– Желтый И-250. Кажется, твой дружок Лас ездит на таком мотике, Эл?

Я возилась с картошкой и чуть не порезала пальцы, когда Рик сказал «твой дружок». Лас – защитник на участке №14, и так получалось, что мы постоянно где-нибудь пересекались: в очереди в магазине, на пробежке или на мероприятиях. Но он не был моим дружком, честное слово!

– Да, кажется у него какой-то такой мотик, – в кухне появилась Лиза. На ее голове возвышалось полотенце, а сама она была закутана в белый халат с сердечками.

– Выпендрежник, – беззлобно заметил Рик и взглянул на Лизу. – Эй, это же мое полотенце, нет?

– У тебя их итак слишком много, – Лиза уселась в свободное кресло рядом с Оливером. Оливер сосредоточенно печатал. – А ты, Эл, не слушай Рика. Лас – славный парень и к тому же обаятельный.

Я молча добавила в кастрюлю нарезанной морковки. Мой ответ не был нужен: что бы я ни говорила, Рик и Лиза продолжали считать меня и Ласа парочкой голубков.

– О, ну конечно, Лас у нас обаяшка! – фыркнул Рик.

– Он вежливый и добрый и уж точно не дерется с каждым встречным, – Лиза закинула ногу на ногу и посмотрела на руки Рика, усеянные синяками и царапинами.

Оливер прекратил печатать и закрыл ноутбук. Рик обратился к нему:

– А ты что думаешь, старина?

– О чем? – спросил Оливер. Как всегда, работа поглощала все его мысли, и он не слышал, о чем мы говорили.

– О Ласе. Что думаешь об этом парне?

– Хороший защитник и лидер команды №14, – отозвался Оливер. – Физическая подготовка у него на высоте. Кстати, Рик, тебе бы поучиться у него усердию к тренировкам.

– Да ну вас всех… – пробурчал Рик и сполз с кресла, расставив в проход длинные ноги.

Остаток вечера каждый провел по-своему. После вкусного (не буду скромничать) ужина мы переместились в гостиную: я читала книжку, Лиза смотрела глянцевый журнал, Рик играл в приставку с Оливером. Потом Оливер принес свой ноутбук и сел читать: кажется, это снова были отчеты других защитников, опубликованные в общем доступе.

– Да что б тебя!.. – крикнул Рик, когда очередной босс уничтожил его персонажа.

Я взглянула в его затылок и улыбнулась. Все было так хорошо, так по-домашнему. Мышцы ныли после удачной зачистки берега. Кажется, я нашла себя и свою семью. Да, я могла с уверенностью заявить, что год назад нашла на острове Дагаз дом…

…после того, как потеряла все.

Первое воспоминание из детства – папа, протягивающий игрушечную винтовку. Он привел меня в магазин и предложил выбрать все, что я хочу. В итоге я вышла с этой винтовкой довольная и гордая собой.

Мой папа был защитником. В прошлом. Потом он стал слишком уязвимым для яда нагов и, взвесив хорошенько плюсы и минусы, решил, что с него хватит. Он переехал на материк, на который наги не нападали, и вознамерился зажить спокойной жизнью. Тут же он встретил маму, и они поженились.

Мама… ах, какой она заваривала ароматный чай! Я до сих пор помню этот запах: сладкий, душистый, он пропитывал наш дом.

Еще у меня был старший брат. Его звали Марко. Папа учил его драться и стрелять из винтовки. В нашей школе Марко был звездой: его все любили и почитали, а он готовился уплыть на остров Дагаз и стать защитником. Я была глупой первоклашкой, и меня никто не обижал только из-за Марко: он вовремя появлялся и всегда выгонял хулиганов прежде, чем те начинали доставать меня или вымогать деньги. Часто я слышала от него фразу: «Ты не одна, Элира. У тебя всегда есть я».

На свой десятый день рождения Марко погиб. Просто уснул и не проснулся. Семилетняя я рыдала у его кровати и трясла за холодное плечо, не желая верить, что брат – мой непобедимый и несокрушимый брат, который готовился уплыть на остров и который говорил «ты не одна» – умер. Вскоре родители с посеревшими от горя лицами увели меня от его кровати. Потом были похороны, и солнце словно издевалось, освещая мир безжалостно ярким светом. Так, словно все было хорошо.

