— Тебя ищу, Турви. Отец беспокоится: тебя долго не было. Но ты не ответил, чем ценна эта человечка? Может она твоя амата?[13]

Он сказал это таким издевательским тоном, что я поняла: Дей — душка и лапочка в этой семейке Адамсов. А вот обращение «Турви» мне понравилось. Надо запомнить. И еще надо выяснить, что значит слово «амата». Я так подозреваю, что ничего хорошего, раз Дей дернулся, как от пощечины. Что-то оскорбительное для него?

— Прошу прощения, что влезаю, благородные принцы, но что означает «амата»?

Врешь, глазастый, не убьешь. Хорошая все-таки вещь, эта Клятва.

— Леди, с нашего языка это слово переводится как «любимая».

Блондин, ответив на мой довольно несвоевременный вопрос, издевательски улыбнулся своему брату.

— Она не амата. Она — моя тээнерин.

Что ж, теперь я знаю, кто учил Дея метать злобные взгляды. Кажется, блондины теперь не в моем вкусе. По-крайней мере, один — точно.

— Позволит ли леди узнать, как ее зовут?

А на фига? Неужели мы сейчас просто не разойдемся в разные стороны? Ну не хочу я знакомиться с таким опасным демоном! Мне и так неприятностей хватает.

— Для вас я Сильвана.

О, это был один из моих сценических псевдонимов, далеко не самый любимый.

— Так вас называли родители? Или, быть может, ваш возлюбленный?

Почти прижавшись к Дею от страха перед блондином, я ощутила, как напряглись его плечи. Да что за непонятки с именами у них? Дей тоже ненавязчиво, но постоянно, заостряет внимание на этом вопросе.

— Нет, слава богам, родители дали мне вполне нормальное имя. А это я использовала как псевдоним в одном клубе, где толпа похотливых мужиков пыталась узнать мое имя, чтобы потом выяснить и адрес проживания.

Зря я это сказала. Но просто воспоминание очень уж болезненное. Ненавижу таких уродов, которые считают, что раз девушка исполняет на сцене фривольные танцы, то и поведение у нее облегченное. В корне неверное мнение. Я там выступала только потому, что практика была нужна.

А вот Дея я, кажется, рассмешила. Интересно, чем?

Через час после неудачной встречи мы втроем добрались до лесной избушки, в которую меня и вел Дей. Это было тайное убежище для его соплеменников. Здесь мы собирались прожить некоторое время, хотя ни меня, ни Дея не прельщала перспектива провести несколько дней в компании заносчивого старшего брата, который, кстати, так и не сказал мне ни слова после выяснения имени.

Сидя рядом с камином на медвежьей шкуре, я завороженно смотрела на огонь и время от времени отпивала из бокала глинтвейн. Инди, этот постоянно мурлыкающий бесполезный комок шерсти, развалился на моих ногах. Идиллия. Если бы еще тоска по дому не накатила.

Рядом сел Дей, проигнорировав общество своего брата. Что ж, лучший способ избавиться от хандры — попытаться чему-нибудь научиться или кого-нибудь довести до белого каления. А можно сразу два в одном.

— Дей, объясни, почему для вас так важны имена?

Он тяжко вздохнул, но все же принялся отвечать. Правильно, не стоит со мной в такие моменты спорить. Хуже будет. Причем, всем.

— Среди представителей моего народа очень жесткая иерархия. Она проявляется во всем. В частности, в общении. Например, к членам семьи и к возлюбленным мы можем обращаться по домашнему прозвищу.

— Турви?

Он поперхнулся, а я состроила невинную мордашку.

— Да. Но ты не можешь меня так называть. Это оскорбление, наказание за которое одно — смерть. Объясняю дальше. На своем примере, чтоб тебе было понятней. Мои друзья или люди, которым я более-менее доверяю, могут звать меня по одному из имен. Ты, как моя тээнерин, тоже называешь меня по второму имени, то есть Деем. Кнерты, с которыми я мало знаком, называют меня полным именем. Если кнерт обращается ко мне официально, или если ко мне обращается человек, то перед полным именем они обязаны добавить «темо». Если же мне кажется, что тот, кому я должен назвать имя, опасен, то я могу назвать выдуманное имя. Таким образом, когда ты призналась моему братцу в том, что названное тобою имя — не настоящее, ты оставила за собой право на нападение. А как обстоят дела с именами у тебя на родине?

