– Мне не нужно сочувствие, – предупредил Хит. Его лицо побелело от огорчения.

– Конечно. Но нам надо поговорить, что делать дальше. – Кэсси понимала его состояние. Ему сейчас важно держать себя в руках, и она под маской решительности скрывала свои чувства.

– Да. – Тело прямое и застывшее.

– Кроме результата анализа, что еще сказал тебе адвокат?

– Что я должен вернуть Данни… малыша в Службу защиты ребенка.

– Ничего ты не должен.

– Почему?

– Я знаю эту систему и знаю, как с ней работать. Если ты не хочешь отдавать его, можешь не отдавать. Пока не найдется Ева. Или его… кто-то с законным правом забрать его.

– Не понимаю.

– Ева добровольно оставила его тебе. Это принимается в расчет. Ты можешь его обеспечить и заботиться о нем. И, Хит, я не могу отдать его в Службу защиты ребенка. Если ты не хочешь его взять, я сама заберу Данни.

– Ты так говоришь, будто можешь взять его навсегда.

– Нет, не могу. Я знаю, что не могу. Но я рада взять его, пока найдется семья, которая усыновит его.

– Кэсси, почему она это сделала? – Хит потер лицо обеими руками. В его голосе была такая боль, что у Кэсси остановилось сердце.

– Ты ей нравился.

– Что?

– Она выбрала тебя. Потом соблазнила, так? Ты можешь отрицать это, но, держу пари, я права.

Он кивнул.

– Хит, теперь мы знаем, что где-то еще есть отец ребенка. Но она уже должна была знать, что беременна, когда спала с тобой. Она говорила, что уезжает за три недели до рождения ребенка. На самом деле она знала, что ребенок родится раньше, но не хотела, чтобы об этом знали ты и настоящий отец ребенка.

– Неужели у нее не хватило ума принять в расчет, что я могу проверить свое отцовство, сделав анализ ДНК?

– Ева это учитывала, но не сомневалась, что ты полюбишь малыша и будешь бороться за него.

– Я? Бороться за него?

– Да. Ты же все еще не хочешь отказаться от него.

Хит очень долго молчал, а Кэсси изучала его профиль: длинные блестящие волосы, упрямую челюсть, острые скулы и прямую линию носа. Его красивые руки сжимались в кулаки и разжимались.

– Я думал, она придет и заберет его, и боялся этого. Я не ожидал того, что случилось.

– Что ты теперь хочешь делать? – Кэсси старалась держать себя в руках и поддерживать его. Так долго, как удастся. Иначе она сама сорвется, как никогда раньше.

– Что мы будем делать?

Она распрямила плечи и приняла деловой вид.

– Сначала я позвоню в Службу поиска пропавших лиц, проверю, не сообщал ли им кто-нибудь об исчезновении Евы. Потом я поеду в Службу защиты ребенка и поговорю с ними. Надо все делать законно. Может быть, есть шанс усыновить его.

– А если еще кто-то захочет взять его? – возразил Хит. – Кто дал ему жизнь, захочет его взять.

– Этого ты не знаешь. И пока можешь продолжать держать его у себя.

– Конечно.

Это то, что Кэсси хотела услышать, – убежденность в его голосе.

– И потом отдать его, если придется?

– У меня нет выбора. Или есть?

– Тогда у меня много дел. До понедельника Служба защиты ребенка закрыта. Но я могу позвонить своему агенту в Службу поиска пропавших лиц.

– Сделай это сейчас. Отсюда.

– Он, должно быть, уже дома, но наверняка вспомнит фамилию Евы, если она у них есть в списке пропавших. У меня в сумке записная книжка. Я сейчас вернусь.

Ей надо хоть несколько минут побыть без него. В стороне от его печали и от опасности сорваться и показать ему свое горе. Наверное, Хит думает, что она не страдает так, как он. Может быть, и хорошо, если он так думает. Это облегчит расставание не только с Данни, но и с Хитом. Он же не захочет, чтобы она была рядом, когда заберут Данни. Он и так испытывает боль от потери Кайла, и эта боль никогда не пройдет. Боль от разлуки с Данни будет становиться все меньше и меньше. А Кэсси будет каждый день невольно напоминать ему о малыше.

