Они проспали большую часть пути вплоть до границы Дегона. Несмотря на задержку, к концу дня они доехали до Эксетера. Потом пересекли реку Тейн, свернули к Буви-Треиси и переехали через реку Буви. Несколько извилистых миль к востоку – и Джессика впервые увидела странные каменные образования Дартмура.

– Хейторские скалы, – сказал Дейн, показав в свое окно на выход скальных пород на вершине холма. Джессика уселась к нему на колени, чтобы лучше их рассмотреть. Он засмеялся:

– Не беспокойся, не упустишь. Тут такого много, куда ни посмотри. Скалистые вершины, пирамиды из камней, курганы, болота. Ты вышла за меня замуж, и тебя занесло в «отдаленный форпост цивилизации», которого ты желала избежать. Добро пожаловать, леди Дейн, в унылый, дикий Дартмур.

– По-моему, он прекрасен, – тихо сказала Джессика. «Как и ты», – хотелось ей добавить. – Придется побить тебя еще в одном пари, – сказала она в угрюмую тишину пейзажа, – чтобы ты сводил меня в скалы.

– Где ты подхватишь воспаление легких, – сказал Дейн. – Там холодно, ветрено и сыро и по десять раз за час климат меняется от свежей осени к зиме и обратно.

– Я никогда не болею. Я не высокородная знать – в отлитие от определенных индивидов, которых не буду называть по имени.

– Ты бы лучше слезла с моих коленей, – сказал он. – Скоро будем в Аткорте, слуги выйдут навстречу при всех боевых регалиях. У меня будет бледный вид, потому что ты меня всего измяла, больше вертелась, чем спала. Я едва сомкнул глаза за всю дорогу.

– Значит, ты храпел с открытыми глазами, – сказала она, сползая на свое место.

– Я не храпел.

– Несколько раз всхрапнул прямо мне в ухо.

Даже его басовитый храп ее совершенно очаровал. Дейн нахмурился.

Не обращая на это внимания, Джессика снова обратила взгляд на пейзаж.

– Почему ваш дом называется Аткорт? В честь битвы при Бленхейме?

– Первоначально Баллистеры жили севернее, – сказал Дейн. – Одному из них взбрело в голову взять земли Дартмура, а также дочку и единственную выжившую наследницу сэра Гая де Ата, крутого парня этих мест. Раньше его звали Гай Смерть, потом он поменял имя – по понятной причине. Моему предку отдали дочь и имение на тех условиях, что он сохранит это причудливое имя. Вот почему мужчины моей семьи ставят Гай де Ат перед Баллистер.

Джессика читала это имя на многочисленных документах, касающихся свадьбы.

– Себастьян Лесли Гай де Ат Баллистер, – сказала они с улыбкой. – А я думала, у тебя так много имен, потому что тебя самого очень много.

Лицо его вдруг омрачилось. Сжались в тонкую линию губы. Что за нерв она нечаянно задела?

У нее не было времени подумать, потому что Дейн схватил забытую шляпку и напялил ей на голову задом наперли и ей пришлось поправить шляпу и завязать ленты. Потом она стала приводить в порядок платье, в котором она ехала с самого утра, потому что карета сворачивала к воротам и плохо скрытое волнение Дейна говорило о том, что эта дорога ведет, к его дому.

Несмотря на незапланированную остановку в Стоунхенде, карета подъехала к входу в Аткорт ровно в восемь часов, как и хотел Дейн. В восемь двадцать Дейн с новобрачной проинспектировали домашнюю армию, выстроенную в церемониальном порядке, и, в свою очередь, подверглись пристальному изучению. За редким исключением никто из персонала раньше в глаза не видел своего хозяина, тем не менее все были отлично вышколены, получали прекрасное жалованье и потому не проявляли никаких эмоций, в том числе любопытства.

Все было подготовлено так, как приказал Дейн, все доставлялось минута в минуту потому графику, который Дейн прислал заранее. Две ванны были приготовлены, пока они осматривали строй слуг. Одежда к обеду была поглажена и аккуратно разложена.

Первое подали в то мгновение, когда лорд и леди сели друг против друга на разных концах длинного стола в похожей на пещеру столовой. Холодные блюда приносили холодными, горячие – горячими. Камердинер его светлости Эндрюс стоял возле него и помогал там, где требовались две руки.

