Долго высматривать связного полковнику не пришлось. Пришедшая на встречу Воронцова оделась довольно броско, чтобы ее можно было легко заметить. Молодая женщина была в темно-синем костюме, поверх которого набросила манто леопардовой расцветки, волосы и шею скрывала также темно-синяя косынка, а черные солнцезащитные очки в дорогой роговой оправе прикрывали глаза. Несмотря на броский вид, Алена выглядела как женщина влиятельная и знающая себе цену.

Перед ней дымилась чашка с нетронутым черным кофе по-турецки, рядом лежала небольшая замшевая сумочка. Глядя перед собой, молодая женщина задумчиво курила длинную тонкую сигарету.

Христофоров направился к столику Алены, коротко кивнул в знак приветствия и сел на свободный стул напротив. Оба знали друг друга лично, поэтому не было необходимости в пароле.

– Кофе и миндальное печенье, – сделал заказ чекист подоспевшему официанту.

– Судя по вашему вызову, можно приступать к работе? – Христофоров вопросительно взглянул на Воронцову.

– Не совсем так. – Алена стряхнула столбик пепла в небольшую металлическую пепельницу. – Найти «Аграбу» в порту большого труда не составило. Настораживало другое: яхта стоит у дальнего пирса и находится практически без охраны. – Женщина щелкнула замочком сумочки и выложила на стол пачку фотографий, результаты ее многодневных наблюдений за парусником «Аграба» и членами экипажа.

Владимир Николаевич взял снимки и стал внимательно их рассматривать, а заодно слушал рассказ коллеги из внешней разведки о ее подозрениях и методах оперативно-аналитической работы. Полковника не беспокоило то, что Алена рассказывает со всеми подробностями и деталями. Поблизости посторонних не было, а на случай электронных средств подслушивания («жучка» или направленного микрофона) в его кармане лежал скэлер, электронная глушилка, такая же «игрушка» была и у Воронцовой.

Пачка снимков была толстой, фотографий оказалось несколько десятков. На одних была запечатлена сама белоснежная красавица яхта, на других – люди, находящиеся на ее борту, зафиксированные в разное время, и неоднократно. Умная аппаратура запечатлела каждого фигуранта несколько раз с разной степенью увеличения…

Алена замолчала, к их столику приблизился официант с заказом. Поклонившись, он снова удалился. Христофоров не стал убирать или хотя бы переворачивать снимки, ничего сверхсекретного на них не было, так зачем же создавать повод для лишних подозрений.

– Понять, в чем дело, я смогла, – продолжила свой рассказ молодая женщина, – только после того, как изучила подробно портовые архивы и другие вспомогательные источники информации. – Алена сделала паузу, как человек, который собирается сообщить страшную тайну. – Дело в том, что «Аграба» пришвартована у официального пирса седьмой флотилии катеров береговой охраны Турции. – Она вновь замолчала в ожидании реакции собеседника, но тот по-прежнему безмятежно продолжал рассматривать фотографии. – Эта флотилия была создана в разгар холодной войны, ее профиль – борьба с подводными диверсантами противника. Сама база находится за молом, который с одной стороны выполнили какдосмотровый пирс. Все подходы к базе седьмой флотилии надежно прикрыты подводными сенсорными датчиками, эхолотными станциями и гидролокаторами. Несмотря на окончание холодной войны, этот отряд береговой охраны по-прежнему несет боевое дежурство. И любая попытка приблизиться под водой даже к внешнему пирсу неизменно приводит к тому, что турки засекают аквалангистов. Яхта в Стамбульском порту, как в сейфе швейцарского банка, – наконец подвела итог своим расследованиям Воронцова.

Владимир машинально кивнул и хотел что-то сказать, как его внимание привлек один из снимков, не особо четкий. Он вытащил следующий, увеличенный, и наконец третий. Самый четкий…

– Твою мать, – непроизвольно выругался полковник, глядя на фото молодого человека, раздетого по пояс, в одних пятнистых брюках.

– Кто это? – не поняла чекиста Алена.

