– Пытаешься увести разговор в сторону? – нахмурился инспектор Алон. – Напрасно.

– Никуда я не увожу разговор. Ты вспомнил доктора, я вспомнил… Так, говоришь, отравление цианидом? Интересно. А как он оказался в море?

– Как, как… – проворчал инспектор. – Откуда я знаю, как… Наверное, помогли. Те, с кем он до этого ужинал.

Розовски понимающе кивнул.

– И никто его не видел? – спросил он. – Я имею в виду – в компании. Тут написано, – он кивнул на газету, – что его нашли в районе набережной.

– В районе пляжа, – поправил инспектор. – Я уже говорил. Нашли его молодые ребята. Студенты. Всю ночь гуляли, пели песни. Под утро наткнулись на человека, лежавшего у самой кромки прибоя. Думаю, вынесло волной.

– И что за ребята? Что за компания?

– Ребята из Тель-Авивского университета… Слушай, я думаю, это не имеет значения. Для тебя, – сердито заявил Алон. – Короче: ты не знаешь, кто такой этот утопленник, так?

– Так. Не знаю, – ответил Розовски искренне. – Не знаю, кто он такой. А вы? Вы что-нибудь предполагаете?

– Думаю, тебя и это не касается, – повторил инспектор тем же тоном.

– И это верно. Но, возможно, я бы сумел помочь. Почему бы тебе не рассказать подробнее? – Розовски вернулся к столу, но садиться не стал, прошел к окну. – В конце концов, мы ведь коллеги, – сказал он.

– Бывшие, – задиристо напомнил инспектор. Он все еще стоял у двери, словно не решаясь выйти.

Розовски развел руками.

– В каком-то смысле мы и сейчас коллеги, – сказал он. – Даю слово рассказать тебе все, что смогу вспомнить об этом покойнике.

Инспектор Алон подозрительно посмотрел на своего бывшего начальника и друга.

– Так рассказывай, – наконец, сказал он. – Что же ты все крутишь?

Розовски, задумавшись, прошелся несколько раз по кабинету. Инспектор молча следил за ним. Подозрения в его взгляде не убавилось. Натаниэль тяжело вздохнул и покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Сначала расскажи ты. Я должен знать то, что известно полиции. В конце концов, есть вещи, которые, возможно, не имеют отношения к этому делу, но могут повредить моим клиентам… – Натаниэль замолчал. «Господи, какую чушь я несу, – мрачно подумал он. – Какие, к черту, клиенты – покойники, что ли? Или телефонный шантажист?»

Детектив сел в свое кресло, выдвинул ящик стола. Здесь лежала почти опустошенная пачка «Тайма». Натаниэль выудил одну из двух оставшихся сигарет, медленно размял ее. Прикурил. Исподлобья посмотрел на инспектора, сказал с досадой:

– Черт с тобой, Ронен. Предположим, этот человек действительно был у меня.

– Когда?

– Позавчера.

Маркин, до этого старательно притворявшийся частью обстановки, открыл было рот, чтобы что-то сказать. Это движение Натаниэль уловил боковым зрением. Присутствие помощника, о котором он успел забыть, несказанно удивило Натаниэля. Ему почему-то казалось, что в кабинете, кроме него и инспектора Ронена никого не было. Он недовольно нахмурился.

– Алекс, – сказал он, – ты должен был с утра кое-что сделать. Или я ошибаюсь?

– Нет, но…

– Только не надо рассказывать, что ты уже все успел! – прикрикнул Розовски, не давая помощнику сказать ни слова. – Все равно, не поверю.

– Все, что можно было, – ответил Маркин чуть обиженно. – Я с шести на ногах.

– На колесах, – ворчливо поправил Розовски.

– Неважно. Всю информацию, которую можно было собрать о… – Маркин прикусил язык по предостерегающим взглядом шефа. – В общем, все сделал.

– В таком случае, возьми фотографию поздней любви нашего Дон-Жуана – он оставил их нам аж две штуки – и отправляйся, – приказал Розовски. – Дело Гринберга ждать не может. Человек платит деньги и вправе расчитывать на то, что мы добросовестно отнесемся к его поручению.

– О ч-черт… – простонал Маркин.

– Иди-иди, – нетерпеливо скомандовал Розовски, выкладывая на стол фотографию симпатичной молодой блондинки, пленившей сердце Моше Гринберга. – На обороте записан предполагаемый адрес. Вечером доложишь. Приедешь ко мне домой и доложишь. В восемь часов.

