Ну и в-третьих, в-последних, самонадеянность сама по себе не способствовала выживанию. А этот олух лохматый просто излучал самонадеянность. И голосом, и взглядом, и, конечно, походкой — неспешной, исполненной важности.

— Чего забыли в моих владениях? — последовал новый вопрос от черного кота, уже когда он остановился напротив Бандита, в нескольких шагах от него.

Что до его визави, то на подобные шутейные поединки, как уже говорилось, Бандит обычно не разменивался. Но на сей раз случай был особый.

Стоило преподать этому новичку в мире бродяг важный урок. И если эта груда мяса и шерсти его усвоит (и если это поможет ей пережить хотя бы ближайшую зиму), то скажет, наверное, спасибо своему старшему товарищу по бродяжьей стезе.

— Извините-извините, — вслух вроде как испуганно пролепетал Бандит, — мы уже уходим.

А сам, вопреки сказанному, сделал шаг навстречу черному балбесу. Осторожный — но заметный.

— Что ты там пищишь, шмакодявка тощая? — возвысил котище голос.

Жест Бандита, совсем не соответствовавший его словам, не мог остаться для его противника незамеченным. Более того, заставил хоть немного понервничать. Вот «кот Бегемот» и заголосил — одновременно выражая и недовольство данным фактом и пытаясь заставить нервничать собеседника.

Но не тут-то было.

— Кого-то ты мне напоминаешь, — продолжал котище, стремясь унизить, морально уничтожить и втоптать в грязь подвернувшегося противника, — ах, да. Одну драную кошку, с которой я развлекся пару дней назад. А может, ты и есть та кошка? А? Хочешь, повторим?

Конечно, только морально уничтожить он и мог, смекнул, глядя на него и слушая эти излияния, Бандит. Только так, никак больше.

«Потому что сладить со мной по-настоящему у него кишка тонка! И он это чувствует».

А вслух сказал — осторожно, заискивающе:

— Не понимаю, о чем вы говорите, уважаемый. Но нам неприятности не нужны. Мы сейчас уйдем и… все.

Сам же, напротив, сделал еще один шаг навстречу «коту Бегемоту».

— Ну так вали отсюда, ничтожество, — проговорил тот, раздраженный поведением Бандита, несоответствием между его словами и действием, и, как следствие, собственным все меньшим пониманием происходящего, — трус. Если такой сла…

Договорить котище не успел. Одним прыжком Бандит преодолел разделявшее двух котов расстояние, подобравшись почти вплотную к черному супостату.

Для этого, последнего, и сам-то данный акт явился полной неожиданностью. А уж его молниеносность вовсе выбила черного кота из колеи. С его стороны это выглядело так, будто подвернувшийся соперник в намечающемся поединке исчез из поля зрения и неожиданно появился рядом.

Причем не глаза в глаза, нет! Бандит оказался чуть сбоку от «кота Бегемота». От чего и сам бок и горло незадачливого новичка-бродяги оказались открыты для ударов передними лапами и укусов.

Ударов, которые худосочный на первый взгляд противник черного котищи успел бы нанести раньше, чем сам «кот Бегемот» сумел повернуться и атаковать в ответ.

А в бою все решают, порой, не секунды, но даже доли секунд.

Бандит не брался судить, успел ли это осознать его противник — лохматый начинающий бродяга. Возможно, он вообще ничего не понял. Испугался только.

Но и этого хватило, чтобы здоровяк-котище сперва выгнулся, выпучив глаза. Испуганные глаза!

А когда попытка устрашить таким способом Бандита не удалась, неуклюже прыснул прочь, в кусты.

— Вот это да! — восхищенно воскликнул Бурбон, наблюдавший за этим поединком — битвой не зубов и когтей, но характеров. — Круто вы его прогнали. Я бы тоже так хотел.

— А я желаю, чтоб тебе никогда не пришлось никого прогонять, — сухо ответил Бандит, сам ничего заслуживающего восхищения в своем поступке не заметивший, — возвращайся лучше к своим человекам. И живи себе потихонечку.

Потому что сам он… нет, всех обстоятельств, его вытолкнувших из домашнего уюта на бродяжьи тропы, Бандит как не помнил, так и не вспомнил. Но не сомневался, что приятными эти обстоятельства точно не были.

