Вылакав блюдечко досуха и еще немного походив по ближайшим участкам — почти сплошь оказавшимся покинутыми — Бурбон в итоге смог забраться на чердак какого-то сарая. Где и переночевал.

А с рассветом, грязный и голодный, отправился на поиски своей дачи. Вот так до сих пор и ходил безрезультатно — уже второй день. Пока не встретил Бандита.

— Ну вот… в общем-то и все, — подвел черту под своим рассказом Бурбон и замолчал в ожидании.

Ни дать ни взять, школьник, только что закончивший отвечать по домашнему заданию и ждущий, как оценит его ответы учитель.

Бандит мельком, но успел поразиться этой, неведомо откуда взявшейся ассоциации: «Какой школьник? Да когда я хоть раз в школу заглядывал? Что вообще там делать коту?» Но поскольку время свое ценил, долго над этим размышлять себе не позволил. Поскорее к делу предпочел перейти.

— Ладно, — изрек он, — а от меня-то тебе чего нужно? Кроме того, что я уже для тебя сделал. Выслушал твою печальную историю во-первых, и не слопал тебя во-вторых. Поверь, это уже немало — для мира, где все жрут всех, и где дорога бывает каждая секунда, и где, что важнее всего, я голоден как свора бродячих псов. Так как?

От бродяги не укрылось, как вздрогнул испуганно при этих словах котенок, как еще больше вытаращились его глаза — и без того казавшиеся великоватыми для такой маленькой мордочки. Но слишком снисходить к чувствам этого домашнего неженки, щадить их, выдавая порося за карася, Бандит не собирался. Хватало и того, что он пощадил самого Бурбона.

И снова странный образ, невесть как влезший в усатую, увенчанную острыми ушами голову Бандита. Карася он как-то стянул у одного дачника, недавно вернувшегося с рыбалки, а улов опрометчиво оставившего на крыльце. Кот еще основательно так распотрошил рыбу. И вкусом в общем-то остался доволен. Но вот что такое «порося» Бандит не знал, свиней отродясь не видел и мяса их тоже не пробовал.

Что до Бурбона, то ответ его, напротив, оказался очевиден и предугадать его не составило труда.

— Помощь мне нужна, — не то констатировал, не то нетерпеливо напоминал котенок, и в голосе его, прежде растерянном и заискивающем, прорезались капризные нотки, достойные королевского чада, — я же заблудился… самому мне домой не вернуться. А вы — опытный кот… вам путешествовать не привыкать.

Если бы Бандит мог, он бы на это снисходительно рассмеялся. Но кошачье горло позволило лишь издать короткий, грубоватый и на слух несколько пренебрежительный возглас.

— Вот тут ты прав, малыш, — сказал он затем насмешливым тоном, — то есть, конечно, выразился ты неудачно… «путешествовать», «не привыкать». Слова-то какие! Попробуй не попутешествуй, когда жрать хочется, и точно знаешь, что еда сама с неба не свалится. И околачивающийся поблизости человек кормить тебя не собирается… в лучшем случае. А что у него на уме в худшем, тебе лучше не знать. Спокойней спать будешь. Что до привычки, то к сытости, к которой меня рано или поздно приводят мои лапы, привыкать совсем не нужно. Это к голоду привыкнуть трудновато. Уж поверь.

Затем Бандит продолжил уже подчеркнуто-серьезным тоном:

— Но суть ты правильно ухватил. Кот я бывалый… опытный. И готов этим опытом поделиться с тобой. Проблем лично у меня с поиском нужных мне мест обычно не возникает. А потому мой тебе несложный совет: используй Силу, Люк!

Это уже не лезло ни в какие ворота. «Какой еще к псам вонючим Люк? — запоздало поразился последней фразе Бандит. — Люк в потолке… для лестницы? Или канализационный? И при чем он тут вообще?!»

Такой вот чудный сюрприз преподнесла ему жизнь. Не привык этот бродяга тратить время на разговоры. Но стоило изменить этой привычке ради приблудившегося котенка и хоть ненадолго наведаться в мир слов, как он оказался буквально завален странными находками из этого мира. Загадочными выражениями, неведомо как отложившимися в памяти Бандита — и теперь всплывшими с ее глубин на поверхность, словно со дна взбаламученного озера.