– Даже не знаю, что сказать, – пожал плечами Владимир. – Коварный демон или, наоборот, мой ангел-хранитель. Несколько лет назад я этого парня, чтобы использовать в одной оперативной комбинации, упрятал в Бутырку. После полученного согласия на сотрудничество, конечно, вытащил, а потом еще несколько раз он спасал мне жизнь. – Видя в глазах Алены недоверие, полковник тяжело вздохнул и, положив свою ладонь на руку женщины, почти шепотом произнес: – По всем канонам жанра Асламбек Максуров должен был «соскочить». Все сходилось, и все было рассчитано, только он не учел одного – на его пути встал Стрелок. Витька взорвал Асламбека и его напарника вместе с летающей лодкой «Корвет». В управлении считали, что и он погиб, а он, видишь, здесь объявился, да еще на яхте Аббаса, мистика какая-то. Прямо хоть в церковь иди.

– А если предложить такую версию – этот Витька Стрелок ликвидировал Асламбека Максурова, а сам продал Махмуду Аббасу архив «Джаамата»?

– Не-е, – усмехнулся Христофоров. – Тут есть две немаловажные детали. Первая: если бы многоуважаемый Аббас получил архив, то уже давным-давно под всеми парусами шел бы в Триполи, а не ждал у моря погоды. И второе: когда наши водолазы достали обломки «Корвета», в пилотской кабине обнаружили два трупа. У одного из них была обнаружена копия архива.

Воронцова хотела что-то возразить, но ее перебил насмешливый женский голос:

– Значит, вот как мы дышим воздухом истории?

За спиной Владимира стояли дражайшая супруга Дарья и любимое чадо Ольга. Мать и дочь были прилично нагружены раздутыми цветастыми кульками. Благоверная наверняка разыскивала супруга по причине преждевременной растраты всей выданной наличности. Впрочем, в данный момент полковнику было не до составления гипотез, как именно его нашла жена, главное было – предотвратить публичный скандал.

– Дома поговорим, – не оборачиваясь, произнес он глухим голосом и для пояснения, где находится дом, добавил: – В Москве.

Дарья Васильевна презрительно поджала губы и ринулась на выход, оставив последнее слово за собой:

– Подлец.

Ольга последовала за матерью, высказавшись по поводу увиденного гораздо многословнее:

– А папашка-то наш, оказывается, еще тот жеребец.

Едва они покинули кофейню, Христофоров убрал руку с руки Алены, достал мобильный телефон и набрал один из местных номеров.

– Цветочный магазин «Бахчисарай», – донеслось из трубки.

– Мне нужно отправить две орхидеи на родину.

– Как быстро следует исполнить ваш заказ? – поинтересовался невидимый, но тем не менее весьма услужливый клерк.

– Чтоб сегодня уже были дома! – рявкнул полковник, прежде чем отключить телефон. Он перевел взгляд на замершую Алену Воронцову и задумчиво произнес: – Мне во что бы то ни стало нужно увидеться с Виктором.

Степь под беспощадным южным солнцем выгорела до желтого цвета пыли, и уже невозможно было понять, где трава шевелит сухими стеблями, а где ветер играет с пыльными проплешинами.

Федеральные войска выстояли у предгорий Дагестана, удержали горную республику и, переломив ход военной кампании, двинулись на равнинную часть Чечни…

Жара, нестерпимо печет солнце. Горько-соленый пот жжет глаза. Бандана, стягивающая голову, маскировочные комбинезоны на голое тело – все обильно пропиталось потом.

– Блин, как в сауне, – словно угадав мысли Виктора, кричит пулеметчик Морозов, пытаясь своим голосом заглушить рев бэтээровского двигателя. Куда там.

Савченко кивает, разговаривать неохота. Степная пыль всюду, в волосах, на бровях, в ушах и ноздрях. Во рту будто наждак, только зубы скрипят.

Как всегда, разведка идет впереди. Три БТРа с морскими пехотинцами на броне бодро бегут по грунтовой дороге, как дымовую завесу протягивая за собой шлейф пыли. Прикрывая глаза мотоциклетными очками, Виктор, глядя на облако пыли, почти с сожалением думает о тех, кто идет следом за разведчиками.

Вторые сутки сводный батальон морской пехоты продвигается в глубь Чечни, и за все это время по ним не было сделано ни одного выстрела. Все это невольно наводило разведчиков на тревожные раздумья. Впереди может ждать серьезная засада. Эта мысль заставляла держать пальцы на спусковых крючках автоматов и внимательно смотреть по сторонам.