Только и федералы были уже не те, что в первую чеченскую войну. Теперь все было по-другому, кроме пехоты подтащили танки, артиллерию, и два дня с упорством бульдозера сокрушали дом за домом. А когда остались лишь дымящиеся развалины, пошли вэвэшники, под прикрытием танков совершившие окончательную зачистку.

В той мясорубке мало кто выжил, тяжело раненного Таймураза вынесли ночью через дренажную систему. С десятком бойцов выбрались Хитрый Беслан (который лично разведал систему) и Абдулла, потерявший в этом бою глаз и получивший кличку Кривой. Это были самые верные люди Пророка, и если он мог безгранично на кого положиться, то только на них.

– Ты звал нас, Пророк? – первым к Хадышеву подошел Беслан, у него были длинные золотистые волосы, стянутые черной банданой, на которую сверху он натянул камуфлированную вязаную шапку. Борода у Беслана плохо росла, редкие золотистые волосы только прикрывали подбородок. Хитрый был одет в теплый натовский камуфляж, поверх куртки носил разгрузочный жилет, подсумки которого были набиты запасными боеприпасами. Слева на поясе висел самодельный нож с гравировкой в виде черепа с костями и надписью арабскими письменами, гласившими: «Смерть неверным собакам». А под правой рукой в кобуре лежал пистолет Макарова с наградной табличкой, припаянной к ствольной коробке: «Почетному чекисту…» – память о первых днях чеченского суверенитета, когда озверевшими абреками вырезались как обычные граждане, так и высокопоставленные офицеры спецслужб, не успевшие вовремя покинуть мятежную республику.

– Если тебя с этим набором поймают русские, даже до комендатуры тащить не станут. Повесят на первом же суку, – часто повторял Хадышев. Но Хитрый только небрежно отмахивался.

Продолжая сидеть на спальнике, Таймураз внимательно посмотрел на боевика снизу вверх и тихо произнес:

– Давай перекусим вместе, нужно кое-что обсудить.

Хитрый понимающе кивнул, сбросил с плеча свой рюкзак, на который опустил автомат с навинченным на ствол длинным цилиндром прибора бесшумной стрельбы, делающим оружие непропорциональным и уродливым.

Расстелив свой спальник, Беслан уселся напротив полевого командира и принялся доставать из рюкзака различную снедь, завернутую в обрывки газеты.

Следом появился Абдулла, невысокий мужчина с густой черной бородой и такой же черной повязкой, закрывавшей левый глаз. Кривой, как и большинство боевиков, был одет в натовский камуфляж, такой же разгрузочный жилет со множеством подсумков, только вместо автомата он всюду таскал за собой самозарядный карабин Симонова (СКС).

Абдулла не задавал ненужных вопросов, он, как и Хитрый, снял рюкзак, расстелил на голых камнях спальник и тяжело опустился на него.

Еда у чеченцев была небогатая, хотя и скудной назвать ее нельзя было. Тонкий лист лаваша, в который были завернуты куски отварной курицы с репчатым луком и зеленью, чеснок и варенные в меду финики. Промерзлая еда хрустела на зубах, но разводить костры Таймураз строго-настрого запретил, помня инструкцию, гласившую, что вдоль границы курсируют федеральные самолеты-разведчики, оснащенные специальной аппаратурой, способной засекать тепло (термографы называются). Если их отряд засекут, то пересечь границу им не удастся.

Утолив голод, Пророк сунул остатки пищи обратно в рюкзак, тщательно обтер руки об одежду. Хитрый и Кривой не заставили долго ждать, доев, они тут же скрыли все следы трапезы. Таймураз Хадышев достал из-под разгрузочного жилета сложенный вчетверо лист карты и разложил на ровном пространстве между спальниками. Время на ознакомление с обстановкой не требовалось, не один месяц сидевшие в Панкисском ущелье изучали карту предстоящих маршрутов и район возможных действий.

– Сегодня ночью мы выйдем к границе, – толстый указательный палец Пророка ткнулся в карту. – Это район седьмой погранзаставы, кодовое имя «Незабудка». Застава хорошо оснащена и укреплена. Батарея стодвадцатимиллиметровых минометов, несколько спаренных зенитных установок, не считая пулеметов, снайперов и автоматических гранатометов. Мы не сможем пройти на этом участке границу незамеченными. Даже если мы оставим здесь караван с вьюками, то все равно слишком много людей, чтобы остаться незамеченными.

