112. Психотерапевты по мере взросления меняют свои взгляды на жизнь, что часто приводит к изменению психотерапевтической техники. Это должны знать пациенты.

113. Может ли человек благодаря своему мышлению организовать себе жизнь как процесс “теперь и здесь”, чтобы жить исключительно настоящим. Пожалуй, нет. В большинстве случаем мы впадаем в такую жизнь благодаря некоему действию магического и непредсказуемого окружающего мира, которому безразлично “наше мышление”. Впрочем, оно, мышление, нашим быть не может, так как вырастает на почве чувствования, нечто открытого внешнему миру. Таким образом, научить человека жить по принципу “теперь и здесь”, жить процессом жизни, а не ее результатами, благодаря изменению мышления, невозможно. Необходима работа с чувствованием, с волей, с переживаниями человека. Мышление (в частности, психоанализ) могут только вызывать застрявшие чувства, но не формировать новые, позволяющие жить “теперь и здесь”. Поэтому необходимо, наоборот, обуздать мышление. Это возможно благодаря психотерапии, основанной либо на медитации, либо на буддистских концепциях.

114. Продолжительность жизни — производная психологического и физического течения времени.

115. Время — нечто, зависящее от психодинамики субъекта.

116. Утром вставайте и радуйтесь, что проснулись, что живы. Вечером радуйтесь, что прожили еще один день жизни.

117. Некоторые устают от бессмысленности жизни настолько, что появляется желание отдохнуть — как новый смысл жизни

118. Жизнеутверждающая фрустрация — хочешь, но не можешь. Смертеутверждающая — можешь, но не хочешь.

119. У одних настроение от жизни, у других — от отсутствия смерти.

120. Самый последний смысл жизни человека — умереть человеком.

121. Из пункта А в пункт В один шел, видя только В, не видя, что под ногами, вставая на головы, споткнулся и упал. Другой шел медленно, осторожно ступая, чувствуя дорогу, каждый шаг, и сам того не заметил, как пришел к пункту В. Значит, надо смотреть под ноги не только для того, чтобы не упасть, а чтобы чувствовать процесс жизни и не упасть духом.

122. Философия и глубина смысла жизни, выражаемая в искусстве, не обязательно возможна только в глубинно-философском произведении. Это может быть обыкновенная песенка о леденцах, доводящая до слёз и глубокого понимания смысла жизни.

123. Если применить мотивационное определение смысла (отношения мотива к цели) к жизни (жизнедеятельности), то жизнь не имеет смысла для всех субъектов, так как цель — смерть. Несмотря на это, жизнь вся представляет собой развивающуюся динамику переходящих друг в друга микросмыслов. Получается, что как бы эти микросмыслы не переходили друг в друга, в конце концов, приходят к исчезновению, то есть к конечному результату — отсутствию смысла. Но жизнь показывает, что она имеет смысл. Смысл жизни не просто в оценке ее этапов и конечных целей. Жизнь имеет не только чисто рационалистическую составляющую, но и некую эмоционально-ценностную, переживаемую. Об этом говорят и восточные философы. Строить смысл жизни исключительно из разума (рассудка) бесполезно. Хотя категория “смысл” когнитивная и рациональная категория. Таким образом, если мы хотим понимать смысл шире, необходимо исходить из эмоций, из переживаний, из чувствования. Необходимо найти некую середину между рассудком и чувствованием. Такой серединой является понятие “ценность”. Если исходить из смыслов как эмоционально переживаемых ценностей, то соединяясь по жизни эти ценности приведут нас к конечному смыслу — ценности переживания смерти, которая является последним смыслом, последней эмоционально-переживаемой ценностью жизни. Переживание смерти имеет место при жизни. Часто его путают с самой смертью.