Она сполоснула лицо холодной водой, взяла записную книжку и вернулась в кабинет. Она застала Хита смотрящим вдаль с таким потерянным видом, что ей захотелось обнять его и никогда не отпускать. Но вместо этого она, не сказав ни слова, подошла к телефону и набрала номер.

– Говорите, – произнес голос на другом конце провода.

– Привет, Джонсон, это Кэсси Миранда. Как поживаешь?

– Кэсси, мой ангел! У меня все хорошо, малышка. А как твои дела?

– Работы много.

– А когда ее у тебя мало?

– Послушай, у меня к тебе вопрос. Нет ли у тебя чего-нибудь по исчезнувшей Еве Брукс.

– Брукс. Ничего. Официального, во всяком случае.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты второй человек, который в последнее время справляется о ней.

– Кто еще о ней спрашивал?

Хит весь превратился во внимание.

– Какой-то адвокат, – проговорил Джонсон.

– Кервин Рэдьярд?

– Нет. Позволь мне подумать. Что за черт, кто же это был? Ах, да. Торрэнс. Брэд Торрэнс.

Корпоративный адвокат Хита и босс Евы. Он звонил и ее соседке по квартире, Дарси.

– Хорошо, спасибо. Послушай, позвони мне, если придет что-нибудь. Идет? Я буду ждать.

– Конечно. Удачи тебе.

– Тебе тоже. – Кэсси повесила трубку. – Брэд Торрэнс делал запрос.

– Торрэнс? Ты не находишь это странным?

– И да, и нет. Она пропала из виду. Может быть, компания хотела поговорить с ней о чем-нибудь. К примеру, о страховом пособии как матери. Но тогда звонил бы управляющий по персоналу, а не босс. Не знаю.

Они уставились друг на друга.

– Что ты знаешь о нем? – спросила Кэсси.

– Он женат. Между прочим, жена ждет ребенка. Она должна была родить одновременно с Евой. Я не знаком с ним близко, поэтому почти ничего не знаю.

– Откуда ты знаешь, что его жена беременна?

– Ева сказала.

– С чего у вас зашел такой разговор?

– По-моему, – немного подумав, начал Хит, – она что-то говорила о том, что жена Торрэнса приходила в офис, и будто они сравнивали животы и что-то еще в этом духе. Что ты думаешь? Что он отец? Что у них могла быть связь?

– В этом есть смысл, правда? Ты говорил, Ева настаивала, что на работе она не может признаться, кто отец ребенка. Это может быть связано с тем, что у нее была связь с боссом.

– Босс будет, конечно, стараться все держать в секрете, в особенности если у него беременная жена. – Хит подошел к телефону. – По-моему, мне надо позвонить ему.

Кэсси задумалась.

– Да, наверное. Но не сегодня и не домой. Завтра и на работу. Ты должен быть осмотрительным.

– Я осмотрительный с того дня, как родился.

– Хорошо… – Она замолчала, заметив искорки в глазах Хита. Если в такое время он способен шутить, она может о нем не беспокоиться. Он выживет. – Мудрый парень.

Заплакал Данни. Звук поднимался по лестнице и влетал в кабинет будто неуловимая, хрупкая бабочка. Она посмотрела на Хита. Он стоял с закрытыми глазами.

– Я займусь им, – проговорил он через несколько секунд.

Когда он проходил мимо, Кэсси сжала ему руку. Он остановился на секунду. И пошел дальше. Она осталась в кабинете, давая ему возможность побыть одному. Потом пошла на кухню готовить обед, хотя ни один из них не хотел есть.

Они могли притвориться еще одну ночь, будто ребенок их.

Хит сомневался, хочет ли он, чтобы Кэсси присоединилась к нему в постели. Он не знал, что делать. Он не хотел разговаривать. Не хотел заниматься любовью. Не мог горевать.

«Леттермен» на экране, но Данни нарушил вечернее расписание и крепко спал. Кэсси что-то делала. Хит не знал, что.

Через несколько минут она тихонько постучала в дверь.

– Привет, – она сунула голову, потом вошла в комнату. Купаясь в голубом свете телевизора, она казалась неземной. Но Хит был убежден, что она самая земная из всех, кого он знал.

Она подошла к постели, забралась на нее и села, скрестив ноги, лицом к нему.

– Мне было одиноко.

Он ничего не сказал. Хотя знал, что это обидит Кэсси. Он не придумал, как сказать ей, чего он хотел и чего не хотел.