Незнакомец махнул в сторону иглу, и, повернувшись, Джейми увидел, что Эуэсин глядит на них открыв рот и выпучив глаза, а в руках у него всё ещё зажата винтовка. Вид у Эуэсина был растерянный и глупый.

Когда Джейми помешал ему выстрелить, Эуэсин решил, что друг окончательно сошёл с ума. Хотя Эуэсин был очень напуган, он поспешил к другу, желая предотвратить страшное несчастье, которое, казалось ему, подстерегало Джейми. Он выполз из туннеля, готовый дорого продать свою жизнь, защищая друга, — как раз вовремя, чтобы застать конец собачьей драки и увидел, что незнакомец, которого он так страшился, эскимос — едок сырого мяса, стоит рядом с Джейми, весело улыбаясь и болтая с ним по-английски!

Это было уже слишком! Эуэсин выронил винтовку, и она воткнулась дулом в снег, а Джейми не мог удержаться и разразился громким хохотом. Незнакомец тоже засмеялся, а бедняга Эуэсин стоял и дурацки качал головой, как будто не верил своим глазам. Час спустя трое мальчиков сидели в иглу, уплетая за обе щёки мясо, которое незнакомец, сказавший, что его зовут Питъюк, принёс со своих саней.

Потребовалось порядочно времени, чтобы Питъюк смог рассказать о себе, так как он плохо знал английский язык и сперва ему было трудно говорить. К утру следующего дня, когда трое ребят тронулись от маленького иглу в направлении реки Кейзон к стойбищам эскимосов, Джейми и Эуэсин уже знали многое из захватывающей истории Питъюка.

Эта история началась семнадцатью годами раньше, когда Питъюк родился в иглу эскимосов тундры недалеко от реки Кейзон. Его матерью была эскимоска, а отцом — белый человек, тот самый, который исчез с Танаутского озера, отправившись в торговую экспедицию в страну эскимосов двадцать лет тому назад, тот рыжеволосый англичанин, в память о котором старую развалившуюся хижину называли Постом Рыжеголового.

Молодой скупщик мехов достиг страны эскимосов и там чуть не погиб, когда его сани опрокинулись среди ледяных торосов. Эскимосы подобрали раненого и привезли в стойбище, где заботливый уход вернул его к жизни. Спустя некоторое время он женился на эскимоске, а годом или двумя позже родился его сын, Питъюк.

Рыжеголовый всегда мечтал вернуться с женой и сыном в свою страну, но раны его так никогда и не зажили, и, когда Питъюку было всего четыре годика, отец умер. Перед смертью больной сделал всё, что было в его силах, чтобы сын когда-нибудь вернулся в страну белого человека. Он научил мать Питъюка говорить по-английски и взял с неё слово, что она обучит сына этому языку. Она обещала также послать сына на Юг на поиски сородичей его отца, когда мальчик станет достаточно взрослым.

Выполняя эти обещания, мать Питъюка сделала всё, что могла. Но ни она, ни другие едоки сырого мяса никогда не отваживались ездить на Юг, в леса, потому что боялись индейцев гораздо больше, чем чипеуэи — эскимосов. Вот почему, когда он стал взрослым и достаточно сильным для странствий, Питъюк попытался сам наладить контакт с таинственными чужаками, живущими на Юге.

Это Питъюк, пытаясь вступить в контакт с отрядом охотников Деникази на реке Замёрзшего Озера, невольно стал причиной того, что Джейми и Эуэсин оказались покинутыми в тундре. Но вины эскимосского мальчика в этом не было, и, какие бы несчастья он им невольно ни причинил, всё сполна искупалось тем, что теперь он спас друзьям жизнь.

Приём, который ему оказали памятной ночью в лагере чипеуэев, мог бы обескуражить любого, но не Питъюка. Он, несмотря ни на что, не терял надежды выполнить желания своего отца. Однажды, когда он находился в дальней поездке в поисках двух исчезнувших собак (тех двух, которых нашли Джейми и Эуэсин), он наткнулся на Лагерь Каменного Иглу на берегу реки Замёрзшего Озера, и его надежды снова ожили.

