В. Интерпретации истории и поиск Царства Божия
1. Природа и проблема интерпретации истории
Всякая легенда, всякая хроника, всякое сообщение о событиях прошлого, всякая научная историческая работа содержат в себе интерпретированную историю. Таково следствие того субъективно-объективного характера истории, который мы обсуждали выше. Однако подобная интерпретация имеет много уровней. Она включает выбор фактов в соответствии с критерием значимости, оценку причинных зависимостей, образ личностных и общественных структур, теорию мотивации в индивидах, группах и массах, социальную и политическую философию и лежащее в основе всего этого (принимается оно или нет) понимание смысла истории в единстве со смыслом существования вообще. Такое понимание оказывает сознательное или бессознательное влияние на все другие уровни интерпретации и, наоборот, зависит от знания исторических процессов — как специфически, так и универсально. Эта взаимная зависимость исторического знания на всех его уровнях и интерпретации истории должна быть осознана каждым, кто имеет дело с историей на любом уровне.
Нашей проблемой является интерпретация истории в смысле вопроса: «Каково значение истории для смысла существования вообще? Каким
образом история влияет на нашу предельную заботу?» Ответ на этот вопрос следует соотнести с теми амбивалентностями, которые имплицитно заключены в процессах жизни в измерении истории, причем все они являются выражениями базисной антиномии исторического времени.
Каким образом возможен ответ на вопрос о смысле истории? Очевидно, что субъективно-объективный характер истории препятствует объективному ответу в любом отстраненном, научном смысле. Только полная вовлеченность в историческое действие может послужить основанием для интерпретации истории. Историческая деятельность является ключом к пониманию истории. Это, однако, привело бы к такому же количеству интерпретаций, каково количество типов исторической деятельности, в связи с чем возникает вопрос: «Какой из этих типов дает нам правильный ключ?» Или, иными словами: «В какой исторической группе нужно соучаствовать, чтобы обрести тот универсальный взгляд, который открывает нам смысл истории?» Всякая историческая группа представляет собой частность, и соучастие в ее исторической деятельности подразумевает частную точку зрения на цель исторической созидательности. Именно то осознание своей призванности, на которое мы ссылались выше, определяет и ключ, и то, что он открывает в понимании истории. Например, свойственная грекам самоинтерпретация своей призванности (в том виде, в каком она дана в «Политике» Аристотеля) усматривает ключ к интерпретации истории в противопоставлении греков и варваров, тогда как самоинтерпретация своей призванности у иудеев (в том виде, в каком она дана в пророческой литературе) усматривает такой ключ в установлении господства Яхве над всеми народами мира. Иные примеры будут даны позже. Сейчас же вопрос стоит так: «Какая группа и какое осознание призванности способны дать ключ к истории в целом?» Очевидно, что если мы пытаемся дать ответ на этот вопрос, то мы уже предполагаем интерпретацию истории с претензией на универсальность; мы уже использовали ключ, оправдывая его использование. Таково неизбежное следствие «теологического круга», в рамках которого движется систематическая теология; однако этот круг неизбежно возникает везде, где бы ни задавался вопрос о предельном смысле истории. Как сам ключ, так и то, что этим ключом открывается, опытно познаются в одном и том же акте; утверждение сознания призванности в определенной исторической группе и то видение истории, которое в этом сознании имплицитно заключено, существуют вместе. Внутри круга этой теологической системы именно христианство является тем, в чем мы находим и ключ, и ответ. В христианском сознании призванности история утверждается таким образом, что на проблемы, подразумеваемые амбивалентностями жизни в измерении истории, дается ответ посредством символа «Царство Божие». Однако это утверждение должно быть проверено противопоставлением символа другим основным типам понимания истории и реинтерпретацией символа в свете этого противопоставления.
Интерпретация истории включает в себя нечто большее, чем ответ на вопрос об истории. Поскольку история является всеобъемлющим измерением жизни и поскольку историческое время является таким временем, в котором предполагаются все другие измерения времени, ответ на вопрос о смысле истории подразумевает ответ на вопрос об универсальном
смысле бытия. Историческое измерение присутствует во всех сферах жизни, хотя только в качестве подчиненного измерения. В человеческой истории оно возвращается в себя. Однако после того, как оно возвратилось в себя, оно вовлекает в себя амбивалентности и проблемы в других измерениях. В терминах символа Царство Божие это означает или то, что «Царство» включает жизнь во всех сферах, или то, что все существующее соучаствует в стремлении к той внутренней цели истории, которой является осуществление или предельное возвышение.
Подобное утверждение, конечно, представляет собой нечто большее, чем ответ на вопрос об интерпретации истории. Оно предполагает интерпретацию, и потому вопрос звучит теперь так: «Каким образом это частное понимание внутренней цели истории (в том виде, в каком оно явлено в теологической системе) может быть описано и оправдано?»
2. Отрицательные ответы на вопрос о смысле истории
Амбивалентности истории в качестве окончательного выражения амби-валентностей жизни во всех ее измерениях привели к базовому расколу в оценке истории и самой жизни. Мы уже обращались к нему при обсуждении Нового Бытия и его ожидания двумя противоположными типами интерпретации истории — неисторическим и историческим. Неисторический тип, первый предмет нашего рассмотрения, предполагает, что «движение вперед» исторического времени не имеет цели ни внутри истории, ни сверх нее, но что история является тем «местом», в котором индивидуальные существа проживают свои жизни, не подозревая о вечном telos'e их личностных жизней. Таково отношение к истории со стороны огромнейшего числа людей. Можно различать три формы подобных неисторических интерпретаций истории - трагическую, мистическую, механистическую.
Трагическая интерпретация истории получает свое классическое выражение в греческом мышлении, но она никоим образом им не ограничивается. История, с этой точки зрения, отнюдь не стремится к исторической или надисторической цели, но движется по кругу к своему началу. В своем течении она обеспечивает генезис, акмэ и упадок каждому существу - каждому в свое время и в определенных границах; не существует ничего вне или сверх этого отрезка времени, который сам по себе детерминирован роком. В космическом цикле можно различать те периоды, которые в качестве целого образуют процесс деградации, начиная от исходного совершенства и постепенно нисходя до стадии полного искажения того, чем мир и человек являются в своей сущности. Существование во времени, в пространстве и в отделении индивида от индивида является той трагической виной, которая с необходимостью ведет к саморазрушению. Однако трагедия предполагает величие, и с этой точки зрения особо подчеркивается величие в терминах центрированности, созидатель-ности и совершенствования. Превозносится слава жизни в природе, в народах и в личностях, и именно поэтому достойны сожаления краткость, ничтожность и трагическое качество жизни. Однако тут нет ни надежды, ни ожидания имманентного или трансцендентного осуществления исто
рии. Все это неисторично, и трагический круг возникновения и ухода является его последним словом. Ни одна из амбивалентностей жизни не преодолена; нет утешения для дезинтегрирующей, разрушительной, про-фанизирующей стороны жизни, и ее единственным средством является то мужество, которое возвышает героя и мудреца над превратностями исторического существования.