Еще больше поразил совет Бандита его собеседника-котенка. Тот, похоже, вообще не понял, что его старший собрат имеет в виду.

Пришлось перейти к объяснениям. Но прежде Бандит не удержался не то от замечания, не то от подколки.

— Так ты и этого не умеешь! — воскликнул он. — Эх… вот что значит с человеками жить.

— Человеки ни при чем, — возразил Бурбон, на сей раз совсем не растерявшись, — разве не видно, что я еще маленький? И разве вы сами родились сразу таким большим? Никогда котенком не были?

Зато наступила очередь растеряться Бандиту. Честно ответить на последний вопрос он не мог — при всем желании был не в силах вспомнить собственное детство.

Самое ранее воспоминание этого кота было — о… рыбках. О рыбках в аквариуме… вероятно, дома у человека, с которым будущий Бандит когда-то жил. Рыбки бестолково носились по своему стеклянному, заполненному водой, ящику, не давая коту достать себя передней лапой. И еще так смешно таращили глазенки.

Котенок Бурбон Бандиту как раз этих рыбок напомнил — тоже мелкий, глазастый и оттого забавно выглядевший. Возможно, этим он и вызвал у бродяги внезапную к себе симпатию невзирая на голод и сорвавшуюся охоту. Как напоминание о жизни более легкой и беззаботной. Когда еще не было Бандита, а был очередной пушистый домашний увалень. И не было смертоносных зим, пережить хотя бы первую из которых он считал удачей.

Все остальные воспоминания из прежних времен те жуткие зимы стерли начисто. Волной смыли… нет, по меньшей мере, тремя могучими волнами, по одной на каждую.

Все смыли — включая память о том, что в конце концов приключилось с человеком Бандита. Куда он делся, и почему сам кот оказался на улице. Вспомнить об этом не получалось, как ни ломай голову.

Впрочем, если и потерял самообладание Бандит, то ненадолго. Быстро подобрался — мир, где все жрут всех, не щадит того, кто мешкает и вообще тратит зря время.

Подобрался — и перешел к объяснениям.

— Принюхайся, — начал он, — где бы ты ни прошел, везде оставался твой запах. Да, он тонкий, трудноразличимый. Но повторяю: принюхайся. Уж постарайся его выделить. А главное — напряги усы. Так и они чувствительнее будут, и ты сам. Не думал же ты, что эти штуки на мордочке просто для украшения?

Вопрос не предназначался для ответа — последний был очевиден.

Бурбон сделал так, как советовал Бандит. И сперва закружился на месте — того и гляди, начнет за собственным хвостом гоняться.

Наблюдать за этими метаниями Бандиту было уже неинтересно, и он решил вернуться наконец к прерванной охоте. Снова переключил внимание на птичек, скакавших по веткам растущего поблизости дерева.

На радостный вскрик котенка «А-а-а! Понял! Мне туда!» Бандит уже и не обернулся. Так захватило его сидение в засаде и наблюдение за птахами. В ожидании, когда одна из них окажется в пределах его досягаемости.

Потому Бандит не видел, в какую именно сторону отправился котенок, искавший своих человеков. Слышал лишь, как спешно и забыл про тишину Бурбон улепетывал — шурша листьями и травой.

«Помог, и ладно, — подумал Бандит, — можно сказать, жизнь спас. Надеюсь, удача на меня за это снизойдет… в охоте, да. Должна же быть даже в нашем жестоком мире какая-то справедливость».

Да, последнее предположение было для него, мягко говоря, непривычным. Для бродяги, давно не обольщавшегося насчет мира, где все жрут всех. Но странность сию Бандит предпочел объяснить общей необычностью этого дня.

Тем более что в некотором смысле надежды его оправдались. Одна птичка все-таки угодила в когти Бандита.

Он как раз потрошил ее, вгрызаясь и разбрасывая перышки… когда его снова окликнул испуганно-заискивающий голос котенка. Следом и сам Бурбон появился, выйдя из-за куста.

— Простите, — начал Бурбон, ничуть не смутившись под недовольным взглядом Бандита — еще менее приветливым, чем тот, который поймал в кадр давешний фотограф-любитель, — это… мне… в общем… снова помощь нужна.