— Но ведь мы разгромили куда большие силы! — недоумённо воскликнул Кенвин. — Разве так уж опасны эти двое… или трое?…

— Нам чудовищно повезло, — было ответом. — И потери объединённых сил были раз в сорок больше, чем у армии moare. Если они теперь поумнеют и будут действовать скрытно и тихо…

Решительными шагами он вернулся к столу.

— Ладно, — переложив кристаллы в полагающийся контейнер, он протянул его помощнику. — Надеюсь, что я ошибаюсь. Никаких разговоров об этом, — он взглянул Кенвину в глаза и тот кивнул. — Надо действовать очень скрытно и осторожно… как, возможно, действует противник. Незаметно и постепенно усилить патрулирование этого места. Сдать кристаллы в архив, как полагается. Подготовить отчёт и продолжать заниматься своими делами. Он с хрустом размял пальцы и позвонил в колокольчик.

— Но лучше заранее ожидать очень больших неприятностей, — добавил он совсем тихо. — Сажусь писать отчёт. Позаботься, чтобы меня не отвлекали. Кенвин взял контейнер и, кивнув, направился к двери.

На душе у него было очень неспокойно. 17Е6, подумал он и поёжился. Великие боги, кому только пришло на ум создавать всё это?… Крысы по-прежнему не шли у него из ума.

Это был самый странный Новый Год, который Теммокан встречал в своей жизни.

Прежде всего, он никуда не ходил. Не должен был. Собирался, да… сон сморил. Трудно понять, как могла напасть на него дремота, но — факт. И всё же Теммокан, сам не зная как, очнулся в тот момент, когда переступал порог Белого Зала магистрата.

Как и в других центральных государствах, подлинный Новый Год отмечался поблизости от равноденствия (в Дайноре — спустя пять дней, в канун древнего праздника Холодных Дождей). «Средний» Новый Год отмечался просто потому, что, как и многие другие события среднего календаря, связывал весь мир в нечто целое. Условное, хрупкое, подчас незримое, но целое.

…На пороге ему, как и прочим приглашённым (а таких набралось сотни четыре), вручили крохотный букетик. Разумеется, из бессмертника. Цветок этот был реликтом какого-то непредставимо далёкого прошлого и рос, где ему заблагорассудится. Дайнор был единственным городом, где бессмертник рос практически повсеместно. Порой даже приходилось огораживать лужайки, обильно им поросшие — во время цветения немногим было дано выдержать зрелище даже одного раскрывшегося цветка — не говоря уже о целой лужайке.

Единственный цветок, который так сильно влияет на разум смотрящего, к какой бы расе смотрящий ни принадлежал… "За этот букетик где-нибудь на дальнем Западе мне бы отсыпали не менее полтысячи", подумал островитянин машинально. Ему доводилось проводить корабли с подобным грузом в едва тронутые цивилизацией закоулки мира, и там, где бессмертник не рос никогда, спрос на него был невероятно огромным. В особенности, если там бушевала эпидемия… А здесь этот букетик не стоит ни гроша. До чего поразителен этот мир! Букетик был величиной в две фаланги пальца, и Теммокан — как и полагалось — приколол его изящной булавкой к лацкану. Талисман. Предки здешних жителей возводили алтари в тех местах, где бессмертник рос особенно густо. И, вероятно, не зря — даром что обычные Люди, а живут самое меньшее по три сотни лет.

Теммокан ощутил, что более всего ему хочется на корабль. На море, равно грозное и милостивое, уравнивающее всех, кто отваживался покинуть прочную земную твердь.

Но не сейчас. Сегодня полагается радоваться и ни о чём не беспокоиться.

Первоначально навигатор ощущал себя белой вороной. Не только из-за внешности — обитатели Хевертских островов отличались ярким, почти что красным цветом кожи, почти что белоснежными волосами и высоким ростом. И не за профессию — здесь были и другие мореплаватели, хотя бы и в отставке. Может быть, из-за сочетания всего этого? Или попросту потому, что он ощущал себя чужеродным всему остальному миру?… Так и стоял в сторонке, не замечая ничьих взглядов. А зря, наверное. Если уж не успел свести счёты с жизнью, то надо как-то примириться с её продолжением.

