Оставалась лишь кровь.

За окнами (оскалившимися редкими треугольными обломками стёкол) сгущались сумерки.

Дрожь прекратилось. Взамен пришло чувство голода… и омерзения. Неммер выглянула в окно. Вымощенные камнем дорожки… лужайки — и повсюду груды тел. Тяжёлый чёрный дым поднимался откуда-то из-за деревьев.

Неммер оторвалась от окна и заметила чью-то тень. Кто-то вот-вот появится из-за поворота. Инстинктивно, она юркнула в один из зиявших за спиной дверных проёмов. Там на полу было полно мусора, в том числе осколков стекла — но ей они были нипочём. Как только она сообразила, что, вероятнее всего, никто из здешних обитателей ей также не страшен, она осмелилась подобраться к порогу.

Человек в тяжёлых доспехах, с обнажённым мечом, клинок которого был окутан желтоватым ореолом, замер у порога. Взглянул на клинок, и, видимо, что-то заподозрил. Он смотрел прямо в глаза Неммер, но не видел её — равно как и она не слышала, что он произносит. Постойте, подумала она… а ведь в том, прежнем месте, я что-то слышала! Как же так?… Человек неожиданно отпрянул назад, замахиваясь мечом… и замер. Неммер поняла, что никаких доспехов на нём нет: это была кожаная куртка. Однако, что бы там ни было, пора было удирать. Не зря же он вздумал нападать!.. Она пробежала половину коридора, кинулась вниз по лестнцие (едва не полетев кубарем) и замерла, лишь остановившись у сорванных с петель ворот.

Выход наружу.

Рядом с ней и по другую сторону от дверного проёма некогда были ступени, ведущие вниз. Были — потому, что там теперь плескалась вода. Она слабо светилась голубоватым свечением и в метавшихся в глубине тенях Неммер померещилось что-то ужасное. Это вернуло её к жизни — кто-то спускался по лестнице. Вслед за ней. Правда, не бегом.

Не было время раздумывать, что за странности здесь творятся со звуками, да и со всем прочим. Неммер выбежала наружу, и с размаху налетела на другого воина — это был пониже ростом и явно не ожидал её появления.

На этот раз она, похоже, столкнулась с существом, столь же призрачным (или настоящим), как и она сама. В глазах ярко вспыхнуло и Неммер что-то отбросило наземь. Вскочив на ноги, Неммер заметила того самого, с мечом наголо, что бежал к своему приятелю на выручку… Приятель лежал у её ног, неподвижно.

Тут всё стало совершенно непонятно. Неммер кинулась наутёк, у поворота тропинки оглянулась — и заметила своего двойника, кинувшегося навструче воину.

Томительная пауза… и воин неожиданно застыл, с поднятым над головой мечом.

Двойник её куда-то делся.

Мир поплыл перед глазами. Неммер прижала ладони к груди…

…и очнулась от страшного грохота. Кто-то колотил в дверь изо всех сил.

— Кто там? — услышала она неприятный каркающий звук. Её собственный голос? Неммер сглотнула (это действие вызвало сильную боль в горле) и попыталась приподняться в постели. Тщетно. Руки и ноги отказывались служить.

— Кто там? — спросила она вновь, уже почти нормальным голосом. Шар под потолком засветился.

Одна. И никто не пытается ворваться.

Ей казалось, что её несколько раз сбросили с большой высоты. Кости были вроде бы целыми, но в остальном… Вся постель была перепачкана кровью, грязью и ещё какой-то гадостью. Вскрикнув, Неммер принялась сбрасывать с себя одеяло.

— Хонн! — закричала она, но вышел лишь хриплый шёпот.

Выбираться из превратившейся в зловонное болото постели было и нелегко, и противно. Руки и ноги почти не повиновались. Тело было покрыто легко сходящей плёнкой — судя по всему, это была сошедшая кожа. Под ней оказалась новая, очень чувствительная и невыносимо чешущаяся. Лишь спустя десяток минут ей удалось свалиться на пол. Затем сесть. Обоняние вернулось неожиданно — и Неммер вовсе не обрадовалась этому. Запахи были под стать тому, что она видела.

