Когда ко мне с тётей снизу подошла открытая кабина, я зашёл первым.

Тётя сказала:

– Сейчас доедем до пятого, там выйдем, потому что на седьмом этаже…

На пятом мы посмотрели, как одна за другой медленно опускались вниз открытые, без дверей, кабины. Мы три пропустили, они были с людьми, а в четвёртую, в пустую, легонько впрыгнули.

– Вы не създили под верх? – спросил меня папа.

– Нет. И под низ тоже уже не поедем.

А мне хотелось ещё покататься на этом круговом лифте.

Но я никому про это не сказал.

20 мая 1999. Четверг.

Круговорот

Мы гуляли с мамой в Измайлове, на острове.

На небе тучки сбивало в кучки.

– Мама! А откуда берутся тучи?

Мама неопределённо покрутила руками от земли кверху:

– Круговорот воды в природе!

– Нет, мам, это не ответ. Ну откуда-то тучи берутся?

– С озёр, рек, морей испаряется водичка, и на небе собираются маленькие капельки.

Тут вдруг на остров полил с неба дождь с грозой.

30 августа 1999. Пони. 14.40.

На красную? Стоп!

Сегодня после второго урока мы с Ларисой Соломоновной прямо из школы пошли на экскурсию на Красную площадь.

До «Октябрьской» ехали на метро. А там пересели на тридцать третий троллейбус. Проехали только всего четыре остановушки до кинотеатра «Ударник».

По пути к Красной Лариса Соломоновна нам рассказала, что от реки Москвы ответвляется река Неглинка. Раньше Неглинка текла поверху. Потом её одели в трубы и сделали подземной.

Мы шли, и под нашими лапами текла Неглинка. Эта река была не глиняной, а песчаной.

И раньше, когда река Москва замерзала, на её льду устраивали конные соревнования (читай: на коньках).

А на Красную площадь нас не пустила милиция.

Она сказала:

– У нас ремонт. Закрыто.

И вдобавок показала на светофор с горизонтальным расположением сигналов и с четырьмя колоннами. На них было крупно написано: «СТОП!».

Вот и вся экскурсия на Красную площадь у «СТОП!»

И дорогой наш экскурсовод Лариса Соломоновна незнамо как спокойнушко сказала:

– Идём в метро и по домам.

В-у-умная!..

А может, сначала узнай, можно ли вести экскурсию на Красной, потомушко и веди целый класс?

А то…

6 сентября 1999. Пони.

Зачистка

Вчера, седьмого сентября, на уроке физры (физкультуры) нас построили в школьном дворе.

Занятие какое-то странное и непонятное. Мы должны идти друг за дружкой, на ходу меняясь своими местами.

Первая была Рита. Я был шестой.

Я сижу с Ритой в классе за одним столиком и мне хотелось быть к ней ближе. Рядом.

И я пошёл, стал за Ритой.

Сзади меня стояла Настя Чёрный Глаз. Она ударила меня своей лапой.

Я её тоже в ответ тукнул своей задней лапой.

А Настя Чёрный Глаз меня ударила ещё. Я не стал отвечать, а ушёл на своё шестое место.

Тут Антон сзади меня ударил.

Но Антона я бить не стал в ответ. Я с ним вожусь.

Я остановился. Жду двадцать первое место.

Учитель Михаил Иванович – он у нас новый, вёл только первый урок – сказал, когда со мной рядом оказалось восемнадцатое место:

– Санжаровский, иди на своё следующее девятнадцатое место.

Я встал на своё девятнадцатое место. На этом месте меня колошматнула Анька с двадцатого места.

Ну что это такое? Куда я ни стану, везде меня бьют?

Я разозлился и ушёл с физры.

Мне вослед ребятня стала кричать обиду. Я кинул в них пустую бутылку из-под кока-колы. Бутылка ни до кого не долетела. Её ветром снесло назад и она даже тукнулась в меня. Наказала! Не бросайся!

И всё же я боялся, что папа накажет меня за уход с урока и за то, что я бросался бутылкой, и не стал ему рассказывать всю правду.

А сегодня я посмелел и рассказал.

Папа сказал:

– Обещай, что больше никогда и нигде никого не тронешь. И не будешь бросать что попало. Даже пустую пластиковую бутылку против ветра. Нехорошо всё это.

– Всё вышло совершенно случайно, папа.

– Обещай, что больше не будешь куда попадя кидать.

– Обещаю!!!

– На сколько минут?

– На восемьдесят лет!!!

– Спасибо, сыне, за правду. Вчера я наказал тебя за то, что юлил. Месяц запретил подходить к компьютеру. А сегодня ты поборол себя, переломил, вырулил на правду. Я отменяю свой запрет. Десять компьютерных минут – твои! Нобелевская твоя первая премия!

Зато Лариса Соломоновна не стала спрашивать, как что произошло. А наказала сразу.

Когда пришла переменка, она заявила:

– Для всех перемена кроме Гриши.

Все ребята выходили из класса в коридор бегать. А Лариса Соломоновна стояла у двери и не пускала меня.

Я даже на неё разозлился.

И посмотрел на неё закатными глазами, так что теперь уже она перепугалась, как и я, когда бросил бутылку и запугался, что нечаянно в кого-нибудь попаду.

Всю перемену я сидел один в классе и проставлял даты в своём дневничушке аж до субботы 19 мая 2000 года.

А она, толстючка необорудованная, тоже была рядом, стерегла, чтоб я не умаячил ко всем в коридор. Стояла, как полицейский.

8 сентября 1999. Среда.

Одушевлённое твёрдое тело выдвигается

На природоведении Лариса Соломоновна объясняет про одушевлённые предметы.

Вдруг приоткрывается дверь, дядя сует в неё голову, и Лариса Соломоновна быстро идёт к нему.

Совсем в коридор она не выходит.

Разделилась пополам. Пол-Соломоновны в классе, пол в коридоре. И разговаривает. И чуть двигается взад-вперёд.

– Одушевлённое твёрдое тело выдвигается, выдвигается и никак не выдвинется! – крикнул я, показывая всем на неё.

И весь класс загрохотал.

22 сентябрячка 1999. Средуха.

Медленноговорка

На уроке театра учитель сказал:

– Дети, запишите задание в дневник. Придумайте три скороговорки.

Я записал в дневнике:

«Медленноговорки».

Понравилось и я сделал всё наоборот.

Сегодня на ИЗ0 Светлана Владимировна сказала:

– Нарисуйте симметричную картинку.

Я нарисовал лифт, а ребята накалякали на лифте моём.

Светлана Владимировна сказала:

– Ты должен нарисовать или пейзаж, или симметрию.

Я спросил:

– А что такое пейзаж и симметрия?!

– Пейзаж – это явления природы, а симметрия – это всё противоположное.

А я ей сначала лифт нарисовал, а потом – стену и всё противоположняйшее.

Она посмотрела на моё ложняйшее и сказала:

– Ты способный. Но рисовать не хочешь. Нет настроения? Вот переведу снова в первый класс!.. Давай сюда дневник и я поставлю тебе двойку!

А я сказал:

– Лучше поставьте себе в журнал двойку!

И я ей не дал поставить мне двушечку.

Просто не понёс ей дневник.

Она ничего не сказала, но после урока на перемене через Риту вызвала папу в класс.

Папу начали ругать, а я слушал и смотрел в окно на проезжавшие мимо машинки и на столбы с лампами.

Мне было всё до лампочки.

На улице папа сказал:

– Если ты ещё будешь с учительницей окусываться…

– Она мне не учительница, а смертельная кость в горле. Она невежливая и мне не приятная. Пускай три дня походит по потолку вверх пятками и разучится учить.

24 сентября 1999. Пятнуха.

Гроза

– Мы едем кататься на велосипедах, но включённую плиту, папа, оставлять нельзя. Это всё равно, что в грозу спрятаться под высокое дерево.

6 октября 1999. Среда.

Плач

– Пап, а почему, когда люди плачут, они произносят только гласные? А согласные не произносят?

– Дело вкуса…

– Значит, не знаешь?

– Не до согласных, когда нет согласия. СО-ГЛАСИЯ. Остаётся голосить.

– Как-то путаешься…

14 октября 1999. Четверг.

Ба-бах!

– Пап! Я сегодня бежал в коридоре по прямой линии.

А налево под резким углом поворот в темноту. В кабинет немецкого языка.

Я бежал на урок немецкого.

К доброй Олесе Александровне.

Я повернул в кабинет.

И тут выявился навстречу такой же маленький мальчик, как я.