— Слезь с меня!

— Меня все устраивает, — нагло улыбнулся он, вжавшись в меня бедрами. То ли я пыталась его оттолкнуть, то ли гладила — не разберешь. Закусила губу, придумывая, как же избавиться от этой глыбы.

— У меня парень есть!

— Тот, что с блондинистой дохлогрызкой? — он коснулся моего носа губами и подмигнул. Я дернулась, чем доставила нам двоим скорее удовольствие, чем неудобство. Поразительная память на детали!

— Другой.

— Быстро нашла замену. Он настолько плох в постели?

— Что ты. Он в ней как бог!

— Приводи его завтра на ужин, — выдало Ползучее Великородие, продолжая на мне возлежать.

Ох, чувствую, я об этом еще пожалею:

— Не могу. Завтра у нас свидание. В Рэдкайле. Так что никак, извини.

Не придет же он в ресторан, чтобы мое свидание сорвать? Это просто смешно! Хотя, судя по хмурому взгляду…

— Хорошо.

И столько за этим словом всего, что даже жутко стало. Вот просто так хорошо и все? За этим хорошо явно ничего хорошего!

Фетрой спокойно поднялся и, поправив ворот рубашки, подал мне руку. Оттолкнула протянутую ладонь, скатилась с дивана и одернула подол обтягивающего платья, забравшийся разве что не под грудь.

— Я свободна?

— Переодевайся. Жду тебя через пять минут.

— Да что ты? Не состарься в ожидании!

Он шагнул ко мне, медленно, как аркх подбирается к ничего не подозревающей жертве, я по телепатовизору этот кошмар видела, и остановился в паре сантиметров от моего лица. Решимости и дерзости как-то резко поубавилось, но не отступать же теперь. Он меня и пальцем не коснулся, а то ли холод, то ли жар, то ли все вместе взятое пронеслось по телу, которое отчетливо помнило каждое страстное прикосновение чутких пальцев Хартмана.

— Мне нравится твоя дерзость. Но не забывай, кто перед тобой.

— Забудешь тут, — выдохнула, ткнув пальчиком в его гарцанную грудь. А твердая! Не удержалась и ткнула еще раз, вызвав ироничный взгляд.

— Пять минут, — тихо повторил он, уже не нагоняя жути.

— А то что? Как в древние времена? Дубинкой по голове, на плечо и в пещеру? Мы на пороге пятого тысячелетия! У нас свободное общество и с тобой я никуда не пойду, потому что не хочу.

— Кажется, Танар достигнет совершеннолетия только через пять лет, — фетрой сделал вид, словно задумался, рассуждая вслух, но мне-то был ясен непрозрачный намек. С этого пустынного мертвоеда станется натравить на меня опеку, а та живо отберет опекунские права, если узнает, что Тан не только с уроков сбегает, но и из дома тоже.

— Это подло, Хартман, — прошипела, утратив дерзость. Семья неприкасаема. Ради ребят я сделаю что угодно и Харви нашел мое слабое место. Хуже всего не то, что нашел, оно и не пряталось. Хуже, что посмел использовать и даже не стыдился этого! Цель оправдывает средства? Неужели?

Я смотрела на него и в этот момент ненавидела. Но ему, кажется, до моей ненависти и дела не было.

— Из-за тебя меня снова уволят.

— По-твоему моя женщина будет работать во Флай Скай?

— Я не твоя женщина, Харви. И никогда ею не буду, — сказала спокойно и отступила на шаг. Нет, если серьезно, у такого человека с камнем вместо сердца не может быть женщины. Точнее, таковой может стать лишь фетесса или великородная. Но уж точно не я и не одна из тех блондинок. Наш потолок — должность постельной грелки. А я уже такой была и с меня хватит. Я теперь не только греть хочу, но и получать тепло в ответ.

— Никогда — слишком долго. Собирайся, Флер. Иначе дубинка, плечо и пещера.

Постояла немного, глядя на него с надеждой, но пепельно-сизые глаза были неумолимы и непреклонны. Зачем я ему сдалась? Из-за моей искры, которую он почувствовал, по словам Оуэна? Заискрить бы ему этой искрой промеж глаз, чтоб навсегда исчез из моей жизни!

