Можно, конечно, сейчас же взять из шкафа другую, как и делает, например, Юра Самсонов, которого в детском доме зовут пожирателем книг. Но сразу начинать другую не хочется. Вот если бы у этой было продолжение, тогда другое дело…

Подперев голову рукой, Светлана смотрит на голубые Ани-Валины салфеточки. Странно: прежде, когда приходилось слышать о детских домах, всегда думала, что в детском доме все у всех одинаковое – и комнаты, и платья у ребят… Думала даже, что все ребята почти так же неотличимы друг от друга, как эти вот близнецы.

Оказалось – не так. В каждой комнате стены окрашены по-разному и занавески подобраны в тон: в библиотеке, например, темно-зеленые, в спальне у старших девочек – золотистые, у малышей – белые.

Вот он, малыш! Легок на помине! Из коридора в дверь читальни заглянул мальчуган с льняными волосами. Какие-то они совсем куклячьего цвета и у него, и у его сестры Олечки, а глаза темные. Олечка постарше, уже в первом классе учится, а Слава еще дошколенок. Остановился на пороге, расплывается в улыбке и ждет, чтобы на него обратили внимание.

– А, Славик! – говорит Юра Самсонов, отходя от книжного шкафа. – Ну, как жизнь?

– Ничего! – сияя улыбкой, отвечает Слава.

Светлана подхватывает его под мышки и усаживает на стул рядом с собой. К этим ребятам – брату и сестре – у нее особенное чувство.

В поезде, когда ехала с Костей в Москву, сержант-танкист рассказывал про своего товарища, у которого ребята в детском доме. Фамилию, конечно, не догадалась спросить, да и сержанта звали просто по имени-отчеству. У многих ребят из детского дома отцы были на фронте, были и отцы-танкисты. Но Светлане почему-то казалось, что сержант рассказывал тогда именно про Славика и Олю. Она пыталась расспрашивать Наталью Николаевну.

– Он говорил, что вы их отцу письма на фронт писали.

Но Наталья Николаевна писала много писем. А вот с фронта не от всех приходил ответ.

Отец Славика и Оли был проездом в Москве несколько месяцев назад. С тех пор писем не было.

В руках у Славика подарок отца – заводной автомобиль. Маленький – на ладони мог уместиться, – обтекаемой формы автомобиль бегал по столу, как блестящий красный жучок. Подъехав к самому краю стола (ребята каждый раз дружно ахали!), автомобильчик вдруг останавливался, и, будто подчиняясь воле невидимого шофера, сидевшего внутри, поворачивался, и летел в обратную сторону.

– Смотрите, ребята, – с уважением сказал Юра, – сколько времени прошло, а все бегает!

– Смотрите! Смотрите! – ликовал Славик. – Сам поворачивает!

– У тебя, Славик, шофер очень опытный, – серьезно сказал Юра.

– Интересно знать, – задумчиво проговорил Витя Чижов, – сколько метров может он наездить без ремонта?

– Не будем торопиться с ремонтом, – сказала Светлана. – Юра, что говорит опытный шофер?

– Опытный шофер советует отвести машину в гараж.

– Юра! – умоляюще сказал Славик. – Еще самый-самый последний раз!

Автомобиль в последний раз безотказно повернул на краю пропасти. Светлана решительно взяла Славика за руку:

– А теперь пойдем искать Олю.

Отведя малыша в комнату младших девочек и посоветовав Оле больше автомобиль не заводить, Светлана вернулась в читальню.

– Как ты любишь возиться с маленькими, – сказала Аня. – А вот мне с ними скучно.

– Не доросла ты еще, Анечка, до маленьких детей! – наставительно сказала Светлана и села на прежнее место у стола, подперев руками щеки.

Любопытно бывает вот так наблюдать за людьми, когда каждый занят своим делом. Аня и Валя розовыми быстрыми пальцами в такт продернули иголки, натянулись голубые паутинки ниток. И еще раз в такт… Потом Валя отстала. Аня уже протолкнула наперстком иглу, а Валя только паутинку вытягивает… У обеих сосредоточенный вид, будто совершают что-то необычайно важное.

В углу заканчивает новогоднюю стенгазету Алла Нежданова. Гладко зачесанные волосы над гладким белым лбом. Алла учится в шестом классе, Светлана – в четвертом. Может быть, Алла и не старше годами, но разница кажется огромной. Алла учится на круглые пятерки. Ее все так уважают и в школе, и в детском доме… Вот если бы можно было стать такой, как она!

