Г л а в а XIII
Ландрупп шел вдоль берега на запад. Вдали чернел на льду «Лахтак», украшая однообразный арктический ландшафт. Его мачты долго привлекали внимание Лейте и Степы. Самый старый и самый молодой из моряков «Лахтака» любовались мачтами и бушпритом своего судна.
— Когда же наконец весь этот лед растает? — спрашивал юнга.
— Должен растаять до августа. А если не растает, значит, придется отложить дело до будущего года.
— А скоро он начнет таять?
— Через месяц-полтора. Но если налетит хороший штормовой ветер, то сразу все сокрушит и развеет... Плохо, что остановились между айсбергами. Здесь лед может стоять еще долго после того, как в море его уже разломает.
— Что же мы будем делать в этом случае?
— В таких случаях стараются использовать ледовый якорь, разбивают лед ломами и пешнями[29] . А если это не помогает, тогда его взрывают, если есть чем. Не помогут взрывы — ждут ледокола или остаются во льдах до следующего лета.
— На ледокол нам рассчитывать, к сожалению, не приходится.
— Ясное дело! Немой пароход. Кто про нас знает? Я уже думал: нужно было бы запретить радистам покидать пароход во время полярных рейсов, если на пароходе больше никто не разбирается в радио.
— А я думаю, что нужно научить радиоделу всех штурманов. Пусть хоть и медленно, но передают. Случилось какое-нибудь несчастье с радистом — штурман может его заменить.
Они пересекли большой, высокий мыс и завернули за холм. Пароход скрылся из виду. Берег острова круто повернул на север. Вдоль западного побережья виднелись большие полыньи.
— Откуда здесь столько их? — удивился Лейте. — Еще не время им так густо появляться среди льдов. А может быть, весна уже скоро?
Лейте принялся расспрашивать норвежца, далеко ли до лагеря, но тот ответил знаками, что, мол, ничего не понимаю.
Через некоторое время начали попадаться следы лыжников и пешеходов. Моряки решили, что норвежский лагерь недалеко.
Но, когда внезапно встретился совсем свежий след, норвежец остановился и несколько минут, о чем-то раздумывая, озирался по сторонам.
— Ищет чего-то, — догадался Степа.
— Думаю, что их лагерь должен быть вот за этим холмом. По крайней мере, оттуда мы должны его увидеть, — сказал Лейте.
Ландрупп неожиданно свернул в сторону, приглашая спутников за собой. Теперь он шел не по следу, а пробивался через глубокий снег, оставляя берег в стороне.
Тем временем солнце начало спускаться за ледяной горизонт.
Наступал вечер. Следовало ожидать ясной ночи, потому что на безоблачном небе уже всходила луна.
— Как-то нам придется сегодня ночевать в гостях? — пробормотал Лейте.
— Что вы говорите? — спросил юнга.
Но Лейте не ответил.
Ландрупп повел их в овраг, который, по-видимому, во время оттепели заливала вода. Овраг, извиваясь, заворачивал за холм, за которым старый моряк надеялся увидеть норвежский лагерь.
Минут через сорок Ландрупп вывел их из оврага и повел дальше по склону холма. Потом они вышли на другую сторону, где увидели несколько выступавших из земли больших скал.
— Что за чертовщина? — сердился Лейте, но послушно шел за норвежцем.
Подойдя к скалам, увидели наконец лагерь экипажа «Исбёрн». Этот лагерь стоял примерно в километре от них, ближе к морю. Он был наполовину спрятан за склоном холма. Из-за холма выглядывали две палатки и половина хижины; другую половину закрывала скала.
— Уф! — обрадовался Лейте.
Ландрупп остановился. Он показал на лагерь и что-то долго говорил, помогая себе жестами, что, мол, не следует выходить из-за скал.
— Гав-гав-гав! Гав-гав-гав! — лаял он и ляскал зубами, делая при этом страшное лицо.