Алекс взял снимок, спрятал в бумажник.

– А… – начал было он, но Розовски тут же перебил его:

– У нас нет времени, Алекс, действуй.

Маркин обреченно махнул рукой и вышел. Когда дверь за ним закрылась, Натаниэль снова повернулся к инспектору.

– Можешь себе представить, с некоторых пор приходится работать еще и брачной конторой, – сказал он с извиняющейся улыбкой. – Черт-те что, чем только приходится заниматься частному сыщику в еврейской стране… На чем мы остановились?

– На том, что утопленник был у тебя позавчера, – подсказал Алон.

– Да, утопленник… – Натаниэль помолчал немного, внимательно разглядывая тлеющий кончик сигареты. – Ты прав, – сказал он. – Он приходил ко мне. Позавчера. В первый и последний раз.

– Так-так… – с усмешкой произнес инспектор. – Так-так… И как же это увязать с твоим утверждением, что человек этот тебе незнаком?

– Я действительно не знаю, кто он такой. Зря усмехаешься, Ронен.

– То есть, он заявился к тебе и не представился, верно? – саркастически произнес Ронен. – В твоем агентстве, стало быть, клиенты анонимны.

– Вовсе нет, – ответил Натаниэль спокойно. – Разумеется, они называют себя. Другое дело, что эти имена иной раз оказываются вымышленными. Я же не бегу каждый раз в Управление внутренних дел, чтобы проверили, действительно ли Рабинович носит именно такую фамилию. А вдруг его настоящая фамилия не Рабинович, а Абрамович. Что из того?

– Что-то у тебя концы с концами не вяжутся, – инспектор прищурился. – С чего это вдруг ты так уверен в том, что он назвался вымышленным именем?

– Видишь ли, он представился Аркадием Вассерманом.

Недовольное выражение на лице инспектора сменилось острым интересом. Розовски кивнул в ответ на непроизнесенный вопрос.

– Да-да, – сказал он. – Совладельцем фирмы «Арктурс».

– Вчерашнее убийство в Ашкелоне… – протянул Ронен. – То-то я думаю: с чего бы это вдруг тебя занесло так далеко… Что же выходит, Натан: оба покойника связаны каким-то образом с твоим агентством?

– Я этой связи не вижу, – произнес Натаниэль после короткой паузы. – Во всяком случае, пока. Кроме, разумеется, самого факта смерти.

– Не говори обиняками, – посоветовал инспектор. – Не факт смерти, а факт убийства. Двух убийств. Причем убитые были твоими клиентами.

– Вот тут ты ошибаешься, – заметил Натаниэль. – Этого, – он кивнул на газету, которую все еще держал в руке инспектор Алон, – я еще могу отнести к моим клиентам. Условно. Он пришел в контору, изложил свое дело…

– Какое именно?

– Неважно… – Натаниэль махнул рукой. – Впрочем, это уже не имеет значения, могу рассказать. Ему понадобилась охрана.

– Вот как? И от кого же ты должен был охранять его? – поинтересовался инспектор.

– Не знаю, он не успел объяснить. Плел что-то о русской мафии, о проблемах с фирмой. О том, что от него требуют денег. Честно говоря, он не производил впечатление человека, к словам которого стоит относиться всерьез, – сказав это, Розовски почувствовал легкий укол запоздалого раскаяния. Следовало отнестись к словам позавчерашнего клиента именно всерьез. Может быть, не было бы тогда ни вчерашнего убийства, ни сегодняшнего. Как ни крути, а его вина тут есть. Натаниэль нахмурился, побарабанил пальцами по столу.

– С какой фирмой? – спросил инспектор, не дождавшись продолжения.

– Что – с какой фирмой?

– С какой фирмой у него были проблемы?

– С его фирмой, «Арктурс»… То есть, конечно, не с его, поскольку речь идет, видимо о проблемах второго покойника… Вернее… – Розовски замолчал. Провести логическую связь между событиями вчерашними и позавчерашними и при этом не касаться зловещего телефонного звонка было невероятно сложно. Он сказал после паузы: – В общем, ему, похоже, и правда, нужна была охрана.

– Ему? Которому же? – уточнил инспектор.

– Думаю, обоим.

– Да, кстати о втором Вассермане…