Из мальчиков, пожалуй, самый симпатичный Юра, пожиратель книг. Только что дочитал одну книжку, поставил ее на место в шкаф и сразу выбрал другую, в двух томах.

– Юра, ты как, одним глазом первый том будешь читать, а другим второй?

– Что? – отозвался Юра солидным баритоном.

– Я говорю: у тебя два глаза и две книжки. Очень удобно: сразу оба тома будешь читать.

– Кто, я? – опять переспрашивает Юра высоким мальчишеским дискантом.

Смешно у него ломается голос. Юра очень способный и какой-то упрямо усидчивый. В школе им довольны. А в детском доме учитель, который занимается с мальчиками столярным делом, говорит, что у Юры золотые руки.

Почему золотые? Странное выражение. Золотые руки представляются чем-то металлическим, тяжелым, неподвижным… Вчера замолчал радиоприемник. Юра открыл заднюю стенку, потрогал, подвинтил. Проволочки, лампочки какие-то… Это было похоже на колдовство. Приемник опять работает на полную мощность.

Не золотые, скорее можно сказать – умные руки.

У Аллы тоже хорошие руки. Гибкие пальцы уверенно водят карандаш. Вернее, кажется, что карандаш сам бегает по бумаге, заканчивая новогоднюю стенгазету. Алла хорошо рисует. Она хочет после школы пойти в архитектурный институт.

– Аня, ты кем будешь, когда вырастешь?

Аня перестает вышивать, удивляется вопросу, задумывается на минуту.

– Я еще не знаю.

– Валя, а ты?

Бесполезно спрашивать: если не знает Аня, Валя тоже не знает, это ясно. И руки у них еще совсем маленькие, детские, бесхарактерные.

– Юра, а ты кем хочешь быть?

– Что? – переспрашивает Юра, оторвавшись от книжки.

– Я говорю, кем ты будешь, когда вырастешь?

– Кто, я?

У него раздражающая манера переспрашивать и задумываться во время разговора. Кажется, что, прежде чем начать говорить, он падает откуда-то с облаков или выходит из лесной чащобы.

– Да! Ты! – повысив голос, повторяет Светлана.

– В ремесленное пойду.

– В какое ремесленное?

– Что?

Юра опять успел уже подняться на облака или вернуться в свою лесную чащобу.

– Звонок к себе проведи, вот что! – сердится Светлана.

– Какой звонок?

– Чтобы сначала позвонить к тебе четыре длинных, два коротких, потом спрашивать!

Юра добродушно усмехается:

– Ладно, позвонила. Можешь спрашивать.

– Ремесленных училищ много. Ты в какое пойдешь?

– В такое, чтобы потом строить дома.

– Тогда тебе нужно идти, как Алле, в архитектурный институт.

Юра возражает ядовито:

– Помнишь, как у Некрасова: «Папенька, кто построил этот дом?» – «Архитекторы, душечка».

Витя смеется, Алла улыбается. Аня и Валя остаются серьезными: они не читали еще «Железной дороги».

– Значит, учиться после седьмого класса не будешь?

– Что?

– Дзинь, дзинь! Учиться, говорю, не будешь?

– Кто, я? Почему не буду? Я в заочный техникум поступлю.

– Витя, а ты?

Бесполезно спрашивать: если Юра надумал идти в ремесленное училище, вместе с ним пойдет и Витя. Хорошо вот так с кем-нибудь дружить: куда один, туда и другой.

Понятно, что Юре и Алле хочется научиться строить дома: перед войной Алла жила в Минске, а Юра – в Сталинграде.

– Светлана, а ты кем будешь? – спрашивает Витя.

– Я буду учительницей. Кончу семь классов – поступлю в педагогическое училище.

Светлана чувствует, что покраснела, – в первый раз она сказала об этом вслух.

Аня и Валя перестают вышивать, чтобы взглянуть на подругу под этим новым углом зрения.

Наконец Аня говорит:

– Тебе подходит.

Алла одобрительно кивает головой.

Юра отзывается на этот раз без всякого звонка:

– Нет, Светлана не может быть учительницей.

– Почему не могу?

– Потому что на первом же уроке ты своих учеников разорвешь на мелкие части!