Так или иначе, я побеждал в споре, причём 'рекордный' вес поднимал с имитацией невероятного труда и напряжения. Ошарашенный 'здоровый телом' мужик проигрывал, но делал всё возможное, чтобы, во-первых, отыграться, а во-вторых - вовлечь в спор других своих знакомых. Знакомые здоровяки, по идее проигравшего, могли или выиграть, или проиграть мне, а 'доза' от поставленной водки всё равно доставалась 'посреднику'. Выигрывал, конечно же, я, потому что профессионалов среди приглашённых не бывало.
А если бы такой вдруг появился, я бы его сразу же 'вычислил' и не стал бы спорить, сославшись, например, на болезнь. Но постепенно иссякли и эти 'клиенты', ведь городок наш был так мал. Я вёл учёт выигранным бутылкам, 'чиркая' острым напильником по грифу штанги после каждого выигрыша. 'Зарубок' на грифе оказалось 173!
Надо было подумывать о других способах изымания выпивки с населения. И новое решение было найдено.
Тогда в начале 60-х годов магнитофоны были ещё в новинку, особенно среди не шибко 'современного' населения нашего общежития и городка в целом. Я купил недорого в комиссионном магазине магнитофон 'Днепр' и быстро приспособил его для изымания бутылок с населения.
Магнитофон был спрятан в тумбочке, а микрофон закамуфлирован в настольной лампе. Одновременно с включением этой лампы, включался и магнитофон, настроенный на запись. Когда приходил очередной солидный 'клиент' к Серафиму на выпивку, я ввязывался в разговор и предлагал очередной анекдот про Хрущёва (тогда эти анекдоты ходили сотнями). Например, что купил Хрущёв на базаре поросёнка и несёт домой, завернув в детское одеяльце, чтобы скрыть покупку. Встречается знакомая, спрашивает, что в руках. А Хрущёв отвечает: 'Это сынок родился, несу с роддома домой!'. Знакомая откидывает край одеяльца и говорит: 'Весь в папу!' Ха-ха-ха!
'Клиент' тоже вспоминает анекдот про Хрущёва, например, что на обеде у индийского премьер-министра Неру, Хрущёв украл серебряную ложку и спрятал в карман. А Булганин (с которым Хрущёв первое время всегда ездил вместе), заметив это, говорит: 'Господа, я покажу вам русский фокус. Вот я беру со стола и кладу себе в карман серебряную ложку, фокус-покус, и достаю её из кармана Никиты Сергеевича!' Ха-ха-ха!
Но перед анекдотом 'клиента' я успеваю включить лампу на тумбочке, и весь текст записывался на ленте магнитофона. Отогнав ленту обратно, я даю 'клиенту' возможность выслушать его анекдот. 'Клиент' сереет лицом и просит: 'Сотри!'. Серафим смотрит на часы и деловито предлагает: 'до закрытия магазина осталось больше часа. Давай, беги за бутылкой, а потом сотрём вместе'. 'Клиент' сорвавшись с места, убегал и вскоре прибегал обратно с бутылкой, а нередко и с другим 'клиентом-анекдотистом'. Если сам 'вляпался', то почему бы и не подставить другого. Выпивать-то всё равно вместе! Сейчас трудно представить себе, что за подобный анекдот можно было запросто 'вылететь' с работы, а коммунисту - из партии тоже.
Но постепенно стала исчезать и эта клиентура. К нам в комнату стали опасаться заходить. Но мы не 'потерялись' и на этот раз. Прихватив бутылку, мы с Серафимом заходили куда-нибудь в чужую компанию, 'на огонёк'. Послушаем у дверей, если в комнате громкие полупьяные разговоры, мы стучим в дверь - просим спички там, или соли. Хозяева наливают, мы вынимаем свою бутылку и пошло-поехало. А потом я начинаю показывать фокусы. Например, разворачиваю платок и прошу положить на его середину сложенную в несколько раз трёхрублёвку. Засучив рукава, я под пристальными взглядами компании, сворачиваю платок 'котомкой', на дне которого лежит денежка, и предлагаю пощупать, там ли она. Все щупают, засовывая руку в 'котомку', и подтверждают, что, дескать, денежка там. Последним, засовывает руку Серафим, долго копается, придирчиво ищет бумажку, сперва не находит её, но потом вынужденно соглашается, что она там. При этом, конечно же, незаметно забирает её себе в кулак.
- Фокус-покус! - и я, встряхивая платком, показываю, что он пуст. Пьяная компания взволнована, она просит повторить фокус. Они следят за моими руками, чуть ли ни придерживая их своими. Больше всех обвиняет меня в шулерстве Серафим - он долго копается, никак не может найти бумажку в платке, гневно сердится на меня, но чуть ли ни с посторонней помощью, находит её и, конечно же, забирает. 'Фокус-покус!' - и платок снова пуст. Мне проверяют карманы, залезают, чуть ли ни в трусы, но трёшки-то у меня нет!
Или ещё один, более интеллектуальный фокус. Вроде, я могу по отпечатку пальцев тут же найти 'хозяина' этих отпечатков. Но тоже за трояк.
Делалось это так. На небольшое зеркальце клалась трёхрублёвка, и кто-нибудь из присутствующих должен был взять её, оставив на зеркальце отпечаток любого пальца. Меня, конечно, на это время выводили из комнаты и следили, чтобы я не подглядывал. Когда дело было сделано, меня вызывали, я быстро глядел на отпечаток и тут же стирал его платком. Потом каждому из присутствующих предлагал оставить свой отпечаток, но так, чтобы он не налезал на чужой. Потом рассматривал эти отпечатки 'оптом' и указывал на того, кто взял трояк. Однажды в такой компании случайно присутствовал следователь-криминалист, так он чуть с ума не сошёл. Говорил, что я - уникум, что меня надо брать в МУР и платить бешеные деньги за такое мастерство.
Но скромно признаюсь, что в дактилоскопии я был совершенным профаном, просто Серафим, оставляя свой отпечаток на зеркале, указывал пальцем на того, кто взял трояк :
Из ВУЗа - в аспирантуру
В конце мая мне пришлось оставить мой приятнейший научно-питейный образ жизни, так гармонично сочетавший науку, спорт, шулерство и пьянство, и отправиться в Тбилиси на защиту дипломного проекта. Кое-какие чертежи я взял с Опытного завода, кое-что доделал, а самое главное - изготовил действующую модель скрепера. Из механизма больших настенных часов я приготовил редуктор, тихоходный вал соединил с осью колёс от игрушечного грузовика, а быстроходный - оставил свободным. На него я надевал крыльчатку, если имитировал обычную машину, и свинцовый диск, если имитировал мой привод с маховиком. Осталось спаять из белой жести ковш скрепера и другую 'фурнитуру', чтобы сделать модель похожей на оригинал.
И вот, на защите диплома, рассказав про скрепер по чертежам, я ставлю на стол модель скрепера, а перед ней на другом конце стола - пятикилограммовую гирю от домашних весов. Завожу ключом пружинку, ставлю на быстроходный вал крыльчатку, и отпускаю машину. Скрепер с тихим урчаньем двигается к гире, но, упёршись в неё, останавливается, как и было намечено. А теперь, снова отведя модель на исходную позицию и заведя пружину, я ставлю на быстроходный вал свинцовый маховик. Почувствовав свободу, игрушечный скрепер сперва движется медленно, разгоняя быстроходным валом маховик, а затем уверенно 'прёт' на гирю. Упёршись в неё носовой частью, скрепер, влекомый разогнанным маховиком, весь как-то собирается, тужится, и пробуксовывая колёсами, медленно тащит перед собой гирю. Доведя её до края стола, скрепер, не задумываясь, сталкивает с грохотом гирю на пол.
В аудитории аплодируют - принцип работы маховичного устройства поняли все, включая председателя экзаменационной комиссии, который обычно тихо спал на защитах. Разумеется, оценка диплома была отличной. Жена получила такую же оценку; тема её диплома была такой же, что и у меня - вариант маховичного толкателя к тому же скреперу.
В те годы после окончания ВУЗа следовало идти работать по 'направлению'. Раз проучился бесплатно - иди работать, куда направят - в любой район нашего большого Союза, хоть на Чукотку.
Известен анекдотичный случай распределения на мехмате МГУ. Выпускники - мехматовцы, обычно называемые механиками, в обыденном понятии - чистые математики. И распределили их по институтам Академии наук. А тут в МГУ явился с визитом Хрущёв и заявил, что механики должны работать механизаторами в колхозах, а не 'греться' в московских институтах. И весь выпуск 'механиков' был направлен в колхозы. А выпускники - молотилки от веялки отличить не могут, для них самое 'приземлённое' в механике - это уравнения Лагранжа 2-го рода.