— Злые собаки? — спросил Лейте. — Это неважно. Мы их прикладами разгоним. — И он показал, как будет бить собак прикладом.
Но норвежец решительно замахал головой.
— Ну, а что же?
Ландрупп показал, что они должны посидеть здесь, за скалами, пока он сходит в лагерь, привяжет собак и вернется за ними.
— Ну и морока! — рассердился старый моряк. — Неужели такие проклятые псины? Гм!.. Ничего не поделаешь. Валяй!
Норвежец понял, что с ним согласились, и, оставив советских моряков за скалами, поспешил в свой лагерь.
Делегаты «Лахтака» уселись на каком-то плоском камне.
— Мне уже есть захотелось, — сказал юнга.
— Рано, рано... Был бы с нами механик, он бы начал уверять, что смолоду мог ничего не есть целыми неделями, а теперь...
— А теперь его желудок требует еды как можно чаще, — закончил юнга, и оба моряка рассмеялись.
— Ну, давай поужинаем, а то кто знает, как и чем будут нас угощать хозяева.
Достали «первую порцию», которую держали за пазухой, чтобы она не замерзла. Это были сухари и банка мясных консервов.
Пока ели, стало темно. Мороз становился чувствительным. Луна светила ярко.
Норвежец не возвращался что-то слишком долго.
— Что они там, собак ловят? — удивлялся Лейте. — Интересно, что это за собаки? На скольких островах я ни бывал, нигде особенно злых собак не видел. Может быть, у них люди как собаки, — философствовал боцман.
Г л а в а XIV
Моряки услышали позади себя шуршание лыж. Обернувшись, они увидели шесть или семь человек, которые один за другим приближались к ним. Передний был не далее чем в пятнадцати шагах.
Лейте и Степа встали в молчаливом ожидании.
На камне лежали остатки их ужина. Рядом стояли ружья. Норвежцы подходили молча, не начиная разговора. И Лейте и Степа почувствовали какую-то настороженность у этих людей, которые появились столь необычным образом, словно крадучись. Норвежцы окружили их. Наконец старый моряк не выдержал и, стараясь быть спокойным, нарушил молчание:
— Привет, друзья! Кто из вас владеет английским языком?
Норвежцы, ничего не отвечая, подошли еще ближе. Юнга почувствовал волнение. Он обернулся и увидел, как один из них обеими руками сгреб их ружья. В этом молчании, в суровых лицах и в наглом захвате винтовок чувствовалось что-то грозное.
— Го! — сказал один из норвежцев и показал рукою, приказывая идти.
— В чем дело? — возмутился Лейте. — Мы советские моряки. Понимаете? Ожидаем Ландруппа, Ландруппа! Нам нужно капитана Ларсена. Капитана Ларсена!
— Го! — грозно нахмурившись, крикнул норвежец.
Остальные лыжники угрожающе придвинулись, и делегатам пришлось подчиниться. Их повели в норвежский лагерь.
— Что за напасть! — бормотал Лейте. — Где их дурацкий капитан?
Степа совсем растерялся и жался к старому боцману. Мысль его усиленно работала.
— У меня есть только одно объяснение, — сказал юнга Лейте. — Наверное, норвежцы перессорились между собой и у них что-то вроде войны. Подозрительное поведение Ландруппа в этом случае объясняется: он боялся встретить врагов. Капитан Ларсен не приглашал нас к себе, очевидно, потому, что не хотел рассказывать об этой вражде. К тому же он и сам, наверное, не без греха. Не готовятся ли эти лыжники напасть на лагерь?
— Что-то не похоже, — ответил боцман. — Идут они, как к себе домой.
Действительно, норвежцы шли кучкой и громко разговаривали.
Подошли к лагерю. Несколько человек вышли навстречу, но среди них не было ни капитана Ларсена, ни Ландруппа. Прибывших встретили радостными криками. С делегатами же обращались, как с преступниками: связали руки и поставили около них трех вооруженных людей.