– Он отравился, – сказал Малко. – Должно быть, в зубе у него была капсула с цианистым калием. Нужно было лишь покрепче сжать челюсти…

Пришли два копа. Малко объяснил им в чем дело. Они согласились позвонить в службу безопасности. Через десять минут приехал полковник.

Как не обыскивали русского, не удалось узнать даже его имени. Никто не востребует его тело, а русский консул заявит, что он не его подданный.

Малко удалился вместе с Лиз.

– Я сам позабочусь о вашем носе, – предложил он. – И я даже могу поухаживать за вами!

Она рассмеялась и согласилась. Они отправились прямо в номер Малко. Он вежливо посторонился, пропуская девушку вперед. Австриец услышал приглушенный крик и вовремя отошел в сторону, чтобы не быть сбитым с ног. Лиз резко повернулась. Она внезапно остановилась, и Малко получил пощечину, которая наполовину оглушила его.

Он ошеломленно заглянул в номер и вздохнул.

Одетая в черное белье Лейла танцевала перед зеркалом ча-ча-ча.

С самого начала вечеринки SAS Малко Линге молчал. Его золотистые глаза стали зеленоватыми. Он даже не улыбнулся на намек Джонса о его скором возвращении в Австрию. Что-то не клеилось.

И, тем не менее, консул Соединенных Штатов устраивал большой прием в Стамбуле. Если бы он мог себе позволить, то пригласил бы русского коллегу. Только для того, чтобы посмеяться над ним.

Адмирал Купер был в новенькой белой форме. Турки делегировали нескольких полковников, в их числе и шефа спецслужб, который вместе с Малко занимался этим делом. Если его послушать, то турки уничтожили всю советскую шпионскую сеть в их стране. Однако дома у Донешка ничего не нашли. Так же, как и дома у его сообщников. Кончено, был «Фиат 1100» с радиопередатчиком, но передатчик – американского производства.

В углу гориллы любезно беседовали с Малко, который провел их по лавкам, где продавались сувениры, и помог им купить нарядные туфли без задника и каблука для подружек. Все чем славился Стамбул, за исключением курительных трубок.

Малко с раздражением слушал консула, который поздравлял его за умение вести дела, за его деликатность и дипломатичность.

Не хватало только мелких неприятностей.

К счастью вечеринка подходила к концу. Малко уладил с консулом щекотливые вопросы, имевшие отношение к отъезду Кризантема. Турки не желали ничего лучшего для себя, как избавиться от него, но иммиграционные службы Стейтен Айленд упали бы в обморок при виде его curriculum vitae[7]. Консулу пришлось написать теплое рекомендательное письмо, в котором говорилось, что турок служит у него уже три года, что он ярый антикоммунист и достоин стать американским гражданином.

С таким письмом…

К Малко подошел Купер.

– Еще раз браво, SAS. Не думаю, что наши враги опять возьмутся за свое….

– Они попробуют что-нибудь другое.

– Возможно, но вы нанесли им серьезный удар.

Малко перестал вертеть в руке серебряный доллар и посмотрел в глаза офицеру.

– Раз вы так довольны мной, адмирал, вы меня прикроете, если я сделал что-то не так?

Адмирал рассмеялся.

– Что-то не так? Вы хотите похитить вашу танцовщицу живота?

– Нет, все намного серьезнее.

Адмирал помрачнел.

– Вы говорите серьезно?

– Да.

К счастью их никто не слышал в общем гуле голосов.

– Это… не позорит вашу честь?

– Нет. Но это может помешать вам.

– Ничего не поделаешь. В таком случае я вас прикрою. Для меня вы – человек, отомстивший за «Мемфис».

– Благодарю вас, адмирал.

Малко слегка поклонился. Потом он направился к полковнику Ататюрку, который разговаривал с консулом.

– Полковник, я хотел бы поговорить с вами.

Он намеренно повысил голос. Разговоры стихли. Польщенный турецкий офицер встал. Малко странно смотрел на него.

– Полковник, у меня для вас поручение. От того, кто не может поручиться за себя сам.

Немного удивленный Ататюрк ответил:

– Но прошу вас, дорогой мой, говорите.

Никто не видел, как Малко занес руку. Пощечина турку была, как удар мокрым полотенцем. Вторая пощечина оставила такой же красный отпечаток на левой щеке.

Нужно отдать должное: у полковника были хорошие рефлексы. Не успел стихнуть звук от второй пощечины, как у него в руке оказался пистолет. Если бы он оказался на взводе, Малко был бы уже мертв.

Полковник не успел снять предохранитель. Он стоял, как дурак, в упор, глядя на кольты Джонса и Брабека, которые были сняты с предохранителя. Им хватило бы двух секунд, чтобы пересечь зал. Настоящие ракеты.

– Вы позволите? – вежливо предложил Джонс.

Среди турков прошел ропот. Брабек описал дугу никелированным стволом и предупредительно сообщил:

– Даже не думайте.

Честно говоря, подобные фразы успокаивают. Однако консула едва не хватил апоплексический удар. Он поспешил к Малко.

– Вы сошли с ума! Это – офицер, один из лучших в турецкой армии.

– Может быть, но он – сволочь.

Услышав это, дипломат вздрогнул.

– Что вы себе позволяете? Это – друг и союзник.

– Вы помните Бейази?

– Лейтенанта предателя? Да. Ну и что?

– У него был брат в тюрьме. Приговорен нынешним правительством к смертной казни. Бейази согласился помочь нам при одном условии: его брат должен быть освобожден. Этим занимался здесь присутствующий полковник Ататюрк. Сам я дал слово чести.

– Что ж, я уверен, что полковник сделал все необходимое.

– В некотором смысле, да. Брата Бейази расстреляли сегодня утром.

Дипломат побледнел. Полковник, который до этого не произнес ни слова, сдавленно заговорил:

– Я не мог поступить иначе… Этого требовала безопасность страны. Я требую от этого господина немедленных извинений, или я обращусь к своему правительству.

В этот момент подошел адмирал Купер.

– Уходите, – прошипел он. – Я полностью поддерживаю Его Светлейшее Высочество. Вы – человек без чести. Я разрешаю повторить вам мои слова кому угодно. Добавлю, что я не допущу, чтобы мы находились с вами в одном месте.

Турок покорно убрал оружие и, не прощаясь, направился к двери, оставив ошеломленного консула.

Он еще не оправился от шока, как гости покинули его. По правде сказать, полковник Ататюрк был, как местный Берия, и он расстреливал людей за более мелкие проступки…

DC 8 грациозно накренился, и Малко увидел Мечеть Султана Ахмета, поблескивающую в лучах заходящего солнца. Рядом с ним Кризантем вытянул шею, чтобы посмотреть на Стамбул.

– Хорошо, за работу, – сказал Малко.

Он развернул на коленях план. Это был будущий салон в замке Его Светлейшего Высочества.

– Дорогой мой, – обратился он к Кризантему, – если мне удастся еще несколько дел, вы станете управляющим самого прекрасного замка в Австрии. Тем временем принимайтесь за работу сами. Вот план работ на ближайшие три месяца.

Кризантем попытался улыбнуться: он ненавидел физический труд, но нужно было зарабатывать на жизнь.

При виде стюардессы у Малко защемило сердце. Она была похожа на Лейлу. На Лейлу, которую он забыл предупредить о своем отъезде.