…Окончательно она очнулась, сидя в душе. Тело повиновалось с трудом и глядеть на саму себя можно было, только пересиливая отвращение: более всего Неммер походила на скелет, обтянутый кожей. Хуже всего было то, что прикосновение к «новой» коже было весьма болезненным. Единственное утешение: туман в голове, похоже, прошёл. Были провалы в памяти, были обрывки смутных воспоминаний — но не было силы, что то и дело отламывала часть воспоминаний, знаний, всего прочего — и уносила неведомо куда. Если не считать почти непереносимого чувства голода, Неммер ощущала себя совершенно здоровой.

Головокружение и боль в горле прошли бесследно.

Отчего же всё-таки здесь нигде нет ни одного зеркала?

Как и всё хорошее, празднества закончились быстро.

Помимо оказавшегося купцом Шеветта, услугами Теммокана готовы были воспользоваться ещё несколько людей. Все, как один, гости Дайнора. Однако праздник не прошёл бесследно и Теммокан ощутил, что рутинная, в общем, работа — перебирать «шарики» — становится не такой уж обыденной и неинтересной. Не зря же здесь обосновался Дракон! Хранилищ десятки, а майм работает только в одном из них. Может быть, потому, что одно из их сообществ теперь поселилось в подземельях под Шестью Башнями (чем, как пояснил Даллатер, раз и навсегда избавило всё окрестное население от массы возможных неприятностей).

А Шесть Башен — вон они, всего в семнадцати километрах… Спустя три дня после того, как закончились фейерверки и народные гуляния, Теммокан решил рискнуть. Прибор, которым он исследовал пригодность килианов, был точной копией того, что украшал собой стол Дракона. И вот, когда до окончания смены оставалось полчаса (погода была хорошей и работалось легко), Теммокан решился.

Сумерки должны были наступить не скоро, но жалюзи позволили создать необходимый полумрак. "Лампы тьмы" под рукой не было, да и как попросить подобное, не возбуждая подозрений?

Лёгкое прикосновение — и в воздухе появляется картинка. Какой прекрасный горный пейзаж… Где такой мог быть? Открыть каталог и посмотреть — в конце концов, каждый «шарик» внесён во все необходимые реестры. Да только это всё равно.

Как Дракон это делал? Вот этот рисунок позволяет управлять картинкой. Живое действие не нужно: интересно посмотреть на мир под разными углами зрения. Килиан отчасти напоминает глаз, что смотрит сразу во множество сторон. Ну-ка… Картинка вздрогнула и повернулась. Какой водопад… С трудом навигатор заставил себя отвлечься от пейзажа. Впрочем, невооружённым глазом было видно, как дрогнула линия горизонта — короткая полоска меж двух заострившихся белых пиков. И это тоже правильно: килиан хранит память только о том, что было видно из той точки, где он находился. Стоит сместиться, и он «попытается» достроить картинку. Это как если бы "волшебный фонарь" проецировал изображение на шар… Что бы такое найти? А, вот оно. Скала. Несколькими осторожными нажатиями (словно опасаясь обидеть "шарик"), навигатор приблизил скалу и попытался заглянуть «за» неё… Изображение исчезло. Теммокан облегчённо вздохнул. Всё правильно. Килиан не в состоянии отобразить то, что было вне поля зрения. Что ещё ты надеялся увидеть?

Он осторожно отключил проектор и вернул шарик на стол. Толкнул его ногтем пальца — шарик покатился и остановился, звонко стукнувшись о стенку контейнера.

Вот моя сегодняшняя порция. Три едва живых, два «протухших», остальные целые. Теммокан обнаружил, что сердце его бешено бьётся, а лоб покрылся холодным потом. Что это я? Словно воришка, заставляющий себя совершить первую кражу. Ничего недопустимого я не совершил… ведь верно?… Он обошёл контейнер. Погрузил руку в него (у всех «шариков» есть особая метка — можно ворощить их, сколько душе угодно) и вздрогнул. Что-то, совсем рядом с пальцами, блеснуло зелёным. Едва заметно. Обычно килианы серые — всех оттенков — либо желтоватые. Без исключений. Что это за фокус?

Он извлёк подозрительный шарик и повертел его в руках. Ничего особенного. Сероватый, тепловатый… словно спящий зверёк. Ладно, для очистки совести.