– Значит, о вас все можно узнать по вот этому всему. – Шерлин обвела дракона рукой.

– Можно, но обычно вот об этом всем, – он тоже обвел себя рукой и улыбнулся, – я говорю в приватной обстановке.

– Что ж, значит, мы никогда не узнаем значения ваших колец, – сказала Шерлин и повернулась к своим студентам. – Свит, Олли, надеюсь, вы закончили?

Студенты виновато пожали плечами. Судя по всему, они не спешили со своими скелетами. Оба во все глаза смотрели на нее и Арканаха. Конечно, живой дракон куда любопытнее останков.

– Интересно, как полиция свяжет современное кольцо с Мерцающим городом? – вдруг спросил дракон. Он снова рассматривал свою находку и теперь не пронзал Шерлин взглядом.

– Спросите у ари Вола. Хотя он вряд ли будет что-то связывать.

Арканах недовольно поморщился, будто знал какие-то ответы и очень надеялся выведать у нее, совпадают ли его варианты с мнением полиции.

– Слушайте, тут череп собаки… Очень большой собаки, – сказал Свит.

В телефонной трубке раздался треск, потом щелчки, и после долгой паузы Шерлин соединили с полицейским управлением.

– Слушаю! Ари Пирс, это вы? – проорал ари Вол. Младший инспектор еще не успел отдышаться, но явно торопился сказать, пока линии снова не вышли из строя.

– Да, ари Вол. Мы кое-что выяснили, – тоже громко сказала Шерлин. – Кости принадлежат трем разным людям. Судя по всему, они умерли не больше двадцати лет назад. Точнее пока установить не можем, кости оказались довольно хрупкими. А еще есть кости собаки. Я, честно сказать, таких крупных собак не видела. И мне пришлось привлечь к работе кое-кого из коллег. Еще на костях нашли обрывок современной золотой цепочки и кольцо. Если зайдете, я отдам заключение и расскажу подробнее… И мы с вами рассчитаемся.

Последнее она произнесла тише, хотя знала, что ари Вол мог не расслышать из-за треска, который временами возникал в трубке. Но Шерлин до сих пор не научилась требовать денег даже за свою работу. Правда, сегодня она смогла хотя бы напомнить об оплате. Виной тому стали чеки, которые выдали всем преподавателям с утра. В начале года плата всегда оказывалась скромной. Но потом за счет часов и консультаций набиралась нормальная сумма. Жаль, теперь этого ждать не стоило, особенно Шерлин… Потому, прослезившись над чеком (а что еще оставалось?), она пошла звонить в полицию.

– Какая вы молодец! – в это время похвалил ее ари Вол. – Значит, говорите, останкам более двадцати лет?

– Не больше двадцати, если приедете, я…

– Стало быть, останкам уже много лет?

– Смотря с чем сравнивать, если приедете, я все объясню.

– Приеду, а как же! – прокричал ари Вол. – Но раз останкам много лет, это дело не первой важности. А известны причины смерти?

– Об этом лучше лично. Потому что наверняка можно сказать, только об одном восстановленном, там, скорее всего, естественные причины…

– Естественные? Вы меня радуете!

– Про других такого сказать не могу, – отрезала Шерлин. – Приезжайте, остальное лучше обсуждать лично.

– Про остальных, я так понимаю, вы еще ничего не узнали, – отозвался ари Вол. – К сожалению, ари Пирс, я прямо сейчас не могу приехать. У нас Мерцающий город, сами понимаете.

– Мерцающий город будет у нас еще год.

– Но сейчас самое опасное. Я к вам заеду через неделю или две, точно!

Дальше в телефоне раздалось шипение, крики, и связь прервалась.

Ничего не оставалось, как повесить трубку. И Шерлин осталась в тишине на кафедре истории. Вот и позвонила, поговорила о деньгах.

Первый телефонный аппарат в университете так и стоял здесь, хотя частенько его предлагали убрать и оставить лишь в приемной ректора. Но по какой-то причине все-таки этого не сделали, и преподаватели пользовались аппаратом часто в личных целях.

Чек, выданный за работу, так и жег карман жакета. Шерлин достала его, повертела, оценивая тонкую желтоватую бумагу. Кажется, тронешь ее – и распадется. Даже плакать над таким чеком чревато, размокнет от одной слезинки. Но хуже всего была даже не бумага, а сумма всего с двумя нолями. В то время как за дом у парка Роз требовали больше.

