Думал и о Лжедмитриевне. О ее странной фразе: «…раз вы сели в эту электричку, то вернуться уже не сможете». Что значит не смогут? Если бы они не пошли в лес, то до конца жизни, что ли, сидеть им на станции? На станции Алексей Палыч смутился, но тогда у него не было времени для размышлений. Сейчас время было. Но никаких чудес пока не случилось…

«Увидела, что выследили, и решила забрать с собой.»

На такой мысли Алексей Палыч успокоился. При этом не следует забывать, что в русском языке глагол «успокоиться» имеет смысл — «успокоить себя». Другого-то выхода просто не было.

Алексей Палыч уже засыпал, когда услышал — или ему показалось — под боком чье-то дыхание. Он разлепил веки и увидел — или ему почудилось — нечто мохнатое и живое.

— Спи, собака, спи… — пробормотал Алексей Палыч и повернулся на другой бок.

— Подъем! Подъем! Подъем!

Вот тут, когда не нужно, Лжедмитриевна старалась вовсю. Она расхаживала между палаток и постукивала по ним прутиком. Ее палатка была уже свернута, рюкзак упакован.

Ребята задним ходом выползали из палаток, протирали глаза кулаками, потягивались и по-стариковски кряхтели; вчерашней живости в них не замечалось.

Вылезая из чехла, Алексей Палыч почувствовал, что кости в нем расположились отдельно от мяса. Болело все, кроме ушей.

Борис пришел в себя гораздо быстрее.

Вспомнив, что он дежурный, Борис подошел к Стасику.

— Варить будем?

— Спроси у Елены Дмитрины.

— Спроси лучше ты.

— Елена Дмитна, варить будем? — крикнул Стасик.

— А ты как думаешь?

— Нужно съесть колбасу, а то испортится.

— Тогда зачем спрашивать?

На этот раз лаконичность «мадам» не понравилась и Стасику.

— Кого же мне еще спрашивать?

— Больше самостоятельности, — посоветовала Лжедмитриевна.

— Это мы могём, — сказал Стасик. — Тогда будем пить чай. Алексей Палыч, ваша «пушка» работает?

— Должна, — сказал Алексей Палыч. Еще с вечера он скрутил из ваты фитиль, обжег его и засунул в корпус своей шариковой ручки, вынув стержень. Сегодня все пошло быстрей, чем вчера: фитиль — вата — бумага — костер.

Пока Борис ходил за водой, ребята свернули палатки. Чай вскипел быстро, его разлили по кружкам; Алексей Палыч и Борис прихлебывали из мисок.

Целая палка колбасы была разделена на девять частей. С утра есть не очень хотелось. Жевали лениво, понимая, что нужно, иначе днем быстро выдохнешься.

— Ой, — вскрикнула вдруг Валентина и поперхнулась. — Со… Со… Со…

Чижик деловито врезал ей кулаком по спине. Она выплюнула кусок колбасы в ладонь.

— Не жадничай, — посоветовал Шурик.

— …бака… — закончила Валентина, указывая рукой.

Неподалеку от них, вытянув передние лапы, лежала на брюхе собака. Нос ее страстно втягивал в себя колбасные запахи; глаза, все понимающие, смотрели на ребят пристально и выжидательно. «Позови, — говорили эти глаза, — и я сразу приду. Я приду к тебе на всю жизнь, если ты согласишься.»

— Собачка, как тебя зовут? — спросила, почти пропела, Валентина.

Собака почувствовала интонацию и встала. Хвост ее закрутился со скоростью вертолетного ротора. Она уже понимала, что гнать ее не будут, и ждала указаний.

Это был вполне современный поселковый пес. Не большого и не маленького роста. Типичная помесь забалованных дачных терьеров и деревенских дворняжек. Современность его складывалась из небольшой бороды и шерсти голубовато-серого цвета. Ну, борода одинаково модна сейчас и для хозяев, и для собак. До голубого цвета бород сами хозяева еще не докатились, но голубых терьеров очень уважают в больших городах.

Валентина бросила кусок недожеванной колбасы. Возможно, поселковый пес впервые в жизни видел такой замысловатый продукт, но уговаривать его не пришлось.

— Ну, иди к нам, — позвала Валентина.

