Вдобавок, самое страшное опасение Бурбона вскоре подтвердилось. Его, запертого в переноске (и лишенного возможности сопротивляться) поволокли к открывающейся входной двери.

Бесконечная череда горестных и возмущенных «мяу!» на высоких нотах преследовала коварных вероломных человеков и на площадке, и в подъезде, и во дворе, на пути к машине. И, разумеется, в самой машине на пути к таинственной даче.

Только это Бурбону и оставалось. Ну и еще удивляться, как его жалобный голосок не тронул человечьи сердца. А также обдумывать план мести по возвращении.

О, здесь, определенно, требовалось что-то грандиозное. Например, супружеская кровать родителей девочки, использованная вместо лотка. Причем и для малой нужды, и для большой. Желательно, неоднократно.

Но все плохое имеет свойство заканчиваться, и путешествие в темном тесном ящике не стало исключением. Тем более что по окончании пути Бурбон не только был извлечен из него, но и оказался на свежем воздухе. И первым делом от души размялся, порезвившись по грядкам и клумбам.

Оказалось, что на даче не так уж плохо. Наоборот.

С одной стороны здесь не было ничего, что пугало Бурбона за окном городской квартиры. Ни собак (по крайней мере, на этом участке), ни машин (кроме той, единственной, что его сюда привезла), ни хулиганистых человечьих детенышей. Постройки не отличались высотой, так что разбиться, упав даже с крыши любой из них, котенку не грозило. Не говоря уж о том, что никто не заставлял Бурбона лазать по крышам.

С другой стороны свежего воздуха было столько, что и не снилось Бурбону в городской квартире. Ни из форточки столько не просачивалось, ни даже не перепадало на лоджии. А эти яркие краски! Желтизна одуванчиков, свежая зелень, чистое голубое небо — от всего этого у котенка с непривычки глаза разбегались.

Первый день Бурбон осваивался. Носился по огороду, играл в прятки с девочкой среди зарослей, теребил лапкой так забавно раскачивающийся под ветром одуванчик, преследовал бабочку с цветастыми крыльями, наблюдал за резвящимися птичками.

На следующий день душа котенка возжаждала новых впечатлений. И он, к радости своей обнаружив, что может пролезть под забором, немедленно воспользовался этой возможностью движимый любопытством. Так Бурбон оказался на соседнем участке… затем на соседнем соседнего. И так далее.

Да, поначалу было немного боязно. Но вскоре котенок осмелел, поняв, что и за пределами своего участка ему вроде бы ничего не грозит. Собак Бурбон не встречал. Машины не носились, давя все, что оказывалось на пути.

Один раз Бурбон видел взрослого кота, однако тот не то что не попытался как-то навредить прохожему котенку, но и вообще едва его заметил. Просто лежал себе на крыльце, греясь на солнышке, на мир взирая подчеркнуто-равнодушным взглядом. Бурбон не знал, что за равнодушие это следовало поблагодарить ветеринара, занимавшегося кастрацией. Ну а кот никого благодарить не собирался, ибо и на ветеринара этого ему было плевать.

Что до человечьих отпрысков, то они не спешили ни кидаться ничем в забредшего к ним на участок котенка, ни брызгать водой. Ни вообще как-то обидеть.

Напротив, одна девочка, приманив Бурбона стандартным «кис-кис», погладила его. А еще один мальчик даже угостил кусочком от своего бутерброда. Бурбон неплохо успел нагулять аппетит — на свежем-то воздухе. И потому отказываться даже от такого, сомнительного угощения не стал. И вообще как будто забыл о своих гастрономических пристрастиях.

Подкрепившись, а заодно решив про себя, что на дачах и человеки, и их детеныши гораздо добрее, чем в городе, котенок продолжил свое путешествие. Открывая для себя все новые и новые места: сады, огороды, сараи и дачные домики. И все больше удаляясь от своей дачи. Где Бурбона ждала заботившаяся о нем семья.

А потом… потом случилось то, что и свело в итоге избалованного, но любопытного котенка, названного в честь целой королевской династии и матерого бродягу-кота.

— Побыстрее, пожалуйста, — на этом месте попросил Бурбона нетерпеливый Бандит, — я своим временем дорожу. И без того долго тебя выслушивал.

