Два листка, которые я вытащил из ящика, после нагревания донесли до меня два текста. Один информировал об известных материалах, опубликованных в западной печати в связи с торговлей наркотиками. Другой был предельно лаконичен: «Первая партия пропущена сегодня по каналу на Вену. Содержание: десять килограммов чистого крахмала».

Дом, почтовый ящик которого служит мне тайником, находится неподалеку от квартиры Линды, так что даже если кто и увидит, что я прохожу здесь, мой маршрут легко объясняется визитами к мисс Грей. Конечно, лучше всего, чтобы никто не видел меня, и пока риск в этом отношении минимален. С тех пор, как надзор за мной поручен Линде, всякая другая слежка прекратилась. Что же касается моих операций с почтовым ящиком, то они длятся не более двух секунд, и я проделываю это, почти не останавливаясь в вечерний час на полутемной улице, где мои действия могли бы быть зарегистрированы лишь с помощью инфракрасных лучей. Но Дрейк и инфракрасные лучи… Это звучит примерно так, как я и оперная музыка.

И если сейчас кто и беспокоит меня, то это не Дрейк, а Ларкин. И, конечно, обстоятельство, что Ларкин необходим Дрейку. В противном случае все могло бы решиться легче и быстрее. Но только как напасть на этот случай?

Американец совсем не похож на человека из преступного мира. Его образ жизни и привычки не имеют ничего общего с субъектами, обитающими на Дрейк-стрит. Женщины и карты его не интересуют. Как и алкоголь. Жизнь Сохо, очевидно, чужда ему, и он приходит сюда только, когда дол-жен увидеться с шефом. Есть ли еще связи? Это именно тот вопрос, который не дает мне покоя. Пока мне не удалось установить ни одной связи Ларкина. Разумеется, свои служебные контакты он может поддерживать и с помощью радио. В наш век техники это не так трудно… но маловероятно. В конце концов Ларкин не в тылу врага, чтобы пользоваться радиосвязью. Однако, чтобы выявить его связи, мне необходимо наблюдать за ним беспрестанно с утра до вечера. А это исключено, потому что я должен быть всегда под рукой у Дрейка, на его улице, и по поводу каждого своего отсутствия давать обстоятельные объяснения, пробуждающие излишнее недоверие.

И даже если я нащупаю подобную связь, что из этого? Увижу, как Ларкин прогуливается с каким-нибудь типом. Или пьет кофе с другим типом. Или переглядывается еще с одним. Один цэрэушник тет-а-тет с другим. И что из этого? Два цэрэушника — и ничего более.

— Ну, что нового? — спрашивает меня шеф и поглядывает с затаенным удовольствием человека, отлично понимающего, что это новое известие именно ему, а не собеседнику. В сущности, и мне известно это новое, причем уже со вчерашнего дня, когда я принес домой соответствующий рекламный листок и, нагрев его должным образом, прочел: «Пропустили в Вену второй груз. Содержание: три килограмма героина».

— Ничего, — отвечаю я апатично. — Кроме того, что погода опять испортилась.

— Для кого испортилась, Питер, а для кого и улучшилась, — глубокомысленно замечает Дрейк.

И снова смотрит на меня с тем же выражением скромного довольства.

— У меня для вас неплохая новость, дружище. Вторая партия получена в Вене. И на этот раз не крахмала.

— Сколько килограммов? — спрашиваю деловито. — Десять?

— Не будьте так алчны! — предупредительно поднимает шеф свой толстый палец. — Алчность погубила многих людей. На этот раз только два килограмма. Но не крахмала, а героина. Надеюсь, вы понимаете разницу и не разучились считать в уме!

— Я уже посчитал, — отвечаю без особого энтузиазма. — И именно поэтому не вижу причин плакать от радости.

— Но это пять тысяч фунтов, Питер! Или десять тысяч долларов! Нет, в самом деле… я не думал, что вы такой сребролюбец…

Он с изумлением качает головой и спешит утешить себя глотком виски. У меня нет никакого желания осведомлять его, что, по моим сведениям, килограммов не два, а три. И мне наплевать на фунты и доллары. Меня тревожат вещи другого характера.

— Согласитесь, мистер Дрейк, что сумма не такая уж фантастическая, даже для такого бедняка, как я. И имейте в виду, что эта сумма стоила мне немало хлопот.

— Но это только ваша первая прибыль, Питер! Первая из длинной, может быть, очень длинной серии прибылей.

— Совсем нет, мистер Дрейк. Она первая и последняя. И именно по этому пункту вы не хотите меня понять.

— А, вы опять цепляетесь к Ларину… — с досадой ворчит Дрейк.

— Да, ибо я убежден…

— Ларкин только что был здесь, — прерывает меня шеф. — И должен вам сказать, он очень, очень доволен развитием событий. И готов переправить за океан какое угодно количество.

— Но за товар там, на Востоке, платите вы?

— Естественно. Не вы же!

— И если товар пропадет, вы потеряете деньги, а не Ларкин, правда?

Игра рискованная. Но сейчас, когда первый груз героина прошел через страну, у меня нет времени для раскачки, и я вынужден избрать рискованный путь.

— Ларкин потеряет проценты, — говорит шеф, немного подумав.

— Вот именно. Потеряет то, чего не имеет. В то время как вы потеряете собственный капитал.

— Ну, рассудите сами, Питер, — терпеливо объясняет Дрейк. — Какой интерес Ларкину лишаться больших денег?

— Никакого, — соглашаюсь я. — Но только в том случае, если Ларкин тот, за кого себя выдает: то есть контрабандист наркотиков, который действует к своей выгоде и от своего имени. Однако представьте себе, что ваш Ларкин действует не от своего имени, а от имени какой-то инстанции, вовсе не заинтересованной в том, чтобы ввозить наркотики в Штаты. Что тогда?

— Что тогда? — как эхо повторяет шеф.

Он почесывает в своем рыжем затылке — обычный жест человека, попавшего в затруднительное положение, и говорит:

— Прежде чем задавать такой вопрос, нужно иметь основания для подобных сомнений. Дайте мне эти основания, Питер, и я тут же соглашусь с вами.

— Допустим, что сейчас у меня их нет. И что я буду в состоянии преподнести их вам позднее. Но каковы ваши собственные сведения о Ларкине? Вы уверены, что они достаточно полны и достоверны? Застрахованы ли вы от возможных связей Ларкина с какой-либо инстанцией?

— Вы, естественно, не ожидаете, Питер, чтобы я показал вам досье отдела кадров, — смеется шеф коротким хриплым смехом. — Я этого не сделаю, не то вы умрете от скуки. Могу только сказать, что я навел соответствующие справки. И получил необходимую информацию.

При этих словах, сказанных не столько для моего, сколько для своего успокоения, Дрейк достает из карманчика традиционную сигару.

— Не знаю, читаете ли вы разные журналы и книги, мистер Дрейк, но, поскольку я иногда читаю, могу вам сказать, в свою очередь, что, когда такой человек, как Ларкин, готовится предпринять операцию, подобную нынешней, он предварительно и очень тщательно разрабатывает легенду, цель которой в том, чтобы представить вам всевозможную информацию и тем самым отвести от себя все подозрения.

— Я знаю это, Питер, и без ваших книг, — уверяет меня Дрейк, отрезая кончик сигары. — И не нужно давить с такой силой на клапан недоверия, потому что этот клапан, если вы заметили, у меня и так хорошо действует. Я вам уже сказал: дайте мне хотя бы одну серьезную улику, и я на вашей стороне.

— Хорошо, мистер Дрейк! Я представлю вам эту улику. Клянусь, представлю! — заявляю я решительно.

Дрейк энергично затягивается, чтобы сигара лучше разгорелась, но это не мешает ему взглянуть на меня испытующе, желая понять, действительно ли я так уверен в себе или блефую.

— Но и вы должны предоставить мне некоторые средства, чтобы я смог добраться до улик.

— Какие средства? — поднимает брови шеф.

— Не денежные. Мне придется хотя бы несколько дней не спускать с Ларкина глаз, а для этого необходимо знать, где он живет, чтобы быть по возможности ближе к нему.

— Хорошо! — делает щедрый жест Дрейк. — Живет он в отеле «Сплендид», а отель принадлежит моим людям, так что, если хотите, могу вам предоставить комнату в соседстве с Ларкином.