Короче говоря, причин сомневаться нет, и существует множество свидетельств в поддержку предания о том, что Михей, как и Исайя, пророчествовал накануне и непосредственно после падения северного царства. Угроза наказания, нависшая над Иерусалимом (см.3.12), и указания на Ассирию как на основного противника (5.5–6 [МТ 4–5]) предполагают период между падением Самарии в 721 г. и чудесным изгнанием армии Сеннахерима, осадившей Иерусалим. Сходства темы и ударений с Исайей, особенно в пророчестве о мире (см. Ис.2.2–4), поддерживают такой вывод.

Целостность. В то время как гл. 1–3 почти всеми признаются подлинными пророчествами Михея,[675] большие сомнения возникают по поводу датировки речей в гл.4–7. Упоминания о Вавилоне, например, рассматриваются как указания более позднего происхождения пророчеств в 4.6–8, 9-13. Однако союз Езекии с Беродах Баладаном (4 Цар.20.12–19) указывает на то, что этот древний город был известен во времена Михея, хотя его расцвет наступил лишь век спустя.

В течение последнего века исследователи Библии склонны были ограничивать роль великих пророков проповедью осуждения. Соответственно, проблески надежды, которые часто сопровождают осуждения, обычно рассматривались как не принадлежащие самим пророкам позднейшие вставки, сделанные после пленения. Для (лакуна)

Книги Михея было модно приписывать места, касающиеся будущей надежды Иудеи (напр., 2.12–13; 4.1–4; особ.7.8-20), редактору времен плена или после него.[676] К счастью, в последние годы акцент стали делать на элементах будущего избавления. А. Капельруд резюмирует двойственный аспект пророческих посланий — осуждение и надежда:

"Акцент делали на осуждении и надвигающемся разрушении; однако существуют убедительные причины полагать, что, хотя такие пророчества преобладали, они не были последним словом пророков. Возможно, они были более сдержанны в своих обещаниях на будущее потому, что текущая ситуация давала им больше поводов для подчеркивания мрачной стороны их посланий".[677]

Поток Гихон у восточного конца водопроводного туннеля, построенного Езекией, во дни царствия которого пророчествовал Михей.

Хотя и допуская редакционный процесс, Капельруд обоснованно отрицает мысль о том, что редакторы могли сочинить и вставить новые места в писания пророков.

Проанализировав различные эсхатологические места, которые признавались не принадлежащими Михею, Капельруд заключает: "Мы не можем априорно утверждать, что содержание гл.4–5 и 7 непременно требует того, чтобы их рассматривали как вставки в слова пророка".[678]

Предубежденный подход к этим писаниям крайне опасен. Как сказал Христос: "Дух дышит, где хочет" (Ин.3.8). Пророки были творческими мыслителями, вдохновленными Духом Господним и управляемые словом, которое они получали — словом как осуждения, так и милости.[679]

Композиция. Основа композиции книги — двойственное пророчество об осуждении и милости. Главное здесь — тема пророчеств, а не их хронологическая последовательность. Для композиции важнее не то, когда они были произнесены, а то, что в них говорится.

Некоторые исследователи разделяют Книгу на две части, в каждой из которых за пророчеством о суде следует послание надежды:

Часть 1

Послания об осуждении (1.2–3.12)

(краткий проблеск надежды в 2.12–13)

Послания надежды (гл.4–5)

Часть 2

Послания об осуждении (6.1–7.7)

Послания надежды (7.8-20).[680]

Несколько более удовлетворительный, хотя и более сложный, анализ — разделение на три части, предложенное L.C.Allen.[681]

Часть 1 (1.2–2.13)

Долгое осуждение (1.2–2.11)

Краткая надежда[682] (2.12–13)

Часть 2 (гл.3–5)

Долгое осуждение (гл. З)

Краткая надежда (4.1–5)

Надежда для оставшихся в горе (ст.6–8)

Долгое горе; краткая надежда (ст.9-10)

Краткое горе; долгая надежда (ст. 11–13)