— Я постараюсь, — ответил котенок, глядя на него самым честным взглядом и вид на себя напуская самый невинный, за который дома его непременно гладили и брали на руки. — Продолжим?

Тот день начинался как жаркий, даже душный. Семья, заботившаяся о Бурбоне, чуть ли не с самого утра вышла на огород в минимуме одежды, но как один в кепках с козырьками. Причем девочке даже в кепке быстро напекло голову, и она уже через час захныкала и спряталась в тень, отбрасываемую домиком. Где и сидела, с невеселой миной теребя смартфон.

Так было незадолго до того, как Бурбон отправился в свой вояж по соседним участкам. А спустя пару часов (точно котенок не знал, измерителем времени не располагая), погода резко изменилась.

Да, вначале эти изменения Бурбона даже порадовали. Наползли тучи, скрывая солнце, поднялся ветер, отчего стало свежее. И легче для любого, кто даже в жару по воле матери-природы вынужден ходить в шубе, не имея возможности (в отличие от человеков) ни разоблачиться, ни одеться полегче.

Затем, однако, ветер усилился, поднимая пыль — норовя сыпануть ею в глаза и сбить с ног. Ну или с лапок, что тоже у него неплохо выходило, коль весу в обладателе вышеназванных лапок было всего ничего.

Бурбон попытался было укрыться от ветра среди кустов. Но убедился в ненадежности такого укрытия, едва за ветром последовала другая ипостась непогоды. Самая страшная.

Оглушительно громыхнуло, будто с неба на землю рухнуло что-то невидимое, но непредставимо огромное. Напуганный и оглушенный этим грохотом, Бурбон аж весь приник к земле, прижимая уши. А потом полил дождь. Нет, ливень. Потоки воды прямиком с небес. Потоки, рядом с которыми водяные пистолеты человеческих детенышей-безобразников казались забавным пустячком.

Мгновенно намокнув и замерзнув, не помня себя от ужаса, Бурбон кинулся наутек. Не на дачу своих человеков. О них он в тот момент даже не вспомнил. Как не смог бы, наверное, вспомнить и обратную дорогу. Нет, котенок просто несся через дождь, не разбирая дороги. Словно от самой стихии разгулявшейся пытался удрать. Но ливень настигал повсюду.

Мелькали за стеной дождя, буквально топившего Бурбона, темные тени здешних приземистых построек, кусты (мокрые!), заборы, замедлявшие бег.

Пару раз котенка облаивали собаки, которые тоже боялись ливня и прятались от него в будках. Но при этом все равно не забывали о своем долге, как сторожей.

Временами Бурбон задевал на ходу за кусты, и те, словно в отместку, обрушивали на него дополнительные потоки воды — со своих промокших листьев. И тем еще больше усугубляли плачевное состояние котенка.

А вот чего не хватало, так это добрых отзывчивых человеков. Готовых выйти к Бурбону и укрыть его, маленького, беспомощного и промокшего, от непогоды. Обогреть, обсушить.

Но увы: человеки, даже добрые и отзывчивые, видно, сами боялись попасть под такой дождище. И потому предпочитали сидеть по своим домикам, носу наружу не высовывая. Судьба бедного котенка их волновала в последнюю очередь. Если волновала вообще.

В конце концов, впрочем, удача улыбнулась Бурбону. Воплотившись в навес для дров — достаточно широкий, чтобы котенок мог полностью укрыться под ним, и вполне цельный, чтобы и дрова, и несчастный маленький беглец были под ним недосягаемы для самого обильного из дождей.

Там-то, под навесом, Бурбон переждал грозу. После чего, обсохнув и основательно себя вылизав, отправился искать дорогу домой.

Нескольких шагов по влажной земле и мокрой траве ему, однако, хватило, чтобы понять: он заблудился. Просто не знал, куда идти, и даже не представлял, в какой стороне дача его человеков находится.

Побродив по окрестностям, то призывно, то отчаянно мяукая, Бурбон добился лишь того, что какая-то старушка вылезла из своей покосившейся, хозяйке под стать, хибарки, да налила котенку блюдечко молока. На большее (например, пустить грязного, взъерошенного и продрогшего малыша на порог) ее жалости уже не хватило.