Поняв, что ничего не изменится, вышла из ложи, громко хлопнув дверью. Охранники лицо-лопата проводили до лифта. В раздевалку я летела и никого не видела. Недовольную Регину послала в… тринадцатую вип-ложу к Хартману, а когда переоделась и предстала перед очами фетроя в своем новеньком наряде, уже не сожалела о напрасно потраченных фетом Сайонеллом анниках. Восхищенный взгляд правящего стоил того.

— Что ж, — негромко выдохнул он, огладив мои изгибы медленным, чувственным взглядом. — Идем.

А у меня был выбор?

Наши пальцы переплелись, и мы двинулись вперед.

По темному коридору плыла как в тумане. В присутствии Харви феты-шкафы вели себя не так борзо и в затылок мне не дышали, хотя взгляды бросали неодобрительные. Специальный лифт вознес нас до закрытой парковки для особо состоятельных гостей, ценящих конфиденциальность. Сейчас на ней, хищно улыбаясь, расположились волары правящего. К гадалке не ходи, средний, с брутальным взглядом неоновых фар, весь из черного гарцана и тонированного стекла, принадлежал Хартману. Сайман Х9. Отелепатеть!

Не то, чтобы я увлекалась транспортом, но не знать об этой модели волара, воспитывая брата-подростка, невозможно. У него вся комната в постерах Саймана Х9, о котором он грезит с момента разработки штуковины.

«Ты только посмотри, Ланни! — глаза брата, мага-техника восхищенно блестели. — Мягкие, плавные формы обеспечивают идеальное скольжение воздуха и минимальную силу трения! Это гениальная формула! А ты знаешь, что у этого зверя под капотом?»

В такие моменты я слушала про всякие там турбины, подшипники, лазерные ускорители, магические преобразователи, индикаторы телепатической энергии, стабилизаторы и прочую ерунду, улыбалась, кивала и думала о чем-то приятном. Например, аромате настоящей выпечки! Не суррогате, а настоящей. О пирожках с зеленым луком и яйцом. Имея куриц, мы можем себе позволить настоящие яйца. Удовольствие недешевое, держать таких птиц, но оно того стоит! И, конечно же, о балете…

Сейчас, глядя на этот волар воочию, поняла возбуждение брата. От Саймана веяло силой, властью и, не знаю… Хищника он мне напоминал. Под стать Харви. Другого волара для него и представить невозможно.

Подул резкий ветер, разметав мои волосы по лицу. Зачем только распустила, когда собиралась? Лучше бы култышку оставила. Верховный отпустил мою ладонь, чтобы создать вокруг легкий телепатический барьер, защищающий от ветра и холода, хотя холодно не было.

— Нравится? — спросил Харви, уверенный в собственной неотразимости и в том, что сразил меня наповал, похваставшись кучей стекла и гарцана.

Поджала губы и хмыкнула, уворачиваясь от его руки:

— Ничего особенного. Я привыкла к тренам. Но и это сгодится.

Мужчина от души рассмеялся, а я обхватила себя руками. Как-то все происходящее неправильно. Хартман подошел ко мне и обнял. Просто прижал к себе, игнорируя слабые попытки к сопротивлению и произнес:

— Мне нравится, когда ты дерзишь, искорка. Есть в этом что-то волнующее. Необычное, — убрал светлый локон мне за ушко, медленно обжигая мое лицо порочным взглядом, замершим в итоге на губах. — Я такого еще не испытывал, — наклонился ближе, чтобы поцеловать.

— А коленкой в пах получал? Говорят, это тоже волнующе. Как минимум, необычно и это ты тоже вряд ли испытывал.

Он замер возле моих губ, а затем приподнял мое лицо за подбородок. Мягкий свет, льющийся из неоновых ламп, осветил его лицо: красивое, с резко очерченными скулами и линией подбородка. Настоящее сейчас, без личины. Внутри все сжалось от непонятных эмоций. Мне хотелось одновременно оттолкнуть его и прижаться щекой к широкой груди. Почувствовать ее тепло своей кожей…

— Это даже возбуждает, — заявило Ползучее Великородие. — Но в присутствии посторонних держи язык за зубами, — за спиной послышались тяжелые шаги. Невесть откуда взялись еще охранники, которые прошли мимо нас черными пятнами и расположились в двух других воларах. Вспыхнули фары, высвечивая нас, словно пару танцоров на сцене. — Я обязан быть фетроем, одним из правящих, повелителем.

Его голос изменился. Стал тяжелым, холодным и опасным.