Наконец, они пролезли под очередным забором, пробрались сквозь очередные заросли — и оказались на участке Бурбона.

— Дома! Я дома! — радостно воскликнул котенок, узнавая и домик, и знакомые грядки, и колодец с железным баком. Обстановку, ставшую привычной.

Бандит провожал его добродушным взглядом, удовлетворенный, что его миссия завершилась, причем успешно. Нормальное удовлетворение от проделанной работы.

То есть, Бандит, конечно, не работал ни разу, как и подобает коту. Но выражение это знал… откуда-то. Вероятно, от бывшего своего человека.

Тем временем радость Бурбона стремительно сменилась растерянностью, затем неприятным удивлением и даже толикой обиды.

— А где все? — вопрошал он, недоуменно озираясь.

Никто из человеков не ждал его на огороде. Никто не вышел ему навстречу из домика или сарая. А главное, что заметил Бурбон — машина, на которой он приехал, больше не стояла на участке.

— Куда все подевались?! Где вы?! Где?! — теперь Бурбон уже не спрашивал — выкрикивал вопросы в отчаянии.

— Уехали, наверное, — флегматично отозвался Бандит, — так бывает. Одни человеки приезжают на дачи, другие уезжают. Не все же время они тут живут.

Бурбон это понимал. Во всяком случае, с последним утверждением не спорил. Но все равно было обидно, что прислуживавшие ему человеки бросили его тут, о судьбе котенка с королевским именем будто даже не побеспокоившись.

Бурбон не знал, что уезжая (по случаю окончания выходных) семья, с которой он жил, оставила сообщение о пропаже котенка на доске объявлений возле ворот СНТ и на автобусной остановке. Озаботиться его судьбой как-то иначе они не могли. Не имели ни времени, ни физических возможностей. Не прочесывать же всю территорию садоводческого товарищества.

А коль так, только и оставалось человекам, что надеяться: придет, придет Бурбон, если не сглупит. Или кто другой его заметит и поможет вернуться.

Но даже если б знал об этих обстоятельствах котенок, такой вариант едва ли ему понравился.

— И что теперь делать? — вопрошал он, обращаясь к несуществующей аудитории. Точнее, из аудитории имея одного только Бандита. Которого не слишком интересовали нюансы взаимоотношения Бурбона с его человеками.

— Говорил уже: используй Силу, Люк, — отозвался кот-бродяга, потянувшись и готовясь уйти. — Попробуй отыскать их в городе.

А поймав на себе умоляющий взгляд котенка, добавил раздраженно:

— Не смотри на меня… только не это. С-собачьи потроха… хочешь, чтобы я и туда с тобой отправился?

Еще более просящий, жалобный взгляд был ему ответом. Бандит вздохнул.

— Ладно, — протянул он с неохотой, — может, хоть перехвачу что-нибудь вкусненькое в городском общепите.

День чудес продолжался. А с ним путешествие в компании домашнего несмышленыша.

Каждый вечер в любой день недели на автобусной остановке близ любого СНТ можно было наблюдать одну и ту же картину. В ожидании автобуса дачников собиралась целая толпа — состоявшая, главным образом, из пожилых человеков.

Одни (меньшинство) сидели на лавочке в металлическом павильончике. Эти пришли раньше других. Остальные стояли, сбившись в группки. Некоторые еще пробовали сидеть прямо на собственных вещах. Или приваливались к стенкам павильона, чтобы хоть стоять было легче.

Кто-то с кем-то переговаривался, кто-то просто молча обмахивался от комаров, под вечер всегда активизирующихся в теплую погоду, да время от времени посматривал то на часы, то на расписание рейсов.

В общем, все занимались своими делами — какими ни на есть. А двух представителей семейства кошачьих, тоже явившихся на остановку, если и заметили, то внимания особо обращать не стали. Ходят и ходят. Мало ли бездомных животных на свете.

Разве что одна бабулька окликнула усатую парочку: «кыс-кыс-кыс». Но не добившись взаимности, забыла о котенке и сопровождавшем его поджаром коте. Да вернулась к прежнему занятию — продолжив делиться с товаркой впечатлениями от последнего посещения поликлиники.