Четверо его людей, неприметно одетых, с непроницаемыми лицами и всё замечающими взглядами держались позади.

– Стерва, – прошептал я, удивляясь собственной горечи, – происходящее не было для меня неожиданностью.

Группа остановилась посреди зала. Дядюшка Дэн профессионально расставил своих людей, заблокировав все выходы.

Шерри Норт помалкивала, только однажды коротко кивнула в ответ на обращение дяди Дэна. Два молодчика устроились напротив входа для прилетевших пассажиров.

«Пора, Гарри, – торопил внутренний голос. – Не играй в эти игры. Пока волчья стая не спохватилась – сматывайся».

По динамику объявили отправление рейса, билет на который со вчерашнего дня лежал у меня в кармане. Я прошаркал через зал к справочному бюро. Маленькая блондинка сначала не узнала меня в дешёвом мешковатом костюме, потом прикрыла ладошкой рот и широко распахнула глаза, в которых весело вспыхнул конспираторский огонёк.

– Последняя кабина, – шепнула она, – крайняя у выхода на посадку.

Я подмигнул и пошёл, куда сказали. В телефонной кабинке снял трубку, притворился, что разговариваю, прервал связь, нажав на рычаг, и через стеклянную дверь следил за залом.

По громкоговорителю объявили: «Мисс Шерри Норт, пожалуйста, подойдите к справочному бюро».

Сквозь стекло кабины было видно, как Шерри беседовала с блондинкой, которая указала ей на телефонную будку рядом с моей. Шерри направилась в мою сторону – за шеренгой переговорных кабин дядя Дэн и его молодцы наблюдать за ней не могли.

На ходу полы кожаного пальто элегантно обвивались вокруг длинных ног, чёрные перчатки скрывали раны на руках, по плечам рассыпались блестящие чёрные локоны. Никогда не была она так хороша, как в минуту предательства.

Шерри сняла трубку в соседней кабинке. Я вышел из своей и распахнул соседнюю дверь. Шерри нетерпеливо, с раздражением обернулась.

– Чёртов коп, – сказал я. – Руки чешутся свернуть тебе шею.

– Ты здесь! – Выражение её лица изменилось, она прижала руку ко рту.

– Что с настоящей Шерри Норт?

– Её убили. Мы нашли тело в каменоломнях неподалёку от Аскота – изувеченное почти до неузнаваемости.

– Её убил Мэнни Резник. Он мне сам сказал, да я не поверил. Вот почему он так удивился, когда я пришёл к ним торговаться за жизнь «Шерри Норт», даже дураком меня назвал. – Я криво усмехнулся. – А ведь Мэнни был прав! Свалял я дурака… – Она молчала, не в силах смотреть мне в глаза, и я продолжил: – Значит, полиция решила скрыть, что труп Шерри Норт опознали. В доме Нортов устроили ловушку в надежде, что убийцы вернутся разнюхать, кто и зачем там поселился, или какой-нибудь лох клюнет и наведёт их на след. На роль подсадной утки выбрали опытного полицейского дайвера – тебя. Верно? Жаль, по конхиологии не поднатаскали – не схватилась бы за огненный коралл.

Шерри, похоже, оправилась после шока от моего внезапного появления – самое время кликнуть дядю Дэна с его ребятами! Однако она лишь густо покраснела под золотистым загаром.

– В первую ночь нашего знакомства ты звонила по телефону – доложить руководству, что, мол, простофиля пожаловал. Тебе приказали подыграть. Ну, ты и подыграла, да ещё как!

Она подняла глаза – тёмно-синие, вызывающие. Ох, и хотелось же ей сказать мне пару ласковых!

– В магазин Джимми ты вошла с чёрного хода – пряталась от соседей, знавших Шерри. По той же причине отморозки Мэнни поджарили тебе пальцы на газовой горелке: выясняли, кто ты такая. Не могла же ты быть Шерри Норт, которую они убили.

Её молчание действовало мне на нервы.

– И в каком же чине наш дядюшка? Инспектор?

– Старший инспектор.

– Его я сразу раскусил.

– Тогда зачем ввязывался?

– Сначала были только подозрения. А к тому времени, когда всё стало ясно, я влюбился как болван. До беспамятства. – Она сжалась, но я не собирался её щадить. – Сама знаешь, у меня есть все основания считать, что я тебе небезразличен. А по моему разумению, любимых не предают.

– Я полицейский, – вспыхнула она, – а ты убийца.

– Убивал, но только когда пытались прикончить меня. Ты же выстрелила в Сулеймана Дада!

Она не сразу нашлась.

– Ты – вор.

– Ну да, – согласился я. – Был когда-то, и с тех пор отчаянно стараюсь перековаться. Вполне могло получиться, если бы не мешали.

– А трон? Ты пытаешься украсть трон!

– Никак нет, мэм, – усмехнулся я.

– Тогда гроб зачем?

– В нём триста фунтов песка из бухты Черепахи. Вспомни наши золотые деньки, когда увидишь.

– Куда же трон подевался?

– Перешёл к законному владельцу – представителю населения Святой Марии, президенту Годфри Биддлу.

– Ты его отдал? – Она смотрела на меня круглыми неверящими глазами, но постепенно недоверие таяло, сменяясь чем-то другим. – Почему, Гарри?

– Я же сказал – старые грехи замаливаю.

На синие глаза навернулись слёзы, голос пресёкся.

– И ты прилетел, зная, что я обязана сделать? – Она уже не сдерживала слёз, и они, как роса, капали с тёмных густых ресниц.

– Хотелось оставить выбор за тобой. Сейчас я выйду из кабины и пройду на посадку. Если никто не дунет в свисток, сяду на свой рейс и послезавтра встречусь с дельфинами.

– Полиция всё равно не оставит тебя в покое, – предупредила она.

– Президент Биддл только что пересмотрел договоры об экстрадиции. Дал слово, что на Святой Марии меня никто не тронет. – Я повернулся и открыл дверь кабины. – Мне будет чертовски тебя не хватать в бухте Черепахи.

Повторно объявили мой вылет, и я, не торопясь, двинулся к выходу на посадку. За всю жизнь не припомню такой бесконечной и страшной прогулки – на каждый шаг по удару сердца. Никто меня не остановил, но я не осмелился оглянуться.

В самолёте, пристегнув ремень безопасности, я гадал, сколько Шерри понадобится времени собраться с духом и прилететь на Святую Марию. И ещё подумал, что тогда расскажу то, что не успел.

Она узнает, что я заключил контракт на подъём со дна Пушечного пролома остатков золотого трона – на благо и процветание Святой Марии. За это президент Биддл взял на себя обязательство из вырученных от реализации сокровища денег подарить мне новую лодку – не хуже «Морской плясуньи» – в знак благодарности островитян.

Так что моя любимая ни в чём нуждаться не будет. Ну, а на чёрный день – скажем, незадавшийся рыболовный сезон – в бухте Черепахи закопан георгианский серебряный сервиз… Я хоть и исправился, но, видно, не до конца. А вот с ночными рейсами завязал навсегда.

Пока мы взлетали и карабкались в голубое небо, раскинувшееся над поросшими лесом горами, я сообразил, что даже имени её настоящего не знаю.

Что ж, придётся первым делом спросить при встрече в аэропорту острова Святой Марии – жемчужины Индийского океана.