Джессика ничем не показала, что на нее произвели впечатление столовая размером с Вестминстерское аббатство и дюжина лакеев в униформе, ожидавших перемены блюд возле бокового стола.

Без четверти одиннадцать она встала из-за стола и оставила Дейна в одиночестве пить портвейн. Так холодно, как будто сто лет была здесь хозяйкой, она сообщила управляющему, Родстоку, что чай будет пить в библиотеке.

Стол был расчищен от книг к тому моменту, как она вошла в дверь, и в тот же миг перед Дейном поставили графин. С тем же ненавязчивым молчанием ему наполнили бокал, и сонм слуг исчез столь же призрачно тихо и быстро, когда он сказал:

– На этом все.

Впервые за два дня у Дейна появилось подобие уединения и первый шанс обдумать дефлорацию невесты – с тех пор как он понял, что это проблема.

Думал он о том, что день был долгий, что парализованную руку колет, и что в столовой слишком тихо, и ему не нравится цвет штор, и пейзаж, висящий над камином, слишком мал для такой комнаты.

Без пяти одиннадцать, так и не притронувшись к бокалу, он встал и пошел в библиотеку.

Джессика стояла перед книжной стойкой, на которой лежала семейная Библия, открытая на странице с перечнем свадеб, рождений и смертей. Когда вошел муж, она бросила на него укоризненный взгляд:

– Сегодня у тебя день рождения. Почему ты не сказал?

Дейн подошел и, когда она показала на строчку, усмехнулся.

– Надо же, дражайший родитель не вымарал мое имя. Я изумлен.

– И я должна поверить, что ты никогда не заглядывал и эту книгу? Что ты не интересовался предками – при том, что все знаешь о Гае де Ате?

– Воспитатель рассказывал мне о моих предках. Он старался оживить школьный курс истории регулярными прогулками по портретной галерее. «Первый граф Блэкмор, торжественно объявлял он перед портретом шевалье с длинными золотистыми кудрями, – получил титул в правление короля Карла II». Далее учитель распространялся, о событиях того времени и объяснял, как в них участвовал мой благородный предок и чем заслужил графство.

Учитель рассказывал, а не отец.

– Я бы тоже хотела, чтобы меня так поучили, – сказала Джессика. – Может, завтра прогуляешься со мной по портретной галерее? Наверное, она длиной в десяток миль.

– Сто восемьдесят футов, – сказал Дейн и снова посмотрел на страницу. – У тебя сложилось преувеличенное представление о размерах Аткорта.

– Привыкну. Я же не очень разевала рот и дивилась, когда меня ввели в деревенский храм, иначе известный как апартаменты ее светлости.

Он все еще смотрел на страницу, где была запись о его рождении. На лице оставалось язвительное выражение, но в глазах она увидела смятение. Джессика подумала, что причина его тревоги – строчка ниже, и пожалела его.

– Я потеряла родителей через год после того, как ты потерял мать. Несчастный случай на дороге.

– Она умерла от лихорадки. Он это тоже записал, – удивленно сказал Дейн.

– А кто записал о смерти отца? Это не твой почерк.

Дейн пожал плечами.

– Наверное, секретарь или викарий. – Он оттолкнул ее руку и захлопнул старинную Библию. – Если хочешь узнать семейную историю, у нас целые тома на полках в конце комнаты. Записано дотошно, чуть ли не со времен римских завоевателей.

Джессика снова открыла Библию.

– Ты глава семьи и теперь должен вписать меня, – ласково сказала она. – Ты обзавелся женой и должен зафиксировать это.

– Должен, причем сию минуту? – Дейн поднял брови. – А что, если я решу не оставлять тебя женой? Мне что, возвращаться и вычеркивать?

Джессика отошла от книжной стойки к письменному столу, взяла перо и чернильницу и вернулась к нему.

– Хотела бы я посмотреть, как ты от меня избавишься.

– Могу получить аннулирование брака, – сказал Дейк. – На том основании, что в момент совершения контракта был душевнобольным. Только позавчера по этой причине аннулировали брак лорда Портсмута.