядовой Лейкехмахер, война на то и война, чтобы предвидеть все обстоятельства. Но лично мне беспокоиться не о чём. К тому времени, когда это произойдёт, умирать здесь будут другие полковники.
Борис Иоселевич
| | | Поделиться: ]]> :5]]> ]]> :]]> ]]> :5]]> ]]> :4]]> ]]> :5]]> ]]> :5]]> :0 ]]> :5]]> |
|
{"0":false,"o":30} |
{"0":false,"o":30} |
КОММЕНТАРИИ 737 335