Таким образом, переживание смерти — это последняя завершающая ценность переживания жизни, к которой ведут все ценности жизни, динаменизируясь-соединяясь-развиваясь до последней ценности жизни. Поэтому, если говорить о жизнеутверждающей способности человека и выживании, то мало говорить, что жизнь человека наполнена смыслом. Человек живет не потому, что его жизнь наполнена смыслом, а потому, что жизнь наполнена ценностями переживания. Понять разумом смысл — суицидно. Если человек поднял этот вопрос для себя, то это уже проблема. Человек живет не ради чего-то (не только), не потому, что осознает смысл. Таким образом, с одной стороны, если нет смысла, то рождается феномен суицидных переживаний. С другой стороны, человек живет, не задумываясь о смысле. Понятие смысла открывается только при депрессии, а не при потере смысла жизни. И мы опять приходим к выводу, что необходимо понятие, которое вбирало бы в себя эти противоречия. В этом понятии должна быть некая скрытая составляющая. Такая, что когда смысл есть, человек бы не задумывался о том, ради чего он живет. Когда смысл появляется, он задумывается. Смысл — продукт рассудка, который начинает работать из-за страха. Эмоции первичны. Таким образом, понятие “смысл” не лечит. Если человеку объяснить в чём смысл его жизни, а не снять депрессию, он не вылечится, он не поймет слова психотерапевта. Объяснить смысл, ещё не значит его дать. Необходимы не просто слова, необходимы действия (преодоление), действующие слова, слова-действия. И мы опять приходим к тому, что необходимо введение нового понятия, нового понятийного пространства, нечто шире, чем понятие “смысл”, которое рождено ЭГО. Таким понятием, на наш взгляд является “ценность”. Ценность вбирает в себя и смысл и эмоцию.

Общество потребительски и несимметрично относится к психопатологическому восприятию шизофреников. С одной стороны, на основании восприятия шизофреников были созданы лучшие священописания, в которых представлена материализация и визуализация божественного духа. А с другой стороны, общество загоняет шизофреников в психиатрические лечебницы. Шизофреники считались святыми и местом их обитания были храмы.

Раньше взаимодействие шизофреник-общество было более симметричным. Вот лишь некоторые мои наблюдения и выводы о шизофрении:

Когда, благодаря игнорированию внешнего мира, глубинное познание сосредотачивается личностью исключительно только на ней самой — это уже не наука, а шизофренический процесс.

Для некоторых философов самым единственным свидетельством того, что он далеко ушел в философии от своих коллег, является их шизофренический приступ.

Шизофреник может увеличивать свою эрудицию, глубоко проникая в различные философии. Но ему никогда не удастся с помощью своего глубинного мышления обуздать шизофрению. Это доказательство того, что философии, как науки о запредельном, не существует.

Многие шизофреники надрывают свой разум различными философиями. А надо надрывать не разум, а волю.

Шизофреник — это не нарушение функций мозга, а иное восприятие мира. Он принимает информацию, знаки и сигналы, которые мы не принимаем. Он лучше видит неясные и неорганизованные стороны окружающей действительности и хаос, которые действительно существуют в окружающем мире.

Душа, прежде чем покинуть тело, шизофренирует, то есть расщепляется («шизо»- расщеплять) и лишь потом по частям покидает тело. А не сразу целиком (как считалось ранее). 0,36-0,85 % планеты — шизофреники (приблизительно 1 %)

Дружить с шизофрениками невозможно. После наслаждения и полета от общения с ними, можно внезапно, благодаря тому же общению, попасть в дерьмо и долго отмываться.

Погружение личности из ее величия в ничтожество — закалка. Личность может не вынести таких потрясений. Но есть такие, которые живут этим — это бредовые шизофреники.

Шизофреник, зная, что не умеет переживать за других, боится совершить подлость, поэтому убегает от мира.

Шизофреник, признанный психиатром — больной, признанный народом — гений (после прочтения М. Хайдеггера).

В мире больше абсурда и стихии, чем гармонии. Но мы слепы и не видим этого. Хорошо видят, чувствуют и выражают это только психбольные шизофреники. Поэтому кто болен, они или мы? Это еще вопрос.