– Нужно разделиться на несколько групп по пять-шесть человек и переходить границу в нескольких местах, – предложил Кривой Абдулла.

– Да, чтобы потом всем встретиться в обусловленном заранее месте, – закончил мысль товарища Хитрый.

– Неплохой вариант, – согласился Таймураз, но тут же отрицательно покачал головой. – Но нам он не подходит. – Видя непонимание на лицах Абдуллы и Беслана, тяжело вздохнул и начал пояснять: – Во-первых, весь этот переход займет довольно много времени, а у нас его как раз и нет. Во-вторых, слишком много рассеянных групп получится, и здесь не исключена возможность того, что какая-то из них наткнется на засаду и кто-то попадет в лапы «гоблинам». А они умеют выжимать из пленных всю информацию. В таком случае место общего сбора станет известно федералам, а уж тогда нам и сам Аллах не поможет.

– Может, ты предлагаешь нам вернуться? – удивленно спросил отважный, но недалекий Абдулла, его более разумный товарищ, решил промолчать.

– Не я единолично решил идти через границу, и не мне это решение отменять, – неожиданно зло ответил Хадышев, но тут же сообразив, что соратники не хотели его оскорбить, заговорил более примирительным тоном: – Мы идем в Ичкерию не для того, чтобы убить десяток-другой федералов или сжечь пару БТРов или БМП. Мне поручено провести диверсию, от которой содрогнется вся Россия. Все предыдущие акции им покажутся шалостями хулиганов. Вот поэтому я никаких сил не пожалею, чтобы перейти границу. – Соратники понятия не имели, о чем идет речь, поэтому благоразумно решили хранить молчание.

– Мы поступим по-другому, – продолжал вещать Пророк. – Сегодня ночью ты, Абдулла, возьмешь полсотни бойцов и нападешь на «Незабудку». Свяжешь их боем, пока мы будем переходить границу, потом вернешься обратно в ущелье.

– Таймураз, ты думаешь, пограничники такие глупые, да? – горячо заговорил Абдулла. – Даже если они не заметят вашего перехода, то уж точно догадаются, что нападение на заставу неспроста.

– Я знаю, – полевой командир кивнул и провел руками по бороде. Взглянув на Хитрого, он продолжил: – С караваном мы углубимся на десять-двадцать километров. Дальше я с двумя десятками бойцов уйду в глубь республики, а ты, Беслан, покружишь немного и, как только федералы насядут на тебя, бросишь караван и вернешься назад, за границу. Главное, чтобы никто в плен не попал.

– Как так, бросить караван? – удивился Абдулла. – Со всем грузом?

– Да, – кивнул Таймураз, но, наткнувшись на недоуменные взгляды, добавил: – У федералов тоже должны быть праздники. Возьмут караван, а это новые ордена, звания. Все рады, никому и в голову не придет что-то вынюхивать.

Абдулла и Беслан переглянулись, только теперь до них дошло, какая по своим масштабам должна быть диверсия, если ради ее прикрытия стоит отдать в руки федералов караван с оружием и боеприпасами.

– А теперь нам следует отдохнуть, – закончив совещание, решительно заявил Пророк, сворачивая карту. – Ночь предстоит сегодня тяжелая…

В игровом зале казино, как всегда, царило нездоровое возбуждение. За игровыми столами собрались азартные туристы, бодро проигрывавшие свои кровные и некровные сбережения. Как правило, ближе к полуночи накал страстей достигал своего пика. Кто-то из проигравших заказывал два двойных бурбона в один бокал, а выигравший, наоборот, щедро одаривал фишками «на чай» крупье, сдавшего победную комбинацию, официанта, вовремя оказавшегося под рукой, и даже сидящую рядом девицу.

Где-то в глубине зала звучал пронзительный и истеричный женский смех, а от соседнего стола два шкафообразных секьюрити выводили под руки упившегося игрока.

Владимир Христофоров по долгу службы посетил не один десяток казино (в начале бурных девяностых возглавлял отдел по пресечению организованной преступности), поэтому хорошо знал почти все игорные заведения Москвы и Санкт-Петербурга, бывал во многих казино крупнейших городов европейской части России, а также Украины, Белоруссии и стран Балтии.