Ну нет, конечно. Строго говоря, это не был несчастный случай. Я старалась убить Плохого Боба Бирингейнина.

Другое дело, что я не ожидала преуспеть в этом.

Очевидно, Мэрион восприняла мое молчание как раскаяние.

– Тебе следовало дожидаться меня во Флориде.

– Я не могла. У меня были неотложные дела.

– Да? Какие, например? – она мотнула головой, отбрасывая прядь волос, которую ветер набросил ей на глаза. – Расскажи, что случилось между тобой и Плохим Бобом. Может, я смогу помочь тебе.

Я открыла было рот, чтоб рассказать о Метке Демона, но не решилась. Признание стало бы для меня самоубийством. Мэрион же ее не видела – не имела такой способности. В этом я верила джинну. Иначе начальница карательного отдела и сотня других Хранителей распознали бы состояние Боба еще до того, как он перенес инфекцию на меня.

Рэйчел объяснила мне: люди, даже Хранители, не могут понять, в чем дело, пока не получат объяснений от джинна. И только в ответ на правильно заданный вопрос. Я чувствовала себя угодившей в ловушку, больной и напуганной – больше, чем когда-либо. Хотелось закричать: помогите! Но я не посмела, поскольку знала: не будет мне ни помощи, ни лечения – ничего, кроме медленной и мучительной смерти. Если я не заполучу джинна, мне нипочем не выжить. А Ассоциация никогда не пожертвует своим драгоценным сокровищем ради спасения моей жизни. В этом вопросе они были непреклонны. Каждому клиенту ровно один джинн, никак не больше. Да и то распределение происходит в строгом соответствии с рангом получателя. А я упустила свой шанс еще до того, как вопрос хотя бы теоретически могли рассмотреть на Совете. Подарить мне джинна сейчас – пойти на чистое расточительство. Естественно, что на это не пойдут.

Я решила перестраховаться: строго дозированное количество правды никогда не помешает.

– У него была некоторая проблема, – сообщила я. – В смысле у Плохого Боба. Не знаю точно, в чем там дело, но он напал на меня. Мне показалось, что он хочет убить меня. И я вынуждена была поступить таким образом.

– Ты метнула молнию, – пробормотала Мэрион. Она присела на корточки, выковыряла из земли зерно и осторожно подняла его в пальцах. Буквально на глазах оно выбросило почку, которая расцвела пышным цветом. Роскошный кроваво-красный экземпляр с черной, похожей на глаз, серединкой. – Ты даже не попыталась его остановить, а ведь тебя этому обучали.

– Неужели ты забыла? Это же был Большой Боб! А не какой-нибудь подмастерье на пятом году обучения! Чем выше уровень Хранителя, тем страшнее последствия в случае потери контроля над собой… Проклятье, Мэрион, ты же это знаешь! Сила и ответственность. Но так уж сложились обстоятельства. Я вынуждена была с ним сражаться… и использовать тяжелую артиллерию. Что же теперь мне – извиняться?

– Нет, – ответила Мэрион. Цветок в ее руках пережил пору летнего цветения, поблек и увял с наступлением зимы. Смерть. Полный жизненный цикл менее, чем за минуту. Это была маленькая безмолвная демонстрация: «Ты контролируешь погоду. Я управляю самой жизнью». – Тебе предоставят возможность изложить свою версию. Но принятый приговор будет окончательным.

– Чушь собачья! Решение уже принято. Вы – все вы – считаете меня опасной. И хотите…

Хотите кастрировать меня. Выскрести мой мозг металлической мочалкой. Лишить всего, что я люблю.

– Я – нет, на самом деле, – возразила Мэрион и разжала пальцы. Цветок упал на землю. – Но если Совет решит, что тебе нельзя доверять те силы, с которыми ты работаешь, они будут изъяты. Ты это знаешь. И не можешь вечно убегать. Тебе придется вернуться.

– Пока не могу.

– Совет собирается завтра. Меня никто не посылал за тобой, Джо. Но если завтра ты не подчинишься официальному решению Совета, то кто-нибудь обязательно за тобой явится. И тогда я буду действовать совсем иначе.

– Ты возглавишь поисковую группу, – констатировала я, – в составе двух Хранителей Земли и одного Хранителя Огня. В самый раз, чтоб нейтрализовать мои силы, не прибегая к схватке на фронте погоды. Верно?

Мэрион оставила мои слова без ответа. Собственно, она и не обязана отвечать.

– Что ж, завтра будет завтра, – подытожила я. Ураган подкрался еще ближе на своих мягких кошачьих лапах, и где-то на краю сознания я ощущала легкое тревожное покалывание. Ураган разговаривал со мной так же, как лес и зеленый луг – с Мэрион. Моя сила… Мой враг… Все одновременно. – Так ты собираешься меня отпустить или как?

Мэрион улыбнулась. Мне было известно, что это означает.

Я почувствовала, как крошечные стебельки незаметно обвиваются вокруг моих ступней, скользят по туфлям, поднимаются по лодыжкам. Это вызвало у меня внезапный приступ отвращения. Я взвизгнула и перепрыгнула с ноги на ногу в попытке освободиться, разорвать путы. Почва размягчалась подо мной, туфли, невзирая на низкий каблук, быстро проваливались, погружаясь в землю. Я сняла и отбросила их в сторону и в панике бросилась бежать. Неслась так, будто черти гнались за мной.

Бегство по лезвию бритвы – вот на что это было похоже. Каждый камень оборачивался ко мне своим самым острым краем, каждая ветка хлыстом обрушивалась на мое лицо и тело. Трава путалась в ногах, стремясь помешать. Мысль о необходимости прорываться сквозь все эти деревья бросала меня в холодный пот, но выбора не было. Нагнувшись как можно ниже, я попыталась проскочить под ветвями. Одновременно мне приходилось перепрыгивать через хлесткие стебли травы и корни, которые тянулись ко мне.

Огонь полыхнул сплошной линией между мною и открытой дверцей Далилы – по другую сторону от машины стояла Шерл, ее распростертые руки рождали пламя, направляя его в мою сторону Черт, я ненавижу огонь!

А вокруг меня была масса пыли – как раз то, что мне нужно…. Сообразив это, я мгновенно сконденсировала влагу в воздухе, окружила частички пыли молекулами воды, затем подтолкнула их ближе друг к другу, окружив таким образом себя водяным кругом радиусом двадцать футов. В воздухе клубился туман, я чувствовала, как мои волосы потрескивают и встают дыбом в потоке энергии, который я источала. Все это я проделала спонтанно, ни о чем не задумываясь. В конце концов, здесь, в сельской глубинке, даже мои возможные промахи не грозили серьезными разрушениями. А я была слишком близка к безумию, чтоб просчитывать последствия.