Обутый в эскимосские снегоступы из оленьей шкуры, туго натянутой на ивовые рамы, он бродил по лагерю, который выглядел покинутым, в поисках какого-нибудь знака, который помог бы ему вернуться в страну отца. Именно следы снегоступов Питъюка — круглые и непонятные — ребята обнаружили возле своей кладовки-тайника.

Питъюк не подозревал о присутствии путешественников в Укромной Долине, но в начале зимы он изъездил весь район южнее Идтен-сэт, движимый слабой надеждой, что, может быть, ему всё же удастся встретиться с людьми, которым принадлежали кладовки у Лагеря Каменного Иглу. Именно поэтому Питъюк соорудил на равнине в центральной точке района небольшое временное иглу, откуда было удобно направляться на поиски во все стороны — и на запад, и на юг. Это-то иглу и спасло жизнь Джейми и Эуэсину, когда их настигла пурга.

Годом раньше ни Джейми, ни Эуэсин ни за что не поверили бы, что в один прекрасный день будут сидеть в большом снежном иглу, окружённые по меньшей мере тридцатью одетыми в меха людьми, которых индейцы многие столетия считали кровожадными дикарями. Но именно такое событие происходило с мальчиками на следующий день после встречи с Питъюком.

Питъюк одолжил им трёх собак, и, имея в упряжке кроме них Зуба и Эйюскимо, маленькие сани стремительно неслись по плотному снегу следом за Питъюком.

Сани направлялись на юго-восток, и пять часов путешественники двигались без единого привала. Наконец они достигли покрытой снегом реки Кейзон, которую Питъюк назвал Иннуит-Ку — Река Людей. После часа движения по льду реки они обогнули какой-то мыс и направились к селению из семи иглу, сгрудившихся под высоким береговым обрывом. Когда сани приблизились к стойбищу, целая стая в полсотни собак разразилась неистовым лаем, а из каждого иглу высыпало наружу множество людей. Со смехом и криками они сбежали вниз к саням и окружили Питъюка, бросая любопытные взгляды на двух незнакомых мальчиков, которые стояли немного в стороне, не зная, как им вести себя.

Эскимосы кричали так громко, что их гомон просто оглушал, но наконец Питъюк направился туда, где Джейми и Эуэсин стояли и ждали решения своей участи. Питъюк широко улыбнулся и замахал руками на беспорядочно спешившую к ним толпу, охваченную острым любопытством и радостно-дружелюбным настроением.

— Мой народ — вам друзья! — кричал Питъюк.

Он пригласил ребят следовать за ним и направился к самому крупному из снежных иглу.

Входной туннель был в длину около десяти футов, а в высоту не более трёх футов, мальчикам пришлось нагнуться, чтобы войти. На полпути они увидели вырезанную в стене туннеля нишу, а в ней — лайку с новорождёнными щенятами. На полках, вырубленных в снегу, лежали большие куски мяса и груды меховой одежды.

Ступив в само иглу, мальчики выпрямились под куполом высотой не менее десяти футов, имевшим в поперечнике футов пятнадцать. Вся задняя половина круглого пола была выше передней на три фута за счёт террасы из снежных блоков. Это возвышение покрывали шкуры карибу, и оно служило одновременно помостом для сидения и спальным ложем.

К удивлению мальчиков, внутри иглу было слишком жарко, хотя снаружи стоял мороз. В нишах у стены горели три жировые лампы, а снежные блоки чудесно удерживали тепло внутри помещения. Вскоре спальный помост был до отказа заполнен людьми. Забравшиеся туда весело улыбались приехавшим. Главным среди эскимосов считался крепкий старик с реденькой бородкой и копной прямых чёрных волос. У него был широкий приплюснутый нос и сильно выступающие скулы. Чёрных угольков глаз под морщинистым лбом почти не было видно.

Он встал перед мальчиками, улыбнулся им и медленно заговорил, а Питъюк весело переводил.

— Это место — ваше, — сказал старик. — Кушайте с нами. Спите с нами. Теперь вы дома.

В то время как старик говорил, появились три женщины из других иглу; каждая тащила котелок. На спальный помост поставили большой деревянный поднос, и женщины наполнили его варёными языками карибу и варёными рёбрами в крепком бульоне. Рядом появился большой горшок с горячим лабрадорским чаем. Эскимосы на помосте подвинулись, освободили место для Джейми и Эуэсина и с улыбками и смехом смотрели, как мальчики усаживались.