Все знали, что вместе им оставаться выгоднее. Журналист Анатолий Баранов назвал КПРФ монопольным акционерным обществом по оказанию оппозиционных услуг населению. Пока монополия была признана государством, всякий, занимающийся подобным бизнесом, знал: иного способа, кроме как войти в долю, не существует.

Беда в том, что после прихода к власти в Кремле «северного альянса» оппозиционные настроения в обществе, вопреки официальным рейтингам, начали нарастать. КПРФ была обречена на успех вне зависимости от качества своего руководства и своей идеологии - просто в силу специфического монопольного положения. Однако статус монополиста был на самом деле присвоен партии государством. Почувствовав неладное, в Кремле начали менять правила игры. В партии Зюганова к такому повороту событий готовы не были, а вести политическую борьбу не умели. Кремль отобрал у Зюганова лицензию.

Поняв это, многочисленные припартийные политические кланы начали самостоятельную игру. Зюганов, напротив, вел себя так, будто ничего не происходит. Конфликт между руководством КПРФ и Селезневым, тлевший уже не первый год, легко можно было бы замять, если бы руководство осознавало, что ситуация выходит из-под контроля. Но они по-прежнему верили, что раскол невозможен, а потому решили «дожать» спикера так же, как делали с прежними жертвами.

Результат не заставил себя долго ждать. За Селезневым пошли другие председатели комитетов - Светлана Горячева и Николай Губенко, а значительная часть партийных организаций откровенно заявила о несогласии с исключением «отступников». Заметим в скобках, что решение наказать людей за нарушение устава было формально справедливым. Другое дело, что раньше в КПРФ на такие нарушения никто внимания не обращал, депутаты голосовали за бюджет вопреки решению фракции и вообще вели себя весьма свободно.

За Селезневым из партии вышел Геннадий Ходырев, самый, пожалуй, влиятельный из «красных» губернаторов. Такие вещи не делаются случайно. Ходырев уже и так членство в партии приостановил. Он мог изобразить, что происходящее его не касается. Решение Ходырева имеет смысл лишь как сигнал своим сторонникам в партии: «Ребята, отсюда пора сваливать!»

«Партия будет окуваиваться»

Именно так характеризовал происходящее с КПРФ Геннадий Селезнев. Неологизм «окуваивание» еще не вошел в толковый словарь русского языка. Речь идет о росте влияния московского партийного лидера Александра Куваева, которого пресса уже окрестила «радикалом». Между тем Куваев отнюдь не принадлежит к числу поклонников Зюганова. И Селезнев, и Куваев понимают, что жить по-старому партия не может. Но рецепты у них противоположные. Селезнев настаивает на умеренности. Предлагаемый им путь вопреки мнению, уже прозвучавшему в большинстве газет, не к социал-демократии, а просто к политическому центру. Показательно, что, объявив сперва о нежелании «бегать по партиям», спикер Думы быстро изменил решение и призвал свое движение «Россия» преобразоваться не то в партию, не то в избирательный блок.

Если такой блок действительно состоится, он, скорее всего, станет двойником «Единой России». Однако смысл в создании такого блока отнюдь не политический. Перейти из «оппозиционной» КПРФ сразу в ряды сторонников президента не так просто, тем более в массовом порядке. «Россия» изначально складывалась как мостик, по которому подобный переход можно будет провести.

Иное дело - Куваев и его сторонники. Они не только готовы сжечь мосты, от которых им все равно нет никакой пользы, но и хотели бы, чтобы партия хоть немного соответствовала своему названию. Если для Зюганова «коммунизм» - просто торговая марка, раскрученный бренд, то для Куваева - еще и идеология. Его коммунизм вполне традиционный, вполне советский, но откуда взяться иному?