Пес, конечно, знал эти слова. Он сорвался с места и на радостях сделал круг около костра, взбрыкивая задними ногами. Затем отбежал в сторону, полаял на север и на восток, как бы сообщая, что кругом затаились враги, но он здесь и никому не позволит обижать своих новых друзей. Потом подпрыгнул на месте и только после этого подошел к ребятам и уселся, склонив голову набок. Весь вид его говорил: ну как, вам понравилось? Вы поняли, что я ваш, я хороший; я преданный и неизбалованный; я вовсе не из тех собак, которые по утрам лежат с сигаретой в постели, а хозяин подает им кофе и бутерброд с ветчиной.

Этот маленький спектакль зрители оценили.

В артиста полетели кусочки колбасы и хлеба.

Он не отказался.

Никто даже и не заикнулся о том, что пес пойдет вместе с группой. Об этом все уже знали и так. Оставалось выяснить его имя.

— Шарик… — Наклоном головы пес выразил свое согласие.

— Жулик… — Против этого тоже не было возражений.

— Джульбарс…

— Акбар…

Пес внимательно слушал. Уши, обросшие длинной шерстью, шевелились. Шерсть с живота и хвоста свисала щеточкой. Такой собакой хорошо было бы, наверное, вытирать пол.

— Он похож на веник, — сказала Валентина. — Веник, ко мне.

Пес подбежал к ней, уперся лапами в колени и лизнул в нос.

Так он и остался Веником.

Когда стали укладываться, Борис подошел к Стасику.

— Давай я тоже понесу что-нибудь.

— Сейчас придумаем, — сказал Стасик. — Только вот что… Я вчера весь день хотел спросить: как вы к нам попали? Раньше нам Елена ничего не говорила.

— Так получилось. Не знаю, как объяснить…

— А ты попробуй, я умный.

Борис кивком головы указал на Лжедмитриевну.

— Вы давно ее знаете?

— Вообще-то давно. Она ведь в нашей школе училась. А идем с ней в первый раз. В прошлом году она с другой группой ходила. А ты давно ее знаешь?

— Сутки, — сказал Борис.

— Тогда почему тебя взяли?

— Понимаешь… трудно все объяснить. Я не хочу тебе врать. Только ты никому не говори.

— Договорились.

— Понимаешь… она… Она вроде преступницы, а мы с Алексеем Палычем за ней следим.

— Та-ак… — протянул Стасик, — умней ты ничего не придумал?

— Вот видишь, — сказал Борис, — а я еще не всю правду, а только кусочек…

— Ладно. Понесешь палатки, все нам будет полегче.

— А ты никому не скажешь?

— Ты хочешь, чтобы еще и меня за идиота считали?

Из этих слов можно было понять, что один идиот уже есть. Но то, что Лжедмитриевна «преступница», это еще, как говорят, семечки. Вот им бы настоящую правду сказать! Нет, видно, там рассчитали неплохо, наверное, там знали — люди верят в чудеса только тогда, когда в них нуждаются.

Борис принялся скатывать палатки в тючок.

Алексей Палыч тоже потребовал свою долю.

— Не нужно, — сказал Стасик. — Вы будете подавать научные идеи. Вперед, орлы и вороны!

И снова группа вытянулась в цепочку. Веник задержался на стоянке, подбирая колбасные шкурки. Когда пес пристал к их компании, у Алексея Палыча возникла надежда, что он как-то разоблачит неземное происхождение или электронное нутро Лжедмитриевны — заворчит или облает. Но этого не случилось даже тогда, когда собаку Лжедмитриевна нахально погладила. Видно, она была подготовлена всесторонне. Борис шел позади всех. Тючок нести было неудобно: приходилось перекладывать его с одного плеча на другое. Во время одной из остановок Борис услышал шорохи за спиной — Веник догонял группу. В зубах он нес что-то светлое, не то кость, не то палку. Борис протянул руку. Веник доверчиво положил на его ладонь светло-зеленый тюбик. Борис отвернул колпачок. Горлышко тюбика было запечатано металлической пленкой. Это означало, что мазью не пользовались и, следовательно, доставать ее из коробки было незачем.

Впереди Алексей Палыч остановился, поджидая соучастника.

Борис протянул ему тюбик.

— Веник нашел на стоянке.

— Это еще ни о чем не говорит, — сказал Алексей Палыч. — Могли случайно выронить.

— Все пять?