Я хмыкнула. Опять он ненавязчиво пытается вытянуть из меня информацию. Блин, если бы не была настороже, то и не заметила бы.

— Ты случайно не шпион? — спросила я. — Можешь не отвечать. Ладно, информация за информацию. В официальных случаях у нас все так же, как и у вас, — по полному имени. Если у человека есть титул — то с указанием титула. И вымышленные имена у нас в ходу. Например, у танцовщиц, артистов, стриптизеров, писателей и прочих. А также в Интернете ни один уважающий себя человек не пользуется настоящим именем. И там считается верхом наглости пытаться узнать правду. Вот такой вот вечный маскарад.

Я замолчала, пытаясь справиться с комком в горле. Как же я соскучилась по дому, по родителям, по этой насыщенной жизни двадцать первого века. Убила бы того, кто виноват в моем перемещении, не будь он ребенком!

— Ты жила в Интернете?

Я рассмеялась. Знал бы Дей, как он близок к истине. Ведь многие земляне именно в нем и живут. Да и я проводила там достаточно времени, чтобы бесить этим предков.

— Нет конечно. Но я там часто бывала. И вообще, Интернет это… как бы так объяснить, чтобы ты понял? Выражаясь нашим языком и опошляя действительность, это — информационное субпространство. В нем люди общаются, даже если находятся на разных концах обитаемого мира. И с задержкой в секунду послание доходит от человека к человеку. Но мы, кажется, отвлеклись. Имена. Родители дали мне довольно длинное по нашим меркам имя — Ангелина. Поэтому друзья обычно используют короткие варианты, «Лина» или «Лин». Особо ушлые даже добрались до просто «Ин». Мне, собственно, все равно. А вот к возлюбленным у нас обращаются чаще всего используя какие-либо нежные слова или придумывая прозвища. Например, тот, кого я могла бы назвать возлюбленным — Алекс, — звал меня Вестой, в честь римской богини.

Я легла на шкуру и уставилась в потолок. Продолжать эту милую беседу не хотелось. Во-первых, любые разговоры не на повышенных тонах могут вызвать у меня чувство привязанности, а это плохо. Во-вторых, вспомнился Алекс. Мой лучший, мой единственный, настоящий друг. Он был старше меня на три года, но это ничуть не мешало. Он понимал меня. А я боготворила его. Все девчонки в школе завидовали мне. А потом, летом 2005 года, он уехал в Лондон с родителями. Я провожала его в аэропорт, а он улыбался и велел дождаться обязательно. Восьмого июля мне сообщили о его гибели во время терактов в Лондоне. В тот раз я рыдала последний раз. Он не любил моих слез. Говорил, что, как бы ни было больно, надо улыбаться. Целый год я носила только черное, объявив свой личный траур, и училась снова улыбаться. Улыбаться назло всем. А друзей у меня больше не было с тех пор. Я все еще жду Алекса.

Инди, почувствовав мое печальное настроение, трогательно завозился и предпринял попытку вылизать лицо, но был остановлен. Кошак все-таки, а значит язык у него — как наждачная бумага.

— И где сейчас ваш возлюбленный, леди?

На голос надменного принца-блондина я даже не обернулась. Ну не нравится мне этот тип! Мурашки по коже бегут от одного его взгляда. И бежать хочется без оглядки.

— Он так и не стал возлюбленным. Остался лучшим другом. Он погиб, ваше высочество. Три года назад.

Допив залпом остатки напитка, я ровным голосом пожелала принцам спокойной ночи и ушла в комнату, временно мне предоставленную. Бросившись на кровать, я даже не попыталась заплакать — слезы кончились в тот день. Лишь Инди, последовавший за мной, тихонько мурлыкал, пытаясь меня успокоить. Маленький пушистый проказник показывал мне смешные картинки, подсмотренные во время слежки за принцами.

Турвон Дей Далибор