Я не могла. То, что случилось – случилось. И выжгло во мне все.
Дэвид чуть ли не волоком потащил меня к «лендроверу». Как раз в это время сработал таймер освещения на вывеске «Книги Кэти Болл», и она засветилась мягким желтым светом. Удивительно, снаружи нельзя было даже предположить кошмара, который творился внутри. Зеркальные стекла оставались неповрежденными, фасад магазинчика сохранял свой нормальный вид.
– Никуда я не поеду, – упрямо повторяла я.
Дэвид открыл дверцу.
– Еще как поедешь, – произнес он. – Я хочу, чтоб ты уехала. Как можно скорее и как можно дальше. Нигде не останавливайся. Если Льюис все еще где-то здесь, он сам тебя найдет.
Он прикоснулся к моему лицу своими большими, теплыми руками, и взмолился:
– Джо, пожалуйста. Это наша последняя возможность… Дай мне забрать у тебя Метку .
– Нет, – прошептала я. – Не могу. И не проси меня об этом снова.
– Не буду, – он взглянул в небо, где сверкнула молния. – Тебе надо ехать. Сейчас же.
Я вдохнула горячее тепло и запах озона, повисший в воздухе. Сила притягивает силу. Я потревожила эфирный слой, и теперь он помогает, выдает меня урагану, который ведет охоту. Дэвид прав. Мне надо уезжать. Если останусь здесь, пострадают невинные люди.
– А как насчет тебя, Дэвид? – я крепко держала его за руки. – Ты поедешь со мной?
Мне не забыть его лица. Если у меня и были когда-то сомнения относительно его чувств…
– Я не могу. Теперь она знает, кто я такой, и имеет Книгу. Раз ты не хочешь поработить меня…
– То это сделает она, – договорила я и почувствовала, как по коже побежали мурашки. – Нет, такого не должно случиться.
Дэвид слабо улыбнулся, провел большим пальцем по моим губам:
– Не в моих силах помешать этому, любимая.
Я чувствовала, как неумолимо надвигается на меня ночной кошмар. Часы тикали, сердца колотились им в такт, песок высыпался. Я умирала и жила, и убегала – все одновременно. Ураган теперь бушевал внутри меня: черный, как гром, белый, как молния, дождь струился по моим венам.
Дэвид положил руку поверх Метки, но это уже не помогало. Ураган не прекращался. Даже его поцелуй – долгий, нежный, затянувшийся на века, – даже он выглядел прощанием.
– Помни меня, – прошептал он, не отрывая губ от моих. – Что бы ни случилось.
А потом он исчез, растаял, как туман. Я потянулась к его лицу, но его уже не было. Остались одни лишь воспоминания в моих пальцах и вкус горького поцелуя на губах.
Я закричала. Кричала и кричала на этом проклятом ветру, но Дэвид не вернулся.
Прочь из города. Я вела «лендровер» на бешеной скорости, уже ни от кого не прячась. Ни о чем не заботясь. Какая разница, кто меня разыщет – Звездочка, Мэрион или кто-нибудь еще? Неважно, потому что все развалилось к чертям собачьим. Я сама развалилась, а Дэвид ушел .
Заворачивая на 1-35, чтобы ехать к границе Техаса, я уловила краем глаза какое-то движение на пассажирском месте. Похоже, у меня безбилетный пассажир. «Незримым быть легче, чем невидимым» , – так объяснял мне Дэвид.
Не оборачиваясь я протянула руку и схватила Рэйчел за запястье. В следующий момент она проявилась в поле моего зрения – отливающая все тем же сумасшедшим неоново-желтым в свете приборной доски.
– Я же говорила, ты дура, – вздохнула она. – Отпусти мою руку, Белоснежка.
– Я могу сделать тебе больно, – сказала я, и это была правда. Метка Демона так глубоко укоренилась во мне, что я получала дополнительную силу. Могла смять, сбить с ног, покалечить любого, даже джинна. С уходом Дэвида у меня исчезла последняя причина сопротивляться этой силе. И в самом деле, какой смысл быть человеком? Чтобы тебя ранили? Оскорбляли? В гробу я все это видала… С меня довольно.
Взгляд Рэйчел был серьезен (то-то же!):
– С какой стати? Я же не враг тебе.
– Детка, я уже не знаю, кто мой враг. И кто друг.
Она рассмеялась. Радостным, сладким, как швейцарский шоколад, смехом.
– Поздравляю, ты учишься!
– Чей ты джинн?
Все еще улыбаясь, она погрозила мне пальцем.
– Оставь второстепенные вопросы, милочка. Мы все это уже проходили. Теперь ты знаешь своего врага. Настало время сражаться.
– Сражаться с чем!? – огрызнулась я. – С Меткой Демона? Со Звездочкой? Господи, ты можешь точно сказать, что мне нужно делать? Ты же знаешь, я не хотела всего этого. И сейчас просто хочу…
Я просто хотела Дэвида… Той прекрасной ночи покоя. Так жаждала любви, что слезы наворачивались на глаза. Ох, Звездочка, Звездочка. Моя душа рыдала при мысли о человеке, которого я когда-то знала, которого спасла и потеряла. Это происходило постепенно, на протяжении нескольких лет, и я ничего не замечала. А, возможно, я плакала не о ней, а о себе … о той девочке, которую Плохой Боб погубил, лишил смысла существования в этом мире.
Я отпустила Рэйчел и снова вцепилась в баранку.
– Оставь меня в покое.
Теперь она не смеялась, даже не улыбалась. Как ни странно, в ее горящих желтых глазах светилось участие.
– Оплакиваешь свое одиночество? – спросила она. – Но в мире так много шансов. Так много возможностей.
– Ага, я просто чертовски счастлива. Может подскажешь, что мне делать дальше?
Она пожала плечами:
– Ты же не послушаешься… что бы я не сказала. Стоит ли обременять тебя советами лишь для того, чтобы травить душу и сеять сомнения?
– Вот это мило.
Рэйчел откинулась на спинку и выставила на приборную доску одну ногу. Сидела, любуясь безупречным педикюром, который оттенялся великолепными – естественно желтыми – босоножками.
– Я ничей джинн, Дитя Демонов. Тебе бы следовало это уже понять.
– А-а, ты вроде Дэвида, – сам звук его имени ранил меня. Отзывался болью внутри костей.
Она бросила на меня быстрый удивленный взгляд, сухие косички зашелестели, когда она покачала головой:
– На самом деле, вовсе нет. Мы с ним из разных линий.
– Тем не менее, вы оба принадлежали Льюису, и до сих пор пытаетесь защищать его. Где бы он ни был.
Рэйчел тряхнула головой и вздохнула. Провела ногтями по изящным, удлиненным пальцам ноги, там, где прикасались ее ногти, возникали светящиеся серебряные колечки. Наклонив набок голову, окинула результат критическим взором.