Милый домик, который удалось оставить после развода, много значил для Шерлин, хотя с мужем они там совсем не жили. Может быть, поэтому дом ей так нравился. Но денег на него требовалось изрядно. Если бы не родители… Все лето они помогали, но осенью у отца та же история, что у самой Шерлин – нет лишних нулей. Хотя если она попросит, мама с папой что-нибудь найдут. Возможно, в ущерб себе.

Шерлин сунула чек обратно в карман и снова взялась за телефон. Она уверенно схватила трубку, но потом еще несколько секунд смотрела на черный лакированный аппарат и все же позвонила.

– Здравствуйте, – сказала Шерлин в трубку и прокашлялась, чтобы голос не дрогнул в неподходящий момент, а в этом разговоре такой момент точно наступит. – Не могли бы вы пригласить ари Пирса?

– У него сейчас пациент, – ответил милый женский голос. – Но я запишу ваше сообщение, если вы продиктуете.

– Да, конечно, – с облегчением согласилась Шерлин. – Напишите, что нужно внести последний взнос за дом у парка Роз как можно скорее.

– Хорошо, назовите, пожалуйста, ваше имя.

– Шерлин… Пирс.

– Шерлин Пирс? – переспросила девушка и чуть изменившимся голосом уточнила: – Вы родственница?

– Бывшая родственница.

– Шерлин? – В трубке пощелкало, и теперь заговорил мужчина: – Ты звонишь мне на работу? Это что-то новенькое.

– Да, извини, мне показалось, так удобнее. – На самом деле она просто рассчитывала, что он будет, как всегда занят, а сообщение запишет помощница. И это почти удалось. – Просто, знаешь… Не мог бы ты внести оставшуюся сумму за дом?

– Срок еще не подошел. По нашему договору я вношу деньги раз в полгода.

Хотя мог заплатить сразу всё. У него хватило бы и на два дома.

– Я знаю, но подумала, что лучше сразу отделаться, нет? – Шерлин сама поморщилась от своей наивности и глупости. Зачем она звонит? – Остался последний взнос, и ты свободен… Последняя сумма за дом, который ты оставил мне.

– Шери, у тебя нет денег? – Когда она не ответила, ее бывший муж снова заговорил: – В договоре написано, что я плачу раз в полгода… Ты согласилась на все условия, выдвинутые пострадавшей стороной, помнишь?

– Пострадавшая сторона, конечно, – фыркнула Шерлин.

– Не я подал на развод, а ты. Значит, сторона, которая понесла потери, я. Закон един для всех… Если тебе нужны деньги, мы могли бы это обсудить. Встретимся?

– Винс, ты обещал оставить дом мне, – сказала Шерлин. Она уже сбилась со счета, сколько раз произносила эту фразу, пока шел развод, и вот опять, зачем она снова это говорит?

– Что и сделал. Деньги не маленькие, поэтому только раз в полгода.

Ну конечно! Для успешного врача это немаленькие деньги. Кого этот человек обманывает? Он же специально решил платить по частям, чтобы показать, как ей будет сложно. Если бы он отдал кредит за дом целиком, то Шерлин не пришлось бы каждый месяц платить проценты. Но это же слишком благородно. Как глупая жена поймет, что потеряла, если не увидит, насколько бывает плохо без мужа? А вот если будет сама платить проценты, то каждый месяц станет вспоминать его. Неважно, каким словом, но станет.

– Я не слышал тебя полгода, Шери, – вдруг сказал он. – И ты звонишь, только чтобы потребовать деньги… Я думал, уже наступил момент, когда мы можем нормально разговаривать просто так, без всяких денег и взаимных обвинений.

– Возможно, когда обещанный дом станет моим, так и будет.

Хотя знала, что говорить им уже давно не о чем.

– Ясно. Хотела еще что-то сказать? – спросил он.

– Нет. С тобой все равно бесполезно разговаривать, – не выдержала Шерлин. Ее всегда бесила в бывшем муже эта непрошибаемая уверенность в своей правоте.

– А по-моему, мы сегодня умудрились в кои-то веки поговорить. В этот раз ты не просила меня сдохнуть.