— Хевертиец? — услышал Теммокан неожиданно. От неожиданности он вздрогнул и едва не уронил свой бокал. Сколько я уже выпил? — подумалось неожиданно. Хмелел он медленно, но лёгкая приподнятость уже ощущалась. Тут он вспомнил, что от него ожидается ответ.

Собеседником оказался худощавый южанин — преклонного возраста, скорее всего. Тяжело определять возраст на глаз — у него на островах редким людям удавалось дожить до семидесяти.

Рядом с южанином стояла привлекательная дама… куда моложе его, подумал Теммокан, приветствуя обоих лёгким поклоном. Нравы здесь простые. У него на родине спрашивать, кто ты родом и откуда, вовсе не допускалось.

— Верно, — ответил Теммокан и представился своим полным именем. Это произвело впечатление как на его собеседников, так и на стоявших поблизости.

— Вы возглавляли экспедицию к Поясу? — воскликнул человек восхищённо. Теммокан смутился. Тот, кто не видел, как в двух милях от тебя бесшумно танцуют волны, каждая высотой метров триста, тот вообще ничего не видел. Никто не смог бы спасти флотилию, попытайся она проникнуть за пределы бушующего барьера, но провести её сквозь многочисленные рифы… да. Было такое. Видимо, не так уж безвестен я на этом свете?…

— И надеюсь, что это было в последний раз, — продолжал навигатор. — Слишком уж… ничтожным себя ощущаешь.

— Тем не менее… — человек спохватился. — Прошу прощения. Шеветт Аллианад анс Кетенор. Моя сестра, Шеагар.

— Очень приятно, — ответил Теммокан совершенно искренне. Вино делало свою чёрную работу, и мир переставал казаться средоточием невзгод. — Видимо, сами небеса позволили мне встретиться с вами, — продолжал Шеветт, увлекая всех за собой к небольшому столику в одном из уголков Зала. — Мне как раз был нужен молодой человек вроде вас — опытный, знающий толк в навигации и не боящийся риска.

— Я, в общем-то, сейчас как бы не у дел, — ответил Теммокан, испытывающий от взгляда Шеагар всё большее беспокойство. — Что-то вроде длительного отпуска.

— Я в курсе, — махнул рукой собеседник, не обращая внимания на тень, скользнувшую по лицу островитянина. Очень интересно. Что, Светлейший не так уж ревностно хранит чужие секреты?…

— О делах потом, — прервала его Шеагар. Голос у неё оказался приятным. — Теммокан, расскажите нам что-нибудь о своих путешествиях! Вы ведь так много повидали…

Теммокан кивнул и некоторое время раздумывал, что бы такое им рассказать.

Здесь действительно мог разместиться целый город. Подумать только, и это таинственное место было совсем рядом с деревней! Неммер долго стояла за дверью, отгородившей её от места, служившего прихожей и столовой одновременно и терялась в раздумиях. Коридор уходил вперёд сколько хватало взгляда. Двери, двери, двери… все с непонятными надписями. Свежий прохладный воздух. И едва различимые звуки. Она вслушивалась, затаив дыхание — сон моментально слетел с неё, как только дверь затворилась.

Что-то вроде потрескивания, слабого свиста ветра в печной трубе. Отголоски музыки… откуда всё это? Закрыв глаза, можно было подумать, что она стоит где-то этажом выше шумной общей комнаты какого-нибудь трактира.

Точно ли здесь никого нет?

И что имел в виду Хонн, говоря "у меня дома"? Совершенно ясно, что к постройке всего этого никакого отношения он не имеет. Представить страшно, сколько труда вложено в это великолепие… и кто мог бы здесь жить. Раз всевидящие маги, сопровождавшие «охотников», не заметили такого странного места, значит, не зря.

Ой, Неммер, не думай, о чём не стоит…

Она выбрала наугад пятую слева комнату и осторожно постучала. Нет ответа. Никакого особенного эха не последовало. Ей вовсе не казалось, что она — одна в этом покинутом всеми лабиринте коридоров. Вон они, начинаются шагах в тридцати — перекрёсток, далее — ещё один. Неммер осторожно повернула ручку двери. С едва заметным скрипом та отворилась.