Добившись исключения Селезнева из КПРФ, московская парторганизация выиграла важное сражение. Политическая ответственность все равно лежит на Зюганове. Но когда «умеренные» начнут покидать ряды партии, выяснится, что окружающие лидера националисты немногочисленны и невлиятельны. Сила руководства была в возможности маневрировать между группировками. С уходом «умеренных» националисты оказываются под ударом. Предложить партии им нечего. Ослабленный в борьбе с Селезневым, дискредитированный и уже не страшный, Зюганов останется один на один с коммунистами.

Борьба с зюгановщиной

После главы о победе над «правоцентристским уклоном в КПРФ» будущий историк партии должен будет написать раздел о «преодолении зюгановщины». Как и положено, все кончится триумфом ленинских традиций и самоочищением.

Но что значат разборки, происходящие внутри КПРФ, для общества в целом? Кремль собирается поступить с Компартией примерно так же, как Чубайс - с РАО «ЕЭС». Все ценное выделить в «умеренную оппозицию», которая будет даже и не оппозицией вовсе, а опорой президента. Усеченную и «окуваенную» Компартию оставить доживать на обочине политической жизни, без губернаторов, с 15% голосов в Думе. Однако это лишь один из возможных сценариев. Раскол КПРФ высвобождает скованную раньше политическую энергию. Уменьшенная в размере и обедневшая партия может стать более живой и эффективной. А с другой стороны, кто сказал, что в итоге раскола появятся только две организации? Монопольная позиция КПРФ делала невозможной серьезную левую или оппозиционную политику. Теперь, когда монополия подорвана, могут сложиться новые политические силы, соответствующие потребностям общества. И совсем не очевидно, что кремлевские политтехнологи останутся довольны результатами своей работы.

Партийные войны: эпизод 2

Кризис, разразившийся в КПРФ после исключения из партии Геннадия Селезнева, перестал быть сюжетом газетных первых полос и телевизионных аналитических шоу. Его заслонили куда более впечатляющие события: погромы в центре столицы и борьба с экстремизмом, постепенно превращающаяся в новую государственную идею, вместо дискредитированного погромщиками и игроками российской сборной футбола. Однако болезнь, которой страдает крупнейшая партия страны, отнюдь не была прекращена с помощью хирургической операции на пленуме ЦК. Она продолжается в другой форме.

Исключение из думской фракции «отступников», уже исключенных из партии, стало логическим завершением чистки рядов. Здесь есть, конечно, свои нюансы: во фракции могут состоять и беспартийные. Но, с другой стороны, причиной исключения из партии Селезнева, Губенко и Горячевой были именно разногласия по парламентской тактике. Следовательно, оставлять их во фракции не представляется возможным. Все правильно.

Тем не менее процедура исключения преподнесла новые сюрпризы. Мало того что во фракции, как ранее и в Центральном Комитете, не было единства. Дискуссия в очередной раз выявила, насколько шаткой является позиция Геннадия Зюганова.

Против него выступили практически все депутаты, сколько-нибудь известные и авторитетные за пределами партии. Среди недовольных - Анатолий Лукьянов, Виктор Илюхин и Валентин Купцов. Для людей, знакомых с внутренней кухней КПРФ, этот список говорит о многом. Никто из этой группы не известен как близкий сторонник Геннадия Селезнева. Это не восстание в защиту Селезнева, а бунт против Зюганова. В отличие от спикера Госдумы прокурора Илюхина нельзя заподозрить в стремлении «лечь под Путина» - в партии он всегда считался крайним радикалом. Лукьянов, напротив, человек осторожный, хорошо знающий тонкости аппаратной политики. Но самое главное - в числе несогласных оказался Купцов. Тот самый Купцов, который в партии имеет репутацию «делателя королей». Именно Купцову мы обязаны тем, что Геннадий Зюганов оказался на вершине партийного руководства и удерживался на ней вот уже почти десять лет.

Несгибаемый бюрократ

Года два назад, беседуя с активистом КПРФ, исключенным из партии за очередной антизюгановский уклон, я спросил его, может ли он вообще представить себе партию без Зюганова. «Почему же, - философски ответил мой собеседник, - Зюгановы приходят и уходят, а Купцов остается».