Краткое горе; более долгая надежда (5.1–6(Мт.4.14-5.5))

Надежда для оставшихся в горе (ст.7–9 (Мт.6–8))

Долгое осуждение (ст.10–14(Мт.9-13))

Краткая надежда (ст. 15 (Мт. 14))

Часть 3 (гл.6–7)

Долгое осуждение (6.1–7.7)

Краткая надежда (7.8-20)

Такая композиция не представляется случайной, а видимо, была сознательной попыткой Михея и его учеников подчеркнуть двойственную природу его пророчества, концепцию о том, что оставшиеся будут спасены, и главную надежду на мессианское избавление (5.1–6(Мт.4.14-5.5)).

Первые послания осуждения (1.2–2.11). Вслед за вводным торжественным объявлением об осуждении всех народов, обе столицы указывают как источники отравы, которая запятнала весь народ. Осуждение Самарии описано подробно (ст.5–9). Затем кратким, почти телеграфным языком, описывается суд над Иудеей в его исполнении над городами и селами гор и долин (ст. 10–16). Вряд ли у кого-либо из пророков найдется место с такой длительной игрой слов, которую невозможно передать в переводе, а загадочные намеки на различные города делают толкование чрезвычайно сложным. Возможно, вместо того, чтобы пытаться определить историческую ситуацию, следует попробовать проникнуть этими отчаянными рыданиями, скорбью позора и могильным ужасом, которые обрушатся на всю страну, когда придет суд.[683] Источниками и центрами зла могли быть столицы, однако оно распространилось на самые отдаленные окраины страны.

Затем, пророчествуя о скорби, Михей обрушивается на грехи, которые сделали наказание необходимым. Как и Амос (напр., 4.1; 5.10–12), он был разгневан своенравным и бессердечным угнетением бесправной бедноты богатым правящим классом (2.1–5,8-9). Как и Исайя (напр., 30.10–11; ср. Ам.2.12), Михей осуждал вызывающее сопротивление Израиля пророческому слову, особенно когда оно предсказывало наказание (2.6-11).

Первый намек на надежду (2.12–13). Это пророчество надежды — луч света в первых трех главах Книги. Оно помещено в этом месте не потому, что Михей пророчествовал осуждение и наказание одновременно — это лишь смутило бы его слушателей, — а потому, что те, кто сохранил и отредактировал его высказывания, хотели подчеркнуть, что осуждение никогда не бывает последним словом Господа к Своему заветному народу.

Вероятным обстоятельством этого обещания Божественного избавления является победа Бога над Сеннахиримом и его ассирийской армией в 701 г. Обратите внимание на сходство между этими стихами и предсказанием Исайей спасения уцелевших (4 Цар. 19.30–34; ср. Ис.37.31–34). Как Исайя, так и Михей предвидели время, когда преследуемые группы уцелевших израильтян будут искать убежища в Иерусалиме, где иностранный захватчик будет держать их пленниками до тех пор, пока властью Яхве, их Царя, они не будут освобождены, чтобы вновь расселиться по своим городам — возможно, тем, что были столь яростно атакованы в 1.10–16.

Второе послание осуждения (гл. 3). Для Михея правители иудеев пали окончательно. Далекие от того, чтобы защищать завет, они бесчеловечно эксплуатировали угнетенных крестьян, пренебрегаемых всеми, кроме истинных пророков (3.1–4). С враждебностью, близкой к презрению, Михей как истинный посланец Божий (ст. 8) особенно выделяет ложных пророков (ст.5–7, II). Эти профессионалы потеряли чувство истинной миссии, предлагая пустые и ложные послания. Когда плата была им по душе, они говорили оптимистически; когда же нет — они пророчествовали о жестоких вещах. То, что они говорили, зависело не от слова Божиего, а от награды слушающих. Не имея ни смелости, ни проницательности, они тщетно надеялись на защиту Божественного присутствия в храме, не зная, что этот символ завета сам будет разрушен Богом (ст. 12).