- Занимались курды и спекуляцией. Не на биржах, конечно, которых тогда и в помине не было, а так, в бытовом и справедливом смысле этого слова. Начнут 'давать' в магазине какой-нибудь дефицит (а тогда всё было дефицитом!), например, стулья. И тут же у магазина выстраивалась очередь в километр. А в очередь обязательно вставал какой-нибудь вездесущий курд. И тут же по своему 'телеграфу' он вызывал целую ораву курдов, которые пристраивались к нему. Вот и доставались все стулья курдам, а они тут же перепродавали их гражданам, которым этих стульев не хватило. Вот что такое настоящая спекуляция, а не то, что имеют в виду теперь, придавая этому слову позитивный, даже героический оттенок.
Поэтому и существовал на Кавказе анекдот, имеющий общую структуру с такими известными 'перлами', как, например: 'Один русский - это водка, два русских - драка, трое русских - партсобрание'. И так про другие нации, а про курдов говорилось: 'Один курд - это ничего, два курда - совсем ничего, а три курда - очередь за стульями'.
Одевались курды в те годы, а это почти полвека назад, в основном, на национальный манер. Особенно выделялись женщины, которые повязывали голову цветным платком, заплетая его наподобие тюрбана, кофточки носили цветные плюшевые. Множество юбок надевали друг на друга - брали цельные отрезы тканей, нанизывали на шнурок, как занавески и затягивали на талии. Верхние юбки были наиболее нарядные - из плюша и даже из панбархата. Русские женщины такие юбки называют 'татьянками'.
Обувь и у женщин и у мужчин обычно изготовлялась из куска сыромятной кожи, стянутой шнурками, наподобие индейских мокасин; наиболее богатые курды носили мягкие обтянутые 'азиатские' сапоги - жёлтые, коричневые и чёрные.
Сейчас, ориентируясь на телепередачи, можно заметить, что современные курды, проживающие в Европе, одеваются по европейски; тогда же, а тем более в Грузии, было иначе.
Интересными были у курдов свадьбы. Где-нибудь в сёлах или маленьких городах они нанимали крупный грузовой автомобиль - 'студебеккер' какой-нибудь или ЗИС-5, и молодожёны вместе с гостями устраивались в открытом кузове. Какой курд не любит быстрой езды? Грузовик мчит по просёлочным дорогам, а в кузове курды отплясывают свой любимый 'кочарик'. Танцующие сцепляются друг с другом мизинцами, образуя вокруг новобрачных круг, и начинают вращаться туда-сюда, под заунывные однообразные звуки зурны.
В Тбилиси же курды выбрали себе свадебным транспортом трамвай. Это куда удобнее грузовика - и ход плавней и крыша от дождя есть! Одна беда - 'кочарик' приходилось танцевать не по кругу, а растянувшись цепочкой вдоль вагона - от площадки до площадки. На одной площадке располагались 'зурначи' - музыканты, а на другой - молодожёны. Вот и колесил свадебный трамвай по городу, а в вагоне во всю шумели свадебные песни и пляски, на наш взгляд, правда, весьма заунывные.
Надо сказать, что молодые курдянки (так рекомендует называть женщин этой национальности орфографический словарь), бывают весьма привлекательными, похожими на молодых цыганок.
У нас в школе работала уборщицей миловидная молодая курдянка лет восемнадцати - нередкий персонаж моих эротических сновидений. Мы же, жестокие кавказские школьники, дразнили её 'курдянскими' словечками, смысла которых сами же не понимали:
- Курэ варэ табике! - кричали мы и корчили ей рожи, а юная уборщица с перекошенным от злости лицом бегала за нами со шваброй.
- Зоарэ варэ, бовэ таго! - тогда заклинали мы, и бедная девушка, схватившись за сердце, падала в полуобморочном состоянии на стул.
Что означали эти слова, я так до сих пор и не знаю, но взяты они из лексикона самих курдов, часто устраивавших громкие перебранки между собой.
Но какая же связь между институтом Академии Наук Грузии, куда я шёл устраиваться на работу, военными казармами и курдами, избравшими безымянную горку своим местожительством?
А связь простая - органолептическая (русский язык надо знать!), а конкретно - обонятельная. Туалетов в жилищах курдов предусмотрено не было, а ходить в казарменные туалеты было далековато, да и в сыромятных мокасинах туда не зайдёшь, а резиновых сапог у курдов на этот случай не было. Вот и 'ходили' они по нужде прямо на безымянной горке, отойдя немного от входа в свои жилища. А если отойти немного от этих хижин, то получалось как раз у стен высоконаучного академического института, так что институт со сложным названием оказывался в сложном положении, в этаком 'дерьмовом кольце', через которое нашим сотрудникам приходилось каждый раз перепрыгивать, идучи на работу.
Сейчас умудрённый жизненным опытом, я подумываю: что, может, простодушные курды таким своеобразным способом выказывали своё справедливое отношение к той науке, которая 'творилась' в стенах института? Но тогда по молодости да и по глупости, я не смог понять этой сермяжной правды древнего мудрого народа!
В дерьмовом кольце
И вот мы с женой с разбега перепрыгиваем через упомянутое выше дерьмовое кольцо и оказываемся на территории 'большой науки'.
Геракл Маникашвили встретил нас очень приветливо. Лилю послал исполнять свои обязанности младшего научного сотрудника, а меня усадил за стол напротив себя. Предстояло оформление на работу, и я ожидал от Геракла 'вводную' - как не продешевить при переговорах с руководством. Всё-таки специалист из Москвы с защищённой диссертацией!
Но Геракл начал 'гнуть' совсем другую линию.
- Вот ты, блестящий московский специалист, приехал на работу, как тебе кажется, в провинцию. Ты ожидаешь, что тебя осыпят благами - ну, дадут большую зарплату и так далее. Но здесь Кавказ, - и Геракл придвинулся к моему уху, - территория большой кавказской чёрной зависти! Ты отличаешь белую зависть от чёрной? Белая зависть - это когда тебе хорошо и я стремлюсь, чтобы и мне было не хуже. А наша, кавказская, чёрная зависть - это если тебе хорошо, то я сделаю всё возможное, даже в ущерб себе, но чтобы тебе стало как можно хуже! Вот где мы живём! - патетически завершил свой монолог Геракл.
Что-то совсем непохоже на те прелести, которые Геракл рисовал мне в Москве, когда уговаривал приехать сюда. И я впервые, с болью в сердце пожалел, что выписался из Москвы. Ведь можно было не выписываться, а устроиться сюда на работу временно, как когда-то в ЦНИИС. А коли выписался, то кранты - обратно не пропишут - нет оснований! Кто не знает, что такое московская прописка в то время, тот не знает ничего про нашу бывшую великую Родину - СССР!
- Как же мне поступать? - с интересом спросил я Геракла.
- Молодец, ты просто молодец, что спрашиваешь меня об этом! Ты действительно мог вообразить себя этаким заезжим витязем (Геракла потянуло на эпос!), и сказать руководству: 'Дайте мне всё по максимуму - иначе я не буду у вас работать!' И они оттолкнут тебя, - Геракл легонько толкнув меня в грудь растопыренными коротенькими, но толстыми пальцами, показал как 'они' будут делать это, - и всем скажут: 'Не имейте дела с этим гордым чужаком - он не отдавать приехал на родину, а забирать от неё'! Все отвернутся от тебя - ты останешься один, и даже я - твой друг, не смогу помочь тебе. Ведь Тбилиси - очень маленький город, здесь все уважаемые люди знакомы и доверяют друг другу! А московскую прописку ты уже потерял - назад тебе пути нет! - будто прочёл мои мысли Геракл.
У меня внутри всё похолодело - я понял, как стратегически я 'лажанулся', а извечный русский вопрос: 'Что делать?', пока не давал вразумительного ответа. Зато другой, не менее русский вопрос: 'Кто виноват?', предполагал чёткий и однозначный ответ: 'Виноват только я - чудак на букву 'м'!'
- Конечно, тебя есть родовая вотчина - Абхазия, где, как ты думаешь, тебя всюду возьмут, и квартиру дадут, и деньги большие. Но помни, что если Тбилиси - провинция, то Сухуми - провинция в квадрате, и законы там ещё более жестокие, чем здесь. Встретить и напоить тебя там могут, но места своего и денег своих никто тебе не отдаст! Да и нужно ли будет тебе это место - главного инженера чаеразвесочной фабрики, например? Академий наук и институтов механики там нет, и не будет никогда!