Но все не было хорошо. Я осталась одна. На тот момент я не ожидала, что может произойти что-то хуже.

Я обезумела. Я принялась тренироваться, как брат: стрелять из винтовки, драться, бегать. Родители поддерживали меня во всем, видя, что я пытаюсь стать похожей на Марко. Каждый раз, приходя из школы, я первым делом шла упражняться: отрабатывать стрельбу из винтовки – снайперской или стандартной, – потом шла на пробежку или делала силовую. Я тогда словно ослепла! Для меня больше ничего не существовало – ни друзей, ни родителей – одни только надежды о том, что однажды я уеду на остров Дагаз и стану защитницей.

В двенадцать лет я впервые столкнулась с нагами. Папа летел по делам на остров Кано и взял меня с собой. Мы жили в доме защитников, его старых приятелей, и дождались нападения нагов. Когда я взглянула на двухметровые фигуры полулюдей-полузмей, выходящие из моря, у меня все внутри затряслось. Рогатка, которую мне доверили, тряслась больше от моих рук, чем сама по себе, так что я не сразу определила, в какой стороне находится храм. А когда определила – сообщила взрослым и бросилась на поиски. Первое мое дело было успешным, и папины друзья еще долго хвалили меня и восхищались быстротой и слаженностью. Мы жили на острове Кано месяц, и я побывала еще на нескольких стычках с нагами.

Я обрела уверенность в себе. Такие ужасные на первый взгляд, наги оказались не слишком-то способными на суше – особенно, когда уничтожишь их источник силы – храм. К тому же, они были безмозглыми и просто перли и перли на берег безо всякой стратегии.

Мы вернулись на материк. Родители стали готовиться к переезду на остров Дагаз вместе со мной. Когда мне исполнилось четырнадцать, мы продали дом, собрали вещи, погрузили их на корабль и поплыли. Мое сердце трепетало – я была уверена, что на правильном пути. Я должна стать защитницей, как того хотел Марко! Наверное, он смотрит на меня сейчас с небес и улыбается…

Так я фантазировала, пока мы плыли. На третий день началась буря. Говорят, ее ничего не предвещало. Капитан был настроен оптимистично, если бы не одно «но»: на корабль пробрался наг-охотник. Он убил капитана, и папа застрелил его. Корабль несколько раз тряхнуло, словно кто-то схватил его гигантской рукой, а потом мы налетели на подводную скалу.

И пошли ко дну. Кругом бились огромные волны, соленые брызги летели в лицо и за шиворот. Я сидела в каюте, в которой меня оставил папа, и дрожала от страха. Когда сверкнула молния, мне показалось, что я вижу за бортом светящиеся змеиные глаза. Загрохотал гром, и я выскочила на палубу.

Меня тут же смыло высоченной волной. Я погрузилась в холодную воду, пыталась выплыть, но волны топили меня. В конце концов, воздух в легких закончился.

…Очнулась я на берегу. Как сейчас помню: голова трещала, в горле пересохло, а одежда превратилась во что-то невообразимое. Было утро. Я огляделась и увидела сосны, песок и линию железного забора вдалеке, отгораживающую дорогу от берега. На пляже я была одна.

Я тупо уставилась на безмятежно спокойное море. Я не знала, живы ли родители, и что-то внутри подсказывало: нет.

– Не стоит сидеть так близко к воде, – вдруг услышала я чей-то голос. – А то появятся плевальщики, накинут на тебя сети и утащат на дно.

Я обернулась. Из-за ближайшей сосны ко мне шагнул парень лет пятнадцати. Одет он был обычно: в джинсы, кроссовки и свитер. У него были непослушные темно-каштановые волосы, которые он, похоже, старался пригладить расческой, и внимательные темные глаза. Он был строен и худощав.

Когда я обернулась, он остановился на мгновение, и на его лице промелькнуло что-то вроде узнавания. Так бывает иногда, когда встречаешь знакомого человека. Потом он вновь стал спокойным и уверенным и подошел ближе.

Мне было на все наплевать. На этого парня, на его дурацкую реплику. Он не представлял, насколько прав! Наги напали на корабль и утащили на дно моих родителей! Я сказала: