Даниэл проснулся. И тут же начал плакать. Громко и требовательно.

– Пойду приготовлю бутылочку, – сказал Хит, собираясь передать шумный сверток Кэсси.

– Или я пойду приготовлю еду, а вы поменяете пеленки, – с вызовом предложила она.

– Думаю, я справлюсь.

– Так начинайте. – Она поцеловала малыша в лобик. – Папе иногда надо поучиться, правда, Данни-малыш?

Данни-малыш. От прилива нежности Хит чуть не поцеловал Кэсси.

Он еще не знал, как сработает судьба, когда звонил ее боссу. Но он получил, что хотел. И был благодарен.

Правда, когда он звонил, ему и в голову не приходило, что Кэсси Миранда согласится быть временной няней.

– По-моему, бэби-монитор надо поставить в моей комнате, – предложила Кэсси в одиннадцать часов вечера. Они только что устроили Данни в его колыбельке и надеялись на пару часов беспрерывного сна.

– Я его отец.

– А я помощница.

– Недобровольная помощница, – спокойно уточнил Хит.

Кэсси топнула ножкой. С ума можно сойти. Лежать в постели и знать, что Хит встал и возится с малышом. Называйте это материнским инстинктом, эгоизмом или легким помешательством – она хотела быть с Данни всю ночь. Если честно, то она хотела поставить кроватку в свою комнату. Но, с другой стороны, ей придется включать свет, а это может помешать малышу.

– Мы можем вставать к нему по очереди.

– Как?

– Я поставлю бэби-монитор у дверей своей спальни. Мы оба будем держать двери открытыми. Я встану первый раз, а вы – второй.

Если дверь останется открытой, Хит догадается, какой она бывает трусихой. Но, с другой стороны, это самая большая уступка, на какую он готов пойти.

– Хорошо, будем вставать по очереди.

– Очень великодушно с вашей стороны.

Кэсси засмеялась. Хит еще не смеялся, но уже чуть улыбнулся. И явно стал теплее относиться к ней. Наверное, она зря беспокоится, что в жизни Данни будет не хватать радости.

– Хорошо, тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Кэсси закрыла свою дверь. К тому времени, когда она была готова идти в постель и снова открыла дверь, Хит уже лег. Его дверь была чуть приоткрыта, в комнате темно. Кэсси весь день не замечала тишины в доме. Даже когда Данни спал, а они не разговаривали. Сейчас глухая тишина снова опустилась на дом.

Открытые двери… Это казалось слишком интимным для двух почти незнакомых людей. Хит мог пересечь холл и войти в комнату, где она спит. А она ничего не будет знать.

Кэсси забралась в постель. Свет из ванной проникал в спальню. Она закрыла глаза, в надежде расслабиться. Она тоже могла пересечь холл, пока Хит спит. И он тоже ничего не будет знать.

Эта мысль показалась ей интригующей. Что в нем так влекло ее? Его внешность. Его ум. Успех, он тоже много значил для нее. Дело не в том, какой работой он занят. Важно, что он хорош в этой работе и потому доволен тем, что делает.

Из Интернета Кэсси узнала, что Хит одним из первых в стране, а может быть, и в мире, начал проектировать небоскребы. Так пришел успех. Люди подолгу ждали, когда он немного освободится и проконсультирует их проекты. Как он собирается ввести младенца в эту жизнь? Особенно без жены. Няня, конечно, может помочь, но это совсем другое.

Может быть, со временем, когда Хит начнет выходить из дома, он снова эмоционально откроется людям, встретит женщину и женится на ней. И у них будет много детей.

Кэсси окинула взглядом гостевую комнату. Она не очень разбиралась в мебели, но все вещи выглядели дорогими. Дорогие сорта дерева, плед ручной работы. Картины на стенах тоже не куплены, как у нее, в гаражной распродаже. Но не хватает атмосферы тепла и заботы, которую создает любящее сердце.

Свет, скользнувший по двери, озадачил Кэсси.

– Не можете заснуть? – спросил Хит, не входя в комнату и даже не заглядывая.

Кэсси села и взяла ноутбук, делая вид, будто что-то записывает.

– Заходите, – пригласила она.

На нем была футболка и брюки от пижамы, такие же длинные, как у нее.

– Вы тоже не можете заснуть? – спросила она.

Хит покачал головой и в комнату не вошел, оставшись в дверях и прислонившись к дверной раме.

– Вы как-то сказали, что жили в приемных семьях. Сколько же вам было лет?

– Девять. – Кэсси подняла колени и прислонилась к изголовью кровати.

– Как случилось, что вы туда попали?

– Мать умерла от передозировки наркотиков, когда мне было пять. О папе вообще речи не шло. Меня взял дедушка, но он умер, когда мне исполнилось девять. – Кэсси заметила в его глазах сочувствие, а этого ей вовсе не хотелось. – Все в прошлом, Хит. Кончено и забыто.

– Сколько семей вы поменяли?

– Семь, – кратко бросила она, явно не собираясь развивать тему.

– Вы были проблемным ребенком?

– Можно сказать и так. Но я изменилась.

– Не уверен. – Хит улыбнулся, и Кэсси поняла, что он шутит.

– Все зависит от обстоятельств. Вы дернули за веревочку, мистер Равен, друг сенатора Стерлинг.

– И не жалею.

По бэби-монитору они услышали, что Данни заплакал. Кэсси сбросила одеяло.

– Моя очередь, – напомнил Хит.

– Но я тоже не сплю. Судя по времени, он еще не хочет есть. Может быть, его надо немного поукачивать, и он снова заснет. А мне это лучше удается, чем вам.

– Хвастунишка.

– Это правда.

Они старательно не смотрели друг на друга. Наконец Кэсси улыбнулась.

– А что, если мы пойдем вместе?

– Какая великолепная идея.

Хит понимал, что Кэсси обидно не держать малыша на руках. Но он не собирался позволять ей брать на себя всю заботу. Это его сын, а она не будет рядом вечно. Он должен научиться сам ухаживать за Данни. Особенно, если он решил, что ему нужна помощь только днем.

Данни заходился от плача. Хит шагал по гостиной, слегка раскачивая его, и шептал ласковые слова. Наверное, у него это заняло больше времени, чем у Кэсси, но малыш наконец успокоился. Он еще всхлипывал, но уже почти заснул. Хит решил, что если он будет разговаривать, а Данни не заплачет, то его можно будет положить в кроватку.

Хиту хотелось больше узнать о детстве Кэсси. Его родители, может, и были немного «с приветом», но он рос в постоянном и любящем окружении.

– Почему об отце речи не шло?

– Понятия не имею, каким он был. В свидетельстве о рождении его имени нет, и мне его не сказали.

– А как вы жили с дедушкой?

Кэсси улыбнулась, теплые воспоминания засветились в ее глазах.

– Он был старый и милый. Он много лет назад потерял из вида мою маму и даже не знал о моем существовании. Поэтому его, конечно, озадачило, когда люди из Департамента детского попечительства во Флориде вызвали его в Сан-Франциско. Знаете, когда я росла, то встречалась и с хорошим и с плохим, как и все.

Хит услышал в ее голосе желание уйти от этой темы, видимо, ей неприятной. Интересно, что же случилось?

– Вы учились в колледже?

– Да, мне нравилось учиться.

В каждом ответе будто спрятана тайна. Поэтому ему хотелось знать больше.

– Вы были хорошей студенткой?

– Я решила, что могу быть такой же успешной, как и любой другой. Можем мы изменить тему разговора?

– Мне интересно, потому что мы прожили такие разные жизни. Почему вы всегда будто держите оборону?

– Потому что я не оглядываюсь на прошлое.

Судя по выражению лица, Кэсси могла бы еще много чего рассказать. Как далеко он сегодня может подталкивать ее к откровенности?

– Какая была у вас в колледже специализация?

– Уголовное право.

– Почему?

– Я хотела стать адвокатом.

– Почему не стали?

– У меня не хватило денег на юридический факультет, и я пошла работать следователем в фирму «Оберман, Стил и Дженкинс». Работа мне понравилась. Во всяком случае, не надо весь день сидеть в офисе или в зале суда.

Хита удивили эти слова. Он готов был держать пари, что Кэсси и теперь мечтает стать адвокатом и, наверное, защищать права детей.