Органы МГБ достаточно эффективно разлагали подполье, компрометируя его функционеров через агентов - бывших участников ОУН и УПА, а скрыться от «оборотней» было практически невозможно. Доходило до того, что в отдельных районах Ровенщины СБ держала под подозрением 50—85 % подпольщиков! По словам жены шефа подполья Галичины Р. Кравчука Галины Турченяк, среди подпольщиков отдельных проводов воцарилась атмосфера раскола и взаимного недоверия, они «ищут друг друга, чтобы физически уничтожить как провокаторов». Значительная часть нелегалов ОУН «готова бросить подпольную работу, начать мирную жизнь, но их сдерживают репрессии руководителей оуновского подполья».

Понимая, что дальнейшее открытое сопротивление углубляет разрыв с населением, приводит к бессмысленным жертвам и не в силах остановить советизацию, В. Кук с начала 1950-х гг. неоднократно издает распоряжения о минимизации боевых и террористических акций, переходе в глубокое подполье или легализации его участников, сохранении сил на отдаленную перспективу, укреплении молодежного резерва. Ликвидируется сеть референтур СБ.

Движения сопротивления все больше приобретало очаговый характер, утеряв стройную организационную структуру и активность второй половины 1940-х гг. К августу 1953 г. органами ГБ насчитывалось в Западной Украине около 160 вооруженных подпольщиков, разыскивалось 725 членов ОУН, действовал В. Кук как единственный из уцелевших членов провода ОУН(Б), имелись звенья Львовского и Карпатского краевых проводов, двух окружных, 4 надрайонных, 13 районных проводов и 22 отдельные группы подполья. С 1 января по 1 августа 1953 г. отмечено всего лишь 17 акций подполья, включая 9 терактов (9 убитых и раненых) и 14 случаев распространения листовок.

Однако, признавали чекисты, «состояние агентурной работы продолжает оставаться неудовлетворительным», не удалось внедрить надежных негласных помощников в центральный и краевые проводы, отсутствуют «прямые агентурные подходы к главарям этих проводов». Посему планами оперативных мероприятий предусматривались «решительные меры к розыску и ликвидации в ближайшее время членов т.н. Центрального провода ОУН Кука, Галаса и Охримовича», для чего создавались специальные оперативные группы во главе с начальниками и заместителями начальников управлений МГБ УССР. Эти группы, укомплектованные наиболее опытными оперативниками, подразделениями войск Внутренней охраны и транспорта, обязывались путем внедрения агентуры в состав руководящих звеньев подполья подвести их участников под «оперативный удар».

Руководство МГБ СССР вынуждено было даже 24 января 1953 г. издавать приказ «О мерах по ликвидации националистического подполья и его вооруженных банд в западных областях Украинской и Белорусской ССР, в Литовской, Латвийской и Эстонской ССР». Стоит ли говорить, что розыск «Лемиша» находился на особом контроле в ЦК Компартии Украины и рассматривался на самом высоком уровне. Так, 31 декабря 1953-го ЦК КПУ указывало МВД УССР на неудовлетворительную работу по «полному разгрому националистического подполья», а 15 марта 1954 г. Политбюро ЦК КПУ приняло постановление о причинах «провала операции по ликвидации» В. Кука в Хмельницкой области.

Забегая вперед, следует отметить, что, утвердившись военным и командно-административным путем в Западной Украине, советская власть и коммунистическая идеология не смогли изменить формировавшихся столетиями в лоне западно-католической цивилизации Польши и Австро-Венгрии глубинных социально-психологических, ментальных основ региона, национальной сознательности и религиозности его жителей. Местные жители, словно руководствуясь схемой «Дажбог», могли успешно делать карьеру в советской системе, пользоваться плодами индустриализации и социально-образовательных программ, сохраняя при этом внутреннюю самобытность и латентную оппозиционность (впрочем, как и в не «переваренных» «ленинской национальной политикой» Прибалтике, Средней Азии и на Кавказе). Даже половинчатые горбачевские либеральные изменения немедленно привели к росту политической оппозиции. Так что дело Василия Кука и его товарищей победило в не такой уж далекой исторической перспективе. Правда, современные националистические организации, набирая на парламентских выборах десятые доли процента, так и остались на маргинесе украинского политикума из-за практически полного отсутствия конструктивизма в социально-экономической сфере.

Отдельно следует коснуться установки о столкновении между Западом и СССР как предпосылки победы национально-освободительной борьбы, тем более что в советской литературе этот аспект тактики ОУН с понятной целью гиперболизировался. Декларация ОУН, выпущенная по случаю окончания Второй мировой войны, четко провозглашала «независимую политику и ориентацию на собственные силы». При этом трезво констатировалось, что «бездержавному народу в борьбе за волю можно, а часто и надо иметь союзников, но никогда — империалистических опекунов». Потенциальный вооруженный конфликт между США и СССР («Чума» в зашифровке ОУН) занимал одно из первостепенных мест в нормативно-инструктивных документах подполья. «Мы в вопросах социально-экономических выступаем как против большевистской системы, так и против буржуазно-капиталистической. В возможной войне западных альянтов против СССР мы заинтересованы постольку, поскольку она несет еще один шанс порабощенным народам освободиться от всякого империализма».

Отмечалось, что приход войск Запада — еще не гарантия суверенитета Украины, и в случае их победы необходимо быть готовыми отстаивать и перед Западом интересы независимости Украины. Одновременно предписывалось внушать рядовым членам подполья уверенность в скорой войне, собирать необходимую противникам СССР информацию об оборонном потенциале «советов», скрывая при этом, для кого она предназначена (в бункерах подполья находили разведотчеты даже об армейских частях и соединениях, дислоцированных в Восточной Пруссии, Забайкалье, Порт-Артуре!).

В инструкции Провода ОУН 1950 г. «Направления деятельности во время войны» предписывалось после ее начала активизировать работу, взрывать мосты и железные дороги, ликвидировать командный состав и представителей партийно-советского аппарата, захватывать небольшие административные центры и архивы, вести агитацию среди военнослужащих с целью склонения их к сдаче.

Нельзя не заметить, что отношение к западным державам лидеров подполья и закордонных центров ОУН имело существенные отличия. Первые, находясь в эпицентре борьбы с советским режимом, обостренно воспринимали прагматическое отношение к ним Запада, нежелание понимать важные нюансы положения подполья и социально-экономической ситуации в регионе, Украине в целом. Уже в 1946 г. в одном из запасных бункеров В. Кука чекисты нашли экземпляр письма на английском языке к У.Черчиллю от «группы украинских политических деятелей», с замечаниями о позиции Запада относительно Украины.

10 апреля 1948 г. первый секретарь Львовского обкома партии Иван Грушецкий получил письмо с предложениями провести консультации о возможных мирных переговорах между ОУН и советской властью, автор которого прикрывался псевдонимом «Сова». Как выяснили органы МГБ, письмо составила доверенная особа Р.Шухевича, художница Ярослава Музыка, с 1944 г. выступавшая посредником в сношениях между движением сопротивления и советами. Автор утверждала, что вероятная война между США и СССР может привести к оккупации Украины войсками Запада. В этих условиях Украина вряд ли получит независимость и станет «определенного рода колонией США». Тогда перед ОУН возникнет дилемма: ориентация на Москву или на Вашингтон, и националисты считают, что им «все таки легче будет говориться с Москвой, нежели с Вашингтоном», а большинство населения вряд ли одобрительно отнесется к присутствию западных армий. Более того, в случае глобального конфликта ОУН «совместно с компартией» будет бороться против оккупации англо-саксами.