Довер Уилсон предложил любопытную, хотя и построенную на догадках реконструкцию происхождения труппы Пембрука {13}. В 1590 г. "слуги лорда Стренджа" и труппа адмирала слились в одну труппу во главе с Алленом; эта объединенная труппа использовала два театральных помещения в Шордиче "Театр" Бербеджа и его филиал "Куртину". Но соглашение между ними было расторгнуто. В мае 1591 г. Аллен поссорился со старшим Бербеджем и вместе со своими коллегами ринулся в соперничающее нредприятие в Сарри - театр "Роза", принадлежавший Хенсло. Это то, что нам известно; остальное - гипотеза.
Уилсон предполагает, что не вся труппа пожелала переправиться через реку вместе с Алленом. Сын Бербеджа Ричард, в двадцать три (или двадцать четыре) года уже видевший себя претендентом на лавры "знаменитого Неда Аллена", склонил нескольких актеров остаться с ним в Шордиче и образовать новую труппу. Затем отделившиеся актеры убедили лорда Пембрука взять их под свое покровительство. Отсюда берет начало связь между актером Бербеджем и театралами Пембруками, прерванная только смертью трагика в 1619 г., которая повергла третьего в роду графа Пембрука в такое горе, что он, сокрушаясь сердцем, удерживался от посещений театра, на подмостки которого ступала нога его "старого знакомого". Связь Шекспира с Пембруками вновь обнаружилась впоследствии, в 1623 г., когда Хэминг и Кондел посвятили первое фолио с пьесами своего достойного друга и собрата "благороднейшим и несравненным братьям" Уильяму графу Пембруку и Филиппу графу Монтгомери. Предание добавляет еще несколько фактов. В 1865 г. леди Херберт, принимавшая в Уилтон-Хаузе Уильяма Кори, который был в ту пору главой Итонского колледжа, сказала ему, что у них находится никогда не печатавшееся письмо леди Пембрук к ее сыну, в котором та просит его привезти Джеймса I из Солсбери посмотреть "Как вам это понравится"; "этот самый Шекспир у нас". Она хотела уговорить короля приехать ради Уолтера Рали. Джеймс действительно посетил Солсбери по крайней мере один раз, когда его двор стоял в Уилтоне осенью 1603 г.; но, к несчастью, никакого письма в этом роде так и не обнаружилось {14}. Некоторые ученые полагают, что этот Пембрук и есть тот самый "прекрасный юноша", которого Шекспир воспел в сонетах.
Гипотеза Уилсона весьма привлекательна и кажется правдоподобной, но недавно обнаруженное завещание одного прежде неизвестного актера, Саймона Джуэла, наводит на мысль о том, что "слуги лорда Пембрука" скорее начали свое существование как гастролирующая труппа без Бербеджа или Шекспира и не в 1591 г., а накануне той катастрофы, которая разразилась в Лондоне в следующем году {15}. Ибо в то лето город поразила чума. Несколькими годами ранее в проповеди, читанной у креста св. Павла, преподобный Т. Уилкокс посредством силлогизмов доказал что "причиной чумы, если приглядеться, является грех, а причиной греха являются представления; следовательно причина чумы - представления" {16}. Но независимо от того, явилась ли чума следствием представлений или нет, власти были обеспокоены, и не без оснований, теми опасностями, с которыми сопряжено посещение театров во время эпидемии. Они считали, что такие публичные сборища, на которые сходятся бездельники, шлюхи и другие подонки общества, не говоря уже о многих "зараженных язвами", покрывшими их, "распространяют опасную пагубу". Когда число смертей, о которых сообщали списки умерших, достигло тревожных размеров, Тайный совет распорядился запретить театральные представления. "Мы считаем, что будет уместно, - сообщали члены Тайного совета лорд-мэру и олдерменам Лондона, а также мировым судьям Сарри и Мидлсекса,
если всякого рода стечение людей и публичные сборища на
представлениях, медвежьих травлях, в кегельбанах и иные подобные
развлекательные сборища будут запрещены, и посему требуем от вас и
именем ее величества неукоснительно поручаем вам и приказываем
немедленно запретить в пределах вашей юрисдикции все представления,
травли медведей и быков, игру в кегли и иные подобные предлоги для
стечения любого числа людей (за исключением проповедей и церковных
служб) с тем, чтобы никак не способствовать умножению заразы в городе,
что вы и должны сделать как посредством обнародования сего
распоряжения, так и посредством надзора и наблюдения, осуществляемого
в тех местах, где... такого рода развлечения обычно посещаются" {17}.
Решение было принято 28 января 1593 г. Ограничения распространялись на сборища в пределах семимильного радиуса Лондона. Почти весь тот год чума свирепствовала с особой жестокостью. По данным Стоу, между 29 декабря 1592 г. и 20 декабря 1593 г. она унесла 10 775 душ; другие приводят более высокие цифры {На самом деле Стоу в своих "Анналах Англии" (1601 г., с. 1274) в качестве общего числа называет 10675, однако он неточно сложил свои собственные числа.}. Но статистика не в состоянии выразить, что означало для людей это бедствие, лишь случившееся с отдельными семьями дает представление о том, что такое чума. Роберт Браун, бывший когда-то актером в труппе графа Вустера, играл на франкфуртской ярмарке в течение долгого жаркого лета 1593 г. Его семья оставалась в Шордиче. Чума уничтожила всех жену, детей, остальных домочадцев. Но жизнь продолжалась, и Браун женился во второй раз.
Следующей зимой масштабы бедствия настолько уменьшились, что можно было вновь на короткий срок открыть театры, однако 3 февраля 1594 г. Тайный совет нашел уместным распорядиться о том, "чтобы никакие публичные представления или интерлюдии не осуществлялись какими-либо труппами в радиусе пяти миль вокруг Лондона до той поры, пока, убедившись и уверившись в том, что это безопасно для здоровья, мы не сделаем новых распоряжений противоположного свойства" {18}. Весной 1594 г. театры вновь распахнули свои двери, однако летом власти стали беспокоиться о том, как бы толпы людей, жаждущих развлечений после долгого заключения в четырех стенах, не стали "посещать такого рода собрания" и зараза не распространилась бы "из-за жары и сборищ". Это затянувшееся надолго закрытие театров, самое длительное в короткой истории лондонского театрального дела, разорило труппы. Тайный совет мог разрешить "слугам графа Сассекса" или "слугам лорда Стренджа" играть за пределами семимильной зоны, однако труппы едва ли могли сохраниться в целости в течение этого казавшегося бесконечным изгнания, обрекшего их на жалкое существование за счет представлений в захолустных амбарах. Когда великая чума 1592-1594 гг. наконец пошла на убыль, актерам пришлось вновь собраться с силами и объединяться в труппы.
Чем занимался Шекспир в течение этого затянувшегося периода вынужденного бездействия? Согласно одной любопытной гипотезе, он скитался по континенту {Чарлз Армитидж Браун, страстный поклонник Италии, по-видимому, первым публично высказал предположение, не странствовал ли там Шекспир; в 1838 г., основываясь на содержании ряда пьес, Браун в книге "Автобиографические стихи Шекспира" ответил утвердительно на вопрос, поставленный им самим в названии главы "Посещал ли он Италию?". Разумеется, эта проблема волновала жителей континента. Так, известный германский шекспировед XIX в. Карл Эльце отверг предположение, будто Шекспир примкнул к труппе английских комедиантов в Германии, но не Устоял против итальянских ассоциаций (Эльце создал теорию о том, что в 1593 г. Шекспир "бежал от опасной чумной атмосферы столицы" и сразу же по возвращении создал "Венецианского купца", "Отелло" и (возможно) "Укрощение строптивой", "будучи все еще преисполнен только что полученными впечатлениями, когда все очарование Италии с ее небесами непроизвольно водило его пером" ("The Supposed Travels of Shakespeare", Essays on Shakespeare (transl. L. Dora Schmitz, 1874), p. 254-315).}. Возможно, Шекспир исследовал внутренние водные пути Северной Италии, пробираясь из Феррары по реке По к заболоченным землям Венецианской республики. Это позволило ему познакомиться с итальянскими обычаями, церемониями, характерными чертами и топографией северных городов, а также получить поверхностное знание языка. Затем, вернувшись в Лондон, когда кончилась чума, он вызвал в своей памяти благоуханную атмосферу Италии - Венеции, Вероны и прекрасной Падуи в "Ломбардии, волшебном саду Италии великой" - в целом ряде пьес, богатых местным колоритом. В "Венецианском купце" Шекспир даже упоминает "перевоз" или traghetto, "паром, перевозящий в Венецию", как